Игорь Середенко - Дом героев
— Нет, не понимаю. Какое мне дело до всего этого?
— Ты же не можешь не переживать. Надо же быть в курсе того, что может произойти, — возмущался, и немного обижался на друга в глубине сердца, Рамба.
— Если суждено потерять жильё или поменять лучшие условия на худшие, то так тому и быть. И ни ты, ни кто-либо еще, не сможете помешать этому.
— По одиночке — нет. Но, все мы вместе — сможем. Когда мы объединены с единой целью…
— Вот и ты стал похож на всех, такую же чушь несешь. Наслушался проповедей этих инвалидов: «Будь не таким, как все. Мы живем потому, что есть цель. У нас нет времени думать о своих недостатках». Какая чушь. Ты спишь. Проснись. Ты беспомощный инвалид, и никому не нужен. Общество и твои родные отвернулись от тебя, потому ты здесь с нами… — в гневе произнес Николай.
— Что? Что ты сказал?
— Что слышал.
— Мои родные приедут за мной, они мне обещали.
— Не приедут они сюда никогда… — спокойно произнес Николай. — Ты стал для них обузой. Они оставили тебя здесь, а сами укатили в Италию, и вряд ли…
— Ты обманываешь меня, — с тревогой в голосе произнес Рамба.
— Нет. Это правда. Я не хотел говорить тебе раньше. Я видел заявление от твоих родителей. Хотел тебе позже сказать.
Николай посмотрел в глаза Рамбы. Его глаза начали наполняться слезами, он свесил голову на грудь.
— Прости, что я стал вестником этой печальной новости для тебя. Все мы здесь находимся потому, что от нас отказались наши близкие, от нас отказался мир, в котором мы жили.
Неожиданно Рамба поднял голову, и протер свои глаза.
— Даже если всё так, то тем более нужно бороться. Не стоит отдавать эту землю какому-то толстосуму, пожелавшему тут поселиться, а нас вышвырнуть, — в его голосе появилась нотка отваги, которой удивился Николай, он не ожидал такого поворота от Рамбы.
— Это твое дело. Лично я ничего не собираюсь делать. Этот мир не для меня. Я лишний в нем, потому что не помещаюсь в его привычный ход. Здесь слишком тесно.
— Тесно? Что ты имеешь в виду? — удивился Рамба, он протёр глаза от слез и начал сморкался в платок. — Нам надо расширить нашу комнату? А ты прав, давай потребуем более просторную…
— Ты меня понял, — саркастически произнес Николай, двигаясь к выходу.
Вечером, в зале для досуга, у самого окна, сидя на диване, примостился Анатолий. Он был один. В зал вошла медсестра Марья Степановна, держа поднос с лекарствами.
— А! Вот ты где, — сказала она. — А я тебя повсюду ищу. Надо лекарство принять.
— Какое ещё лекарство? — спросил задумчиво Анатолий.
Он держал в руках журнал и рассматривал картинки, перелистывая страницы.
— Что за журнал у тебя?
— Это рекламная брошюра туристического агентства. Остров Крит, что в Греции.
Анатолий смотрел, не отрываясь, на фотографии живописных мест, песчаных пляжей и красивых отелей, расположенных на берегу живописного острова Крит.
— Смотрим картинки? — поинтересовалась Марья Степановна, с любопытством заглядывая в журнал.
Она дала ему несколько таблеток и одноразовую рюмку с водой, что бы запить лекарства. Он тут же выпил их, не отрываясь от просмотра модного глянцевого журнала.
— Да, Марья Степановна, картинки. Красиво люди живут, — восторженно и с завистью произнес Анатолий.
— Где это? — спросила Марья Степановна.
— Остров Крит — это в Греции.
— А! Греция. Я там не была.
— А я обязательно должен побывать там. Размещусь, в каком ни будь дорогом отеле или не очень дорогом, и стану кататься на яхте по всему лазурному побережью.
— Какой еще яхте? — осеклась медсестра.
— Ну, яхта. Это такая большая лодка. Хотя, нет. Яхта это не лодка. Яхта это маленький корабль. Понимаете? — пояснял Анатолий.
— Да кто же тебя туда пустит? Ты же… — удивилась Марья Степановна и осеклась.
— Хотите сказать — инвалид, — с укором дополнил он фразу.
— Ты не обижайся. Но ведь для того, что бы туда попасть надо много денег, — смягчившись, произнесла Марья Степановна.
— Деньги я заработаю. Я ведь теперь уже не играю на гармошке — в метро и переходах.
— Почему это? — удивилась Марья Степановна.
— Да, сломалась она. Старая была. Недавно один мой знакомый обещал устроить меня на работу в одну контору. Часы чинить. Говорит, что я неплохо зарабатывать буду. Я был там уже. Мне понравилось. Три месяца я буду в учениках, а потом…
— Что потом?
