Дмитрий Тедеев - Сила меча
Удар должен был грянуть такой, силу которого просто невозможно было себе представить. Я с трудом сумел пересилить себя, мне нестерпимо захотелось зажмуриться, но я держал глаза открытыми. Моими глазами видит всё происходящее и Максим, он должен видеть, что происходит.
Удар на деле оказался ещё страшнее, чем я это вообразил.
Исполинская водная махина плашмя грохнула по показавшемуся в этот момент совершенно беззащитным берегу. Ощущение было такое, как будто сказочным, совершенно невообразимых размеров молотом со всего маха хватили по громадной наковальне. Грохот от этого удара был оглушительнее даже рёва Морского Дракона. Тем более, что этот рёв тут же оборвался. Чудовище попало как раз под этот удар, оказалось как раз между молотом и наковальней. Гигантскую змею размозжило об острые камни.
Морская вода, взметнувшаяся после удара колоссальными фонтанами под самые тучи, была смешана со светящейся в темноте кровью чудовища. Легендарной кровью, обладающей огромной колдовской силой. Даже малая капля которой считалась бесценной.
Сейчас эта драгоценная кровь хлынула водопадом, она смешивалась с морской водой, и вода начинала от этого светиться. Чёрным светом, наводящим смертельную тоску. От этого света не стало светлее, и после того, как Волна, разбив о скалу Морского Дракона и затушив полыхающий пляж, отступила в океан, всё поглотила непроглядная тьма, которая только усиливалась от свечения моря, смешанного с кровью чудовища.
Я всё равно видел всё происходящее, видел уже не совсем глазами, каким‑то внутренним, как говорил Олег, взглядом. Видел, как Волна, отступая в море, поволокла останки Морского Дракона по каменистому дну, окончательно раздирая его размозжённое ударом тело о торчащие из обнажившегося дна каменные зубья.
А потом я увидел, как убитый Морской Дракон опять пополз на сушу.
Он был мёртв, но не пожелал с этим смириться. Он полз и полз, стараясь достичь так почему‑то ненавистных ему людей. Вот его разбитая, раздробленная ударом, ставшая почти плоской голова опять показалась на пляже, вот он начал ползти по отвесной скале, ползти быстро и неумолимо. Он был мёртв, но он не был ещё побеждён, к тому времени, когда он окончательно затихнет, он успеет погубить очень много людей.
Я видел, как Морской Дракон вползает по скале, уже не только внутренним взглядом. В чёрное предгрозовое ночное небо вонзились стрелы из тяжёлых арбалетов, к этим стрелам были прикреплены изобретённые ещё Максимом лампы огромной яркости, и эти лампы стали медленно опускаться на особых летающих зонтиках, заливая всё происходящее ярким мертвенным светом.
Напалма уже не было, и на ползущего по скале Морского Дракона стали лить кипящую смолу. Это было уже совершенно бессмысленно. Он, по–моему, даже и не почувствовал, не заметил, что букашки, чувствуя приближение своей смерти, постарались напоследок его чем‑то обжечь.
Я видел всё это и плакал от злого бессилия. Начал хлестать дождь, и слёзы мои смешивались со струями дождевой воды, текущей по щекам. Дельтаплан мотало порывами ветра. летунцы, обессилев, уже все упали в море и утонули. Я ещё каким‑то чудом держался в воздухе, умудряясь использовать сложные переплетения воздушных потоков, время от времени ловить восходящие.
Когда голова Морского Дракона достигла верхнего уступа скалы, на берег неожиданно обрушилась вторая Волна.
Была она гораздо слабее первой, но и этот “слабый” удар был всё‑таки колоссальным. Шарахнув по распластавшемуся на скале Дракону, водяная гора снова сбросила его вниз и опять, отступая, стала раздирать об острые подводные скалы. Казалось, что сам океан, подчиняясь приказу Сына Бога, старается помочь людям, не допустить их гибели в пасти чудовища.
Но дважды убитый Морской Дракон вновь выбрался на пляж и полез на скалу.
Если бы ещё хотя бы одна такая Волна, хотя бы такая, как эта “слабая” вторая, и он бы наконец затих. Но я почему‑то знал, что больше гигантских волн уже не будет.
А Дракон продолжал лезть по скале. И люди, истратив все свои боеприпасы, были совершенно перед ним беззащитны. Точно так же, как в старину. Ну не с арбалетами же, в самом деле, воевать с этим гадом!
Морской Дракон был, конечно, уже совсем не тот, каким подплывал к берегу, где его ждали готовые победить или умереть люди. Морской Дракон был сейчас совсем мертвым и двигался гораздо медленнее, чем в старину, он вряд ли сможет, как раньше, долго рыскать с неимоверной скоростью по суше, разыскивая и пожирая спрятавшихся от него.
Но в этот раз люди и не стремились от него спрятаться. Они собрались для боя с ним, и ему не придётся нигде рыскать, не придётся никого искать. Этим людям от него уже всё равно не убежать, даже при всей его слабости и медлительности он легко смог бы настигнуть самую быструю лошадь.
Но люди почему‑то и не стремились убежать. Они готовились к бою. Готовили мечи, топоры, копья, и другое тоже совершенно бессильное против этого чудовища оружие. Они готовились умереть в бою, умереть как люди, умереть, сражаясь за правду, за Сына Бога.
Я тоже хотел умереть, сражаясь с ними плечом к плечу! Плечом к плечу с Олегом, Небесным Посланником, старшим другом Максима. Ну почему мне так не везёт! Я не утонул ещё и, кажется, могу даже долететь до берега. Но когда я попаду туда, там уже не будет никого в живых, ни людей, ни чудовища.
Я почувствовал, что Максим опять напрягся, пытаясь тянуть из Луны силу. Я торопливо стал помогать ему. Получалось плохо, очень плохо, но всё‑таки совсем немного силы мы смогли взять. И я опять на мгновение увидел окружающий мир, взаимосвязь отдельных его частей, услышал музыку стихий.
И вплёл в эту музыку свой голос, яростно шарахнул вновь возникшим в руке Мечом по обложившим небо чёрным тучам. И сверкнула первая молния…
Молния ударила прямо в голову Морского Дракона. Попала она туда не случайно, я, вернее, мы с Максимом направили её туда, точно в цель.
И после этого разразилась гроза. Поздней осенью у нас не бывает гроз, но сейчас Небо раскалывалось и громыхало. С огромной, Божественной силой и яростью.
У нас с Максимом уже не было Меча, не было ни капли Лунной силы, но она уже была и не нужна. Тучи, рассечённые ударом Меча, разъярились и действовали самостоятельно. Они сшибались друг с другом, и ослепительные молнии не переставая гвоздили Морского Дракона. Ливень смывал со скал и уносил в море его светящуюся чёрным светом кровь. От раскатов грома я моментально оглох и не слышал даже собственного голоса.
Не знаю, что именно я кричал тогда, это было совершенно неважно. Я чувствовал, как мои крики сливаются, соединяются с Божественным громом, и что я своим слабым криком могу управлять грозой, направлять молнии точно в цель, делать так, чтобы ярость грозы не затихла, не уменьшилась.
Вдруг я увидел, как внутри скалы, испытавшей только что два страшных удара океана, возникла глубокая трещина, в которую сразу же хлынули, размывая и расширяя её, потоки низвергавшейся с небес дождевой воды. Я отчаянно закричал об этом Максиму, но тот тоже уже заметил это, одновременно со мной. Он отключился от меня, но я не обиделся, я понимал, что он вышел на связь с Олегом, чтобы предупредить его.
Не знаю, как Олегу удалось в таком грохоте отдать команду, но как‑то всё‑таки удалось. Мгновенно войско перестроилось, и без всякой паники, но очень быстро стало отходить от края скалы.
Как раз вовремя.
Потому что часть скалы, та часть, по которой ползло чудовище, отделилась и медленно, как во сне, стала опрокидываться и падать вниз, в море. Навеки погребая под собой Морского Дракона.
Удар обрушившейся в море скалы тоже был неописуемо страшен. Земная твердь сполна расплатилась с океаном за нанесённую обиду, удары Волн не остались безответными. В месте падения скалы ввысь взметнулись не просто фонтаны воды, казалось, само море в ярости хочет выплеснуться на Небо, а затем затопить сушу, которая так больно его ударила. Я уже подлетал на дельтаплане к берегу, и море, рванувшееся вверх из‑под упавшей на него скалы, накрыло меня. Ошеломлённый ударом, я ещё какое‑то время чувствовал, как моё тело как щепку крутят взбесившиеся потоки моря, перемешавшегося с ветром. А потом мир перестал быть…
Месть ниндзи
Алексей Трифонов
Когда Сотникова выписали (при моём негласном содействии), я выставил, конечно, наружное наблюдение за его квартирой. В надежде, что туда заявится Северский. Надежда была слабая, Ниндзя умён и осторожен, он вряд ли появится, если, конечно не устроить мальчишке какую‑нибудь гадость. Но на это у меня рука не поднялась. Однако пацан всё равно попал в переплёт.
И Северский тут же проявился.
Сначала он позвонил мне сам, по служебному телефону, номер которого знать посторонний никак по идее не мог. А он – знал. Да, течёт наша крыша – дальше некуда…
