Алексей Пехов - Последний Завет
— Лучше помолчи, — сердито прошептал следопыт. — Я думаю!
“В арбалете два болта, последняя из обойм — пороховая — на поясе, с ножом против любого из Мегаников вряд ли продержишься долго, но кроме драки на ум ничего не приходило. Как выбраться из западни? Как отсюда выбраться?!”
Судорожные размышления Германа прервали отчетливые шаги. Один из Мегаников приблизился к укрытию и принялся расширять трещину. Он ломал кирпич тяжелой механической конечностью, сохраняя зловещее молчание. Остальные ему не помогали. Слышалось едва различимое жужжание — это суставы врага двигались в шарнирных сочленениях. Потом Меганику, видимо, надоело крошить кирпичи, и он сунул в трещину руку, намереваясь зацепить стену целиком и развалить ее одним рывком. Герман отступил назад, глядя, как механические пальцы ложатся на красно-коричневый хрупкий от времени камень. Охотник поднял арбалет и прицелился.
“Как только стена рухнет, выстрелю ему в башку! — решил Герман. — А там будь что будет!”
Вдруг там, где стоял грузовик, что-то затрещало и послышался чей-то голос, заглушаемый помехами. Рука мгновенно исчезла. Опять — тяжелые шаги, потом зазвучали голоса, выкрики, Меганики явно о чем-то спорили.
— У них там рация! — изумился Франц.
— Заткнись!
Прошла почти минута, затем взревел мотор, и Герман понял, что грузовик отъезжает. Сборщики парализованных Мусорщиков отправились куда-то по срочному делу. Ну и скатертью дорожка! Охотник выглянул наружу. Мешок лежал на том же месте, где его бросил Франц…
“Не заинтересовались”, — подумал Герман и мысленно возликовал.
— Пошли, — он дернул Франца за рукав…
От частых дождей и прошедших со времени Последней войны веков некогда блестящие рельсы покрылись толстым слоем ржавчины, шпалы рассохлись, заросли буйной летней травой. Герман и Франц осторожно шли вдоль старых железнодорожных путей. Шли молча. Герману было о чем подумать, и Франц, почувствовав, что его спутник не в настроении, замолчал и с глупыми вопросами не приставал. Крысокот иногда забегал далеко вперед, потом возвращался, вилял лысым хвостом, а затем вновь уносился исследовать местность.
Герману не давали покоя Меганики и то, что произошло совсем недавно. На кой черт им понадобились вонючие тела Мусорщиков? Ответа на этот вопрос Герман никак не мог найти. Какого дьявола здесь вообще происходит?! Что случилось со всеми? Мусорщики, медведкочервь, ревуны… Все они впали в необъяснимый транс. Заболели? Но почему тогда болезнь не поразила их с Францем и Мегаников?
Впереди на рельсах показался ржавый остов локомотива, сзади к нему были прицеплены два вагона-цистерны. Герман сошел с рельс и, не обращая ровным счетом никакого внимания на состав, обогнул преграду и вернулся на железнодорожное полотно. Он заметил, что Франц таращится на огромную заржавленную и обгоревшую машину из прошлого во все глаза.
— Ты что, никогда раньше не видел подобной рухляди? — буркнул Герман.
— Что? А… да! Не видел, только слышал о поездах. Не могу поверить, что подобные штуки до войны ездили по всей планете. Герман с подозрением уставился на своего попутчика.
— Вот бы прокатиться! — между тем восторгался Франц.
— Как же ты на нем прокатишься? — хмыкнул Герман. — Провода обесточены. В этом районе электричества лет сто пятьдесят уже нет. Да и машина давно пришла в негодность.
— А ты откуда знаешь?
— Лет пять назад залезал внутрь, думал, может, найду там что-нибудь интересное. Там вся эле… электроника выгорела. Ну, когда… Ты понял.
Франц понял. Когда на северную часть Города сбросили бомбу, пожаров было много. Почти вся чувствительная техника пришла в негодность…
— А в цистернах что? — Франц опять обернулся к локомотиву.
— А жевала его знает, — бросил Герман, отчаянно связывая ниточки ускользающих догадок. — Но не бензин, точно. Иначе во время вспышки весь локомотив взлетел бы на воздух. По мне, так лучше не проверять. Не поручусь, что там нет химикатов или еще какой ненужной дряни.
“Даже если бы там был бензин, — подумал Герман, — то его давно бы откачали”.
Поперек железнодорожных путей лежало несколько перевернутых и большей частью разрушенных вагонов того, что раньше называлось пригородным пассажирским поездом. Пришлось обходить. Франц заглянул в одно из разбитых окон и, вскрикнув, отшатнулся.
— Там скелеты!
— А ты чего ожидал увидеть? Голую девку?! — Голова у Германа все еще болела, и настроение было паршивым.
Больше Франц не проявлял любопытства, всю дорогу до реки молчал. Только когда путники подошли к мосту, Франц выдал восхищенное “ух”.
Перед ними раскинулась широкая лента реки. Небо затянуло облаками, казалось, что речная вода пожирает солнечный свет, впитывает его и отражает глубоким матовым сиянием. Стояло позднее утро, туман полностью растворился, и район, где жили Ветродувы, был виден как на ладони. До войны в Нидерраде располагались жилые кварталы, здесь был крупный парк и множество зеленых насаждений. Бомба упала на севере, там, где Город был современным мегаполисом и простирался к небу мночисленными стрелами небоскребов, а эта часть Города тогда практически не пострадала, дома здесь стояли низкие, каменные, старой постройки.
После того как предки Ветродувов покинули Убежище, клан жил вольготно на зависть соседям. Желающих примкнуть к Ветродувам было много, но Старый Кра в отборе новых членов руководствовался исключительно собственными предпочтениями и практическими соображениями, поэтому большинство чужаков чаще всего изгонялись. Исключение делалось для женщин, способных рожать, и сильных мужчин, обладающих навыками охотников, следопытов, механиков или врачевателей.
У Франца были все шансы стать полноправным членом клана, но Герман все больше испытывал подозрения, что парень совсем не тот, за кого себя выдает. Не снял ли он куртку с перечеркнутым волнистой линией кругом — знаком клана Бастиона — с убитого? Кто он на самом деле? Жизнь научила Германа осмотрительности и жестокости, но в случае с мальчишкой он повел себя как законченный идиот — поверил в россказни незнакомца, повел его в родной клан…
За размышлениями Герман не заметил, как они пришли.
— Нам туда? — Франц кивнул на мост.
— Да, — сухо ответил охотник.
— А другого пути нет?
— По мосту раньше поезда ходили, так что твой вес он точно выдержит.
Франц с опаской покосился на колоссальную, проржавевшую до самого основания конструкцию, соединяющую берега Майна. Мост угрюмым великаном угрожающе навис над рекой. Двенадцать мощных бетонных опор уходили в воду, удерживая могучую конструкцию от падения. Герман не врал: несмотря на ржавые крепления и опоры, мост все еще был крепок. Лет триста он еще простоит, а потом, как и другой мост, находившийся дальше по течению, рухнет. Герман скосил глаза влево и увидел вдалеке торчащие из воды, словно зубы огромной рыбины, железные опоры — вот и вся память о некогда существовавшем мосте. Когда-нибудь жернова времени перемелют все постройки старого Города, и с берега на берег придется переправляться вплавь.
