Валентин Шатилов - Филумана
«Требуется подтверждение».
Ну получай же, сволочь!
«Подтверждаю Я. Выключаю. Тебя».
«Выключение. Выключение. Выключение..» —доброжелательно произнес затухающий женский голос.
– Постой! – спохватилась я. – Погоди с выключением! Расскажи хоть про людей, которые тебя сделали! Кто они, откуда, где сейчас?.
– Что, милая? – спросил Михаил, протягивая мне руку. Камера прямого доступа опять превратилась в половинку скорлупы – выход был открыт.
– Э-эй! Компьютер! – на всякий случай еще раз позвала я.
В голове была тишина.
Эх, увлеклась. Погорячилась. Надо было б сначала все у компьютера выспросить, а потом уж выключать! Но сделанного не вернешь.
Опираясь на руку Михаила, я вышла из скорлупки. Счастливо вздохнула, поцеловала супруга в нос: – Монстр побежден!
– Что, война закончена? – не поверил Михаил.
– Закончена, закончена! – Я бросилась ему на шею, – Боже мой, как я счастлива! Неужели все эти ужасы уже позади?
– Тогда поехали домой, – как всегда, резонно предложил супруг.
Свет в каплевидной комнате начал медленно угасать.
– Домой! Домой! – радостно закричала я, – А то этот гробик захлопнется и нам придется в нем заночевать! Навечно! Мы бросились вон.
* * *– А что будем делать с царом? – улыбаясь, спросила я, когда мы уже лежали в верном Камазе.
Михаил рулил в сторону Киршагского кремля.
– А что с ним?
– Ну, вообще-то он обещал великие блага мне за то, что глас Божий наконец смолкнет. Даже присвоить титул великой княгини! Но, боюсь, как дойдет до дела, мы еще с ним напрыгаемся!
– Приехали, – сообщил Михаил.
– Уже? Я же не успела даже обсудить с тобой план будущего переустройства государства! – Что ж ты хочешь, радость моя, – мы ведь не пешком, а на лихом Камазе! Никодим с Каллистратом, схоронившись за уступом берега, не без трепета взирали на огромную глыбу, выползшую вдруг на берег. Наше с Михаилом появление даже не было сначала замечено.
Тогда я громко прокричала: – Победа! Мы привезли вам победу! И, смеясь, запрыгала на одной ножке.
– А это что? – опасливо поинтересовался Каллистрат, приближаясь к глыбе.
– Это новый конь великого князя – Камаз. Ездит быстрее любого старого! Внутри, правда, интерьерчик не очень… Да загляни, загляни!
– А где у него копыта? – недоверчиво, спросил Оболыжский.
– Нету! – засмеялась я. – И даже колес нету! Видишь, плоское основание? Вот на нем этот каменный конек и скользит. Даже, кажется, не касаясь почвы. А еще он умеет подниматься вверх. Должен уметь – мы же знаем – другие поднимаются. И опускаются. Правда, Михаил?
Тот кивнул.
– Но с подъемом еще проблемы. Наш великий князь пока не знает, какие ласковые слова шептать этому коньку в его каменные ушки, чтобы он ехал не только горизонтально, но и вертикально. Ну заходи же, не стесняйся.
– Как же в него зайдешь? Дверей ведь нет, – нахохлился Каллистрат.
– Ну вот же вход, здесь, – я погрузила руку по локоть.
– У меня так не получается… – пожаловался Обольгжский, пытаясь пропихнуть свою руку рядом с моей. Камень действительно его не пускал.
– Ничего страшного, – тут же решила я, – Будешь кататься сверху. Только держись как следует, а то снесет ветром!
Михаил стоял рядом, жмурясь на теплом солнышке, как довольный кот.
– Ой, а что там с нашей эпидемией? – вспомнила я. А то микробы компьютерным приказам вряд ли подчиняются!
* * *Но они, похоже, подчинялись.
Когда мы триумфально въехали на своей глыбе в ворота кремля, выяснилось, что все не так уж и плохо. С утра, правда, несколько дружинников почувствовали недомогание и даже были отведены в мой лазарет, но теперь они чувствовали себя вполне бодро. А новых больных не появлялось. Как и новых трупиков грызунов. А также новых птичьих десантов.
– Сегодня – пир! – торжественно объявил Михаил. – Празднуем. А уже завтра с утра выступим основными силами к расположению царова ополчения. Если будет с кем воевать – повоюем.
– Хоть бы не было, – тихонько прошептала я ему.
* * *– А что это с нашим деревом? – удивилась я, собираясь на пир и случайно глянув в окно. – Смотри-ка – еще утром так славно зазеленело!…
– Так ведь весна! —усмехнулся Михаил. Он приложил к своим губам кончики моих пальцев. – Когда же и зеленеть, как не весной!
