"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Емец Дмитрий Александрович

Всё, как я и предполагал. Но нет, уважаемый, придётся нести. Под дурачка закосить не получится. Мне надоел весь этот цирк, и я сказал:

— Наш странный разговор уже начал меня немного утомлять, давайте вы прекратите ломать комедию, и мы поговорим нормально. Вы же понимаете, что я не дам вашим журналюгам поливать грязью моё имя и имена близких мне людей.

— Вы хотите поговорить нормально? — переспросил Пономарёв. — Угроза — это, по-вашему, нормальный разговор?

— Я вам не угрожал.

— Вы сказали, что не дадите моим журналистам нормально работать. Что это, если не угроза?

— Поверьте, Степан Савельевич, если бы я угрожал, вам было бы страшно. Я даже не начинал пока.

— Но вот сейчас-то точно была угроза! — заявил Пономарёв и рассмеялся.

Он всё переводил в шутку, в какую-то клоунаду, и это страшно бесило.

— Угроза будет, когда я пообещаю переломать вам ноги и сжечь этот деловой центр! — мрачно произнёс я.

— Мы можем ограничиться лишь центром? Мне это даже на руку будет — он хорошо застрахован. А вот ноги не хотелось бы.

Он издевался. Он точно надо мной издевался. Но надо было держаться, хоть было и непросто.

— Я тебе всё сломаю: и руки, и ноги, и шею! — прорычал я. — Если хоть раз ещё твои шавки посмеют тявкнуть в мою сторону!

— Ты дурак?

Такой реакции я точно не ждал — еле сдержался, чтобы не перегнуться через стол и не вмазать кулаком по этой неприятной улыбающейся морде. Впрочем, мой собеседник уже не улыбался.

— Ты вообще не понимаешь ни хрена, что ли? — уже совершенно другим — жёстким и раздражительным тоном произнёс Пономарёв. — Ты что, думаешь, сейчас меня припугнёшь, и я побегу давать журналистам новые установки? Да меня за такое завтра же грохнут!

— А если не дашь — тебя грохну я!

— Сомневаюсь.

— А зря! Я уничтожу и тебя, и твой телеканал!

— И каким образом?

Разговор пошёл не туда. Действовать по обстоятельствам оказалось не самым лучшим вариантом. Надо было как-то выкручиваться.

— Я заберу у тебя канал! — заявил я.

— Не сможешь! — парировал Пономарёв.

— Те, у кого я забрал завод, тоже так думали. Я всё у тебя заберу, если ты продолжишь идти против меня!

— Да нужен ты мне, чтобы против тебя идти! Мне реально плевать на то, что эти журналюги творят. Я же тебе сказал: канал — просто актив!

— Если это просто актив, то продай его мне!

— А денег у тебя хватит?

— Это ты просто так ляпнул, или это начало переговоров?

Разговор накалился до предела, но после этого вопроса Пономарёв выдержал паузу, вздохнул и сказал:

— Ты пойми, пацан, если я продам тебе канал, меня не поймут. Но это полбеды. Меня за это грохнут — вот в чём главная проблема. А это того не стоит.

— Кстати, насчёт стоимости. За сколько ты бы его продал? