Людмила Белаш - Имена мертвых
За поворотом показалась Арсеналь-плац, и Марсель перестала слушать спутника — зрелище тяжелого, словно вдавленного в мостовую Арсенала воскресило в памяти пронзительную картину прощания с Аурикой. Распахнутые створки массивных ворот, силуэты охранников у входа — здесь, именно здесь был загробный гараж Князя… Не потому ли, что и площадь, и само здание, несмотря на освещение, — мрачные, гнетущие, холодные? Дурное место, противоположное тем, над которыми стоит сияние?.. Да, да, это был безлюдный оружейный склад. Можно ли преодолеть весельем и музыкой ту отрицательную силу, что довлеет здесь? наверное, в какой-то степени…
Ступая по камням площади к Арсеналу, Марсель неожиданно ясно осознала, ЧТО было сделано ею неправильно, вопреки непреложным великим законам.
Нельзя было соглашаться на пари с Князем. Любое соглашение с Ним, малейший шаг навстречу Его замыслам — это путь к гибели. Нельзя играть с Ним, ставить душу на кон — душа не ставка, выигрышем станет боль… и зависимость, избавиться от которой будет ох как непросто.
Надо было трижды ответить ему «Нет!» — и Он бы исчез!
Как поздно мы порой понимаем свою силу…
* * *Долорес без всяких приключений побывала на мессе в мунхитской церкви Св. Барбары.
Аны-Марии дома не было. Уходя, она зачем-то переставила фиолетовую розу из гостиной на кухонный стол, в другую вазу… вероятно, чтобы прижать вазой записку.
Роза и записка!
Но почерк знакомый:
«Лола, мне надо уехать ненадолго. Я обязательно с тобой свяжусь. Пожалуйста, не звони в „Каса де лос Рейес“, там меня не будет. Кто спросит меня — скажи, что не знаешь, где я. Твоя Ана-Мария».
Стоило Марсель вернуться — всех как бурей разметало!.. У одной тайны, у второй загадки — что за народ такой эти девчонки? парня, что ли, завела Ана-Мария?
Сгрузив покупки в холодильник, Долорес взяла розу и направилась в гостиную, но, открыв дверь, остановилась.
Лиловая роза из библиотеки по-прежнему стояла там, где она ее оставила.
Та, что в руках, — ВТОРАЯ.
«Откуда в доме взялась вторая роза?!
Что тут гадать… с того же куста, что и первая.
Ана-Мария впустила одного из них, хотя отлично знала, кто они.
Она потому и открыла ему, что узнала.
Ни следов борьбы, никакого беспорядка, почерк ровный, с тщательно выделенным „не звони“. Нашла, куда поместить цветок, разместила вазу на середине стола.
И добровольно ушла с тем, кто к ней явился.
Похоже, она и впрямь нашла себе парня.
Да помогут ей Бог и святая Фелиция!..»
Долорес подумала, что необходимо позвонить Патрису в Маэн — пусть бросает все, заводит катер и жмет вверх по Шееру к ней. «Не хорошо быть человеку одному».
Глава 9
В Монгуардене за цветочным рынком, в четырех кварталах, образующих так называемый Иерусалимский Крест — по имени храма, — есть недорогие гостиницы, где обычно останавливаются средней руки деловые люди, ненадолго приезжающие на рынки, сосредоточенные у речного порта и Южного вокзала. Двухместный номер с завтраком и всеми удобствами вам обойдется в 40–50 талеров за сутки, причем вы без проблем сможете провести в номер женщину.
У нас не полицейское государство вроде России, где вы обязаны по малейшему поводу предъявлять паспорт. Для оформления в гостинице достаточно любого документа, удостоверяющего личность.
Сьер Вильгельм Копман, невысокий коренастый мужчина, дал для регистрации карточку Мюнсского этнографического общества; его подружка-брюнетка — студенческий билет нефтехимического коллежа. У сьера Копмана изысканный, своеобразный вкус — любит экзотику. «Ана-Мария Тойя», ну что ж, запишем.
— На неделю. — Мужчина отсчитал семь сотенных и приложил восьмую. — Сдачи не надо. Постарайтесь, чтобы нас не беспокоили.
Побольше б таких постояльцев.
Ана-Мария на расчет взирала хмуро. Восемьсот! Ее месячная стипендия от Комитета помощи жертвам преследований составляла 1380 талеров плюс льготы на проезд и лечение.
Но, вспомнив выстрелы за спиной, она смирилась. Сама попросила о помощи — и дело стремительно зашло так далеко, что не о деньгах речь. Они — Клейн и его приятели, сколько их там — все взяли на себя, и взяли таким рывком, что остается помалкивать.
И Клейн, промолвив пару фраз после отъезда с Аркераль, остальное время молчал. Похоже, он из тех людей, что словам предпочитают действие.