— А потом, Марья Степановна, я через год, ну может полтора, приглашу вас, со мной в Грецию отправится.
— Почему меня? — удивилась она и засмеялась. — Да куда мне из этого дома идти. Я уже не молодая, что бы по Греции разъезжать.
— Ну, как хотите. Но фотографии из Греции я вам обязательно принесу или пришлю по почте. Что бы вы ни сомневались, что я там был.
Марья Степановна улыбнулась и пожелала Анатолию удачи в этом желании. Она сказала, что все его желания и это тоже обязательно сбудутся. Затем, она отправилась к следующему пациенту.
Надежда находилась у себя в комнате вместе с Ниной. Девушка слушала музыку, а Нина читала книгу пальцами, специально сделанную для слепых.
— Добрый вечер девочки, — сказала Марья Степановна, входя в комнату.
— Добрый, Марья Степановна. Лекарства? — поинтересовалась Нина.
— Как обычно. Тебе две таблетки, а Надежде одну. Плюс витамины, — сказала Марья Степановна, ложа поднос на тумбочку, рядом с кроватью.
— Надежда слушает музыку. Я ей передам, что вы пришли, — сказала Нина.
Она подошла к Надежде и дотронулась до ее руки.
— Марья Степановна пришла, — сказала Нина тоненьким нежным голоском.
Надежда сняла наушники и поздоровалась с медсестрой, не разворачивая головы, как это делают слепые люди.
— А, что ты слушаешь? — спросила Марья Степановна, обращаясь к Надежде.
— Да так, просто хорошая и приятная музыка, — ответила Надежда.
Она протянула наушники медсестре.
— Вот, послушайте. Это успокаивает нервную систему. А я тем временем приму таблетки, что вы принесли. Не люблю я их, но надо.
Марья Степановна одела наушники и начала слушать музыку из маленького плеера. Тем временем, Надежда нащупала поднос с лекарством и приняла таблетки. Не прошло и минуты, как Надежда почувствовала, что у Марьи Степановны капают слезы на простынь кровати.
— Почему вы плачете? — поинтересовалась Надежда, приблизившись к Марье Степановне.
— Да так. Просто музыка у тебя жалобная, — ответила Марья Степановна, утирая набегающие слезы.
— А я, как-то не замечала. Обычная приятная на слух мелодия. Хотя, каждый конечно может реагировать на неё по своему, индивидуально. У каждого человека есть свои несбывшиеся мечты. А эта мелодия вызывает воспоминания о них. У одних они выполняются, у других остаются в подсознании, — пыталась успокоить её Надежда.
— Ну, и какие у тебя мечты? — поинтересовалась Марья Степановна, немного успокоившись или сделав вид, что ей легче.
— У меня их много. И все они связаны с моим творчеством, а вот у Нины есть заветная мечта, — сказала Надежда.
— А у тебя Нина, какая мечта, если это не секрет? — спросила медсестра, повернувшись к девочке.
— Да, так… — она вздохнула. — Ну, в общем, я хотела бы иметь компьютер. Я написала об этом нашим меценатам. Они обещали помочь, — беззаботно произнесла девочка.
— Это здорово, когда мечта осуществляется. А еще лучше ощущение того, что она сбудется, — сказала медсестра. — Надежда ты же переписываешься с этими немцами?
— Да, регулярно. Они написали, что скоро должны приехать. Обещали привести много подарков.
— А наш новый директор знает об этом? — спросила медсестра. — Ведь, когда-то Игорь Иванович занимался этим: перепиской и встречей гостей в аэропорту. Из Берлина они, кажется.
— Да, вы правы. Но теперь, я с ними переписываюсь. А наш новый директор уже в курсе. Я оповестила его об их приезде. Он так обрадовался — что большая редкость для него. Обещал встретить и привести их лично.
— У меня будет собственный компьютер, — сказала Нина с трепетным волнением.
— Обязательно будет, — подзадоривала Марья Степановна.
* * *Поздно вечером, того же дня, к директору пришли какие-то люди. Они заперлись вместе с ним в кабинете. На входе в кабинет стояли двое охранников, здоровых мордоворота. В это позднее время все должны были уже лечь спать. Геннадий Федорович принимал гостей в столь поздний час, что бы лишний раз не показывать свою связь с этими людьми. По случайному обстоятельству Анатолий находился в это время, как раз в кабинете директора. Когда туда зашли люди, ему ничего не оставалось, как спрятаться за шторой у окна и затаится. Мелкой дрожью покрылась его спина, когда он услышал голоса.
— Я хотел бы определенности, — сказал директор пансионата Геннадий Федорович.
