Василий Сахаров - Дальний поход
Итак, расскажу о путешествии в Сестрорецк, ныне центр Прибалтийского района в составе Всероссийского диктата.
Начиналось все вполне неплохо. После двухдневных переговоров и консультаций с Иваном Ивановичем Марковым, я окончательно определился со своими дальнейшими планами и, по военным картам, которые мне предоставили гатчинские вояки, накидал предварительную схему дальнейшего продвижения отряда.
За это время Марков связался с Сестрорецком, и объявил генералу Шарипову о том, что у него в гостях находится разведывательный отряд Кубанской Конфедерации, который желает навестить Москву, и испросить аудиенции у диктатора Степанова. Шарипов нашему появлению не обрадовался и, как говорил Иван Иванович, при известии о том, что у нас имеется отличнейший фрегат, даже зубами заскрипел. Видимо, командиру московского спецвойска конкуренция была не нужна. Однако, переборов себя и не допуская резких слов, генерал согласился принять меня в Сестрорецке и, несомненно, сразу же связался со своим центром, куда доложил о появлении на Балтике бойцов с далекого юга.
Разрешение на посещение Сестрорецка было получено, и через земли поисковиков, огибая разграбленный людьми и заболоченный Петербург по дуге, в сопровождении двух офицеров из Гатчины, я отправился в новообразованный Прибалтийский район. Двигались мы зигзагами, по дорогам и широким тропам, которые некогда были автомагистралями, и которые соединяли разные населенные пункты, находящиеся под контролем вольного люда. Горелово, Металлострой, Павлово, Красная Горка и Новое Девяткино. Все эти места были под властью поисковиков, везде правила какая-то своя группировка, и законы в каждом таком поселении были свои. Чем-то это напоминало казачью вольницу четырнадцатого века, много до зубов вооруженного народа, выборная власть, элементы анархии и, в то же самое время, жесткая дисциплина в каждом отряде.
Мне у поисковиков понравилось, и сразу же навеяло воспоминания о поднаеме вольных бойцов в Невиномысске. Настроение было хорошее, народ вокруг улыбчивый, дорога пролетела незаметно и весело, попутчики были не угрюмые товарищи из контрразведки, а бойцы гатчинского спецназа, родственные души, так что все было нормально. До тех пор, пока наши лошади не въехали на окраину городка Парголово, где на перекрывающем дорогу мощном блокпосте нас встретили московские солдаты.
Перемены, как говорится, на лицо. В Гатчинском Военном Округе полнейшее спокойствие и некая уверенность в себе и своих силах. У поисковиков суета, веселье и кипучая энергия. Здесь же, нас ожидали настороженные лица солдат, угрюмые местные жители и пять виселиц невдалеке от дороги. Судя по всему, новая власть давила любую местную оппозицию без всякой жалости, и если смотреть на происходящее глазами постороннего человека, то происходит самый обычный исторический процесс. Сильная держава аннексировала более слабую, и теперь устанавливает на подконтрольной территории свои порядки.
Вот только, когда о таких событиях читаешь в книжках или смотришь кинофильм из старых времен, про завоевание какого-либо края, то, в основе всегда идет мысль о том, что это закономерность. В итоге, те люди, которые шарятся по лесам и горам с оружием в руках, большинством зрителей и читателей воспринимаются как террористы, сепаратисты и мятежники. Другое дело, когда это видишь в реальности, а трупы на виселицах отнюдь не киношные и не рисованные, не имеют бандитских рож и выглядят как самые обычные сельские работяги. Тут уже ассоциации иные, и «лесные братья» зачастую становятся похожи на борцов за свободу, повстанцев или отстаивающих свою родину партизан.
Впрочем, я человек прохожий, пришел, увидел, запомнил, обмозговал сложившееся положение дел, и дальше пошел, а местные войнушки и разборки меня интересуют только с профессиональной точки зрения.
В Парголово к нам присоединилась пара солдат из спецвойска, вроде бы как дополнительная охрана от нападения сепаратистов, не желающих воссоединения со столицей России городом-героем Москва. Мы тронулись в путь, ехали не спеша и через несколько часов оказались в Сестрорецке.
Здесь картинка такая же, как и в Парголово. Местные граждане ходят озабоченные и напуганные. Вокруг поселения, выросшего на останках старого города, блокпосты с пулеметами. На одной из площадей перед городской управой стоят не пустые виселицы, а по кривым и узким улочкам передвигаются патрули из коренных жителей с нарукавными белыми повязками, на которых только одна надпись: «Полиция». Я увидел, что горожане косятся на пособников новой власти с нескрываемой злостью, а те, отвечают им тем же, оружие держат наготове, и передвигаются только тройками.