Он не волновался, не спешил, не проверял, преследуют ли их. Ана-Мария догадывалась, что преследовать уже НЕКОМУ.
В номере — весьма симпатичном, между прочим — он, бросив взгляд на часы, включил телевизор. Шла реклама. Клейн убрал звук.
— Спасибо, — наконец решилась открыть рот Ана-Мария.
— За что? — Клейн смотрел на экран. — Ничего не было.
— Они… я понимаю, вы их тоже ждали…
— Никто никого не ждал. Запомни это. Мы познакомились в «Риголетто» и приехали сюда весело провести время. Был какой-то треск, ты испугалась. Только и всего.
Он позволил телевизору зазвучать, когда начались трехчасовые новости.
— Невероятно дерзкое убийство произошло меньше часа назад в переулке Белер. Трое мужчин, предположительно — приезжие из Латинской Америки, были застрелены на автомобильной стоянке. Двое из них скончались на месте, третий, не приходя в сознание, умер от тяжких ранений в клинике неотложной помощи. В машине убитых найдено оружие. Комиссар Прейзер, шеф отдела по убийствам криминальной полиции, высказал предположение, что эта акция может быть связана с проникновением в Европу южноамериканской наркомафии…
— Какое безобразие, — покачал головой Клейн. — И раненого не спасли… а ведь мог рассказать, зачем они сюда явились, как провезли оружие. Теперь не расскажет. Мертвые — неразговорчивая публика.
— Вряд ли их было трое, — подумав, прибавила Ана-Мария.
— Вряд ли, — согласился Клейн, присаживаясь. — Остальные, как только узнают, что случилось с их дружками, постараются поскорей взять билет на самолет — скажем, в Испанию. Не следует задерживаться там, где вас отстреливают. Вот как умеют в Дьенне; бац — и крышка. С дьеннскими парнями надо быть осторожней.
— Я поняла. Здесь живут мужчины.
— И кажется мне, что эти, — кивнул Клейн на телевизор, — надолго забудут дорогу сюда. Не захочется им второй раз наступать на грабли.
— Нас никто не слушает, — Ана-Мария намекнула, что можно говорить откровенно.
— Да, я помню, ты хотела со мной встретиться. Твоя мечта сбылась. Ты довольна?
— Нет. Я не так хотела. — Вложив кулаки в карманы куртки, Ана-Мария прошлась по номеру, выглянула в окно. С трудом верилось, что смертельная опасность миновала. Улица выглядела мирно, но даже новости в 15.00 не освободили душу от тисков страха — это как сон, в котором за тобой гонятся. Вдруг сейчас появится темно-зеленый «ситроен»… Нет, этого не будет. Трио привидений отправилось в мир теней. Остальные — врассыпную, словно черти от святых даров.
— Вы чужие. Вы белые. Я вам никто. А вы мне… за меня… Просто так, ни за что? Я не хочу, чтоб меня заставляли что-то делать.
— A-а, забыл. Тебе спасибо, что со мной связалась. Ты нам помогла и ничего не должна. Выкинь из головы эту заботу и забудь.
— А деньги за гостиницу?
— Дались тебе эти деньги… Подарок, законом не запрещено. Тебе лучше пожить здесь, не высовываясь и закрыв рот. На всякий случай. Знаешь, как мафия ищет тех, кого хочет убрать? По знакомым, по друзьям.
— И Долорес…
— Сейчас я поеду и встану у ее дверей на караул. Меня на все хватит.
Ана-Мария прикусила язычок. За так нельзя просить слишком много.
— Я согласна. Я зря сказала.
— Ну, значит, утрясли. Потерпи меня еще часа полтора, и я перестану тебя стеснять. Я буду тебе позванивать… иногда, чтоб убедиться, что ты не отчалила невесть куда. Если удерешь, мои обязанности прекращаются. Кто бы не спросил — тебя привел в гости жлоб Вилли, он снял номер, но ни его фамилии, ни какая у него машина, ты не помнишь.
«Обо мне будут думать, что он купил меня, — сокрушенно подумала Ана-Мария, — Портье уже подумал. Наверное, выбора нет…»
— Неделю я проживу. Но у меня учеба в коллеже.
— Я тебе справку от врача сделаю, что ты болела.
— Слушайте, я не должна спрашивать, но мне совсем не нравится ничего не знать. Мною столько играли в последние дни, что у меня голова не на месте, вся завращалась… закругл…
— Закружилась, — машинально поправил Клейн.
— Да. Кто вы такой? извините, если спрашиваю лишнее. Я просто не могу жить в темноте. Я же вас помню с тех пор, когда вы…
Она притихла. Клейн смотрел на нее прямо, лицо непробиваемое, но взгляд — мягкий.
— Там, на Васта Алегре, — это были вы?
— Отвечу «да» — и что изменится?