– Да и я ж про то! Надо распускаться, а оно пожухло. Михаил мельком глянул, кивнул: – Видно, срок ему подошел – немолодое уже. Зато ты, как всегда, прекрасна!
– Спасибо, – в ответ чмокнула я его в щеку. – При таком муже легко быть красивой!
– Тогда идем! Будешь самой великой княгиней на этом пиру! – И он невероятно галантным движением подал мне РУку-
* * *Пир удался на славу. А вот утреннее пробуждение подкачало. Даже мне долго не хотелось вылезать из постели.
– Победительница может позволить себе маленькие слабости, – улыбнулся Михаил, тоже все еще нежась под одеялом.
В дверь осторожно постучали, и голос служанки известил: – Оболыжский пожаловали – пускать?
– Пускай! – крикнула я, укрываясь до подбородка.
– Здравы будьте! – буркнул Каллистрат, появляясь в дверном проеме – Не желаете посмотреть – там буря, говорят, разразилась в пустохляби.
– Какая ж буря? За окном ни ветерка! – удивился Михаил.
– Тем более интересно. – Каллистрат продолжил свою агитацию, хоть и несколько вяло, – Идемте на заднюю стену – туда, где мы на воздушных шарах приземлялись!
Пришлось подниматься.
* * *Буря и впрямь разразилась нешуточная. Собравшиеся на стенах дружинники и челядь в каком-то столбняке наблюдали, как вскипают в полной тишине белоснежные просторы Кир-шаговой пустохляби, как идут полосами громадных дюн, как закручиваются неожиданными воронками и поднимаются циклопическими столбами, вновь потом осыпаясь вниз.
– Глянь-кась, что учиняет, стервец! – аж всхлипнула от избытка чувств какая-то баба.
Кого баба имела в виду? Я посмотрела ее мысли – она и сама не знала.
– Это представление в честь нашей победы, – прижимаясь к мужу, сказала я. Подумала и добавила: – Хорошо, что мы вчера не угодили в эту бурю!
Муж странно глянул на меня и сообщил: – Я тут, считай, всю жизнь прожил, а ничего подобного не видел.
– А я – то думала – это у вас какое-то сезонное явление. Типа весенней грозы.
– Что ты! Пустохлябь ни на какие времена года никогда не отзывалась Всегда была спокойной. Даже в самые сильные ветра.
– Не хочешь ли ты сказать, что она так озверела именно после нашего посещения?
– Не знаю, – уныло покачал головой Михаил. – Только не нравится мне это. – – А мне нравится! – наперекор упадническим настроениям супруга решила я. – Смотри, как здорово! Даже на море в шторм такого не увидишь. Ходит ходуном, как живой! – Потом подумала и добавила: – Чисто Солярис!
– Это еще что такое – искоса глянул Михаил.
– Да есть такое…-неопределенно сообщила я.-Квазижизнь. Из квазилитературы, – и с не совсем искренним воодушевлением (очень уж хотелось расшевелить сонное настроение мужа) подбросила свеженькую идею, – Слушай, а может, пустохлябь тоже живая? Этакий всепланетный мозг вашего мира!
– Еще один божественный источник? – удивился супруг. – Что, снова надо будет идти и затыкать?
– Такой не очень-то заткнешь, – покачала я головой. – Это не компьютер из сети выдернуть…
– Но он же был заткнут! – возразил муж. – Сколько себя помню, всегда…
– Заткнут – да не нами! – весело потрепала я Михаила по кудрям. – Ладно, вспоминатель-долгожитель, пошли завтракать!
* * *Завтрак проходил степенно и тихо. За столом, кроме нас, было только ближайшее окружение – несколько князей во главе с первым воеводой – князем Зиновием.
– Надо все-таки собирать полки, – напомнил ему Михаил. – Выступаем же!
– Ну хоть день еще попраздновать, отдохнуть, а? – меланхолично попросил Зиновий
Видно было, что ему не хочется спорить с великим князем, но еще меньше хочется трогаться сегодня с насиженного места.
– А давай сами съездим в царов лагерь? – предложила я Михаилу. – На твоем новом коне. Посмотрим, что у цара делается. Вдруг и правда волхвы с нечистью угомонились и война уже больше не нужна? Заодно и твоим Камазом похвастаемся. Страху наведем, чтоб десять раз подумали, прежде чем грозить такому великому князю!
Вот эта идея мужу понравилась.
– А что? – подбоченился он. – А и покажем! Знай наших! На том и порешили.
* * *– Это и есть боевой лагерь ополчения? —подивилась я, высовывая голову над бугристой каменной крышей Камаза. Мы остановились прямо перед входом в самый большой шатер – наверняка даров. Но ни поста у входа, ни тревожной беготни в связи с нашим нежданным-негаданным явлением прямо в центре неприятельского лагеря – одна сонная тишина. Только мимо проплелись несколько дружинников, недовольно глянув на глыбу, загородившую проход. Но ничего не сказали и даже не заинтересовались.