Увидев новоявленных полицаев, мне вспомнилась одна песня, которую я слышал всего пару раз и которую, как мне думалось, давным-давно забыл. Песня была смешная, пела ее группа «Красная Плесень» и мотив насвистался сам собой:
Я открою вам секрет, у меня есть дед,
Мой любимый дед — он сельский полицай.
Вам секрет открою я, уважают все меня,
Девки любят все меня, потому что мой дед — полицай.
Мы пойдем с дедом в лес, собирать грибы,
И он местным партизанам надает пи…ды.
Чтоб костры не палили, и не портили природу,
Чтобы громко не ругались рядом с дедом-полицаем.
А потом зайдем в Гестапо, он напишет отчет,
О проделанной работе и достанет карабин.
Пионера и героя, он немного расстреляет,
Чтобы этот гнусный гад, уважал полицаев.
За такими наблюдениями и невеселыми думками, мы с гатчинцами подъехали к штабу московского спецвойска, двухэтажному каменному строению невдалеке от виселиц. Нас встретил порученец генерала Шарипова, очень похожий на полковника Закаю, молодой и чрезвычайно вежливый парень лет двадцати в гражданском костюме. Самого генерала на месте не оказалось, он вспоминал молодость и где-то невдалеке от поселка Вартемяги гонял по развалинам партизан. Пришлось его ожидать, появился он уже только ночью, принять меня не смог, а может быть, попросту не захотел. Нас определили на ночевку в каком-то бараке неподалеку от штаба, и встреча с начальником Прибалтийского района произошла только на следующий день.
Раннее утро, городок поливает мелкий и противный дождик, в комнате сыро и неуютно. За мной и гатчинскими офицерами приходит порученец Шарипова и говорит, что генерал чрезвычайно занят, ведет допрос коммунаров, захваченных во время вчерашней облавы в районе Вартемяги. У нас есть выбор, или переговорить с Шариповым прямо сейчас, не отрывая его от основного дела, то есть топать в просторный пыточный подвал под штабом, который недобрым словом поминают горожане, или ждать еще сутки, пока генерал не освободится. Терять понапрасну время не хотелось, нам пришлось последовать вслед за генеральским порученцем, и разговор с высоким местным начальством, произошел совсем не в той комфортной обстановке, какая могла бы быть.
По крутым ступеням нас ведут в подвал. Мы оказываемся внизу, пахнет плесенью, человеческими испражнениями и свежей кровью. Через открытые окошки вниз проникает свет, слышны чьи-то стоны, крики, сопение и характерные звуки ударов по человеческому телу. Глаза быстро привыкают к легкому полусумраку, и к нам подходит сам генерал Шарипов, скуластый брюнет лет около сорока, крепкий мужчина с изможденным серым лицом, в этот момент похожий то ли на вампира, то ли еще на какую-то нечисть. Он не говорит приветственных речей, резкими движениями оправляет измятый китель, откатывает рукава испачканной белой рубахи, за ним рукава униформы, и задает вопрос:
— Кто из вас командир разведчиков с Кубани?
Голос генерала звучит глухо и устало, я делаю полшага к нему навстречу и представляюсь:
— Капитан госбезопасности Кубанской Конфедерации Александр Мечников.
Я ожидаю, что будут какие-то расспросы относительно моих целей и положения дел в мире, но видимо, Шарипова это нисколько не интересует, и он задает новый вопрос:
— Вы хотите попасть в Москву и получить возможность переговорить с нашим диктатором?
— Так точно.
— Сколько с тобой людей?
— Одна рота, сто двадцать бойцов.
Генерал что-то пробормотал себе под нос, оглянулся на стенку, подле которой его бойцы избивали нескольких коммунаров, вновь обратил свое внимание на меня и, почему-то развеселившись, сказал:
— Через неделю твой отряд должен быть на въезде в Парголово. Так и быть, отправлю вас с первым же караваном на столицу, а там все в ваших руках. Мне вами заниматься не интересно, других, более важных дел выше крыши.
— Понятно. Через неделю мой отряд будет в Парголово.
Шарипов чуть кивнул головой и направился в другой угол подвала, а мы остались на месте. Непонятная ситуация, ни здравствуйте, ни до свидания, ни как дела. Три вопроса и одно решение. Складывается впечатление, что я попал в какую-то психоневрологическую клинику, где явно нездоровые на всю голову люди, живут по каким своим, только им одним известным законам. Остается надеяться, что в Москве все будет иначе, и там нас встретят нормальные граждане, а не мясники вроде этого непонятного генерала.
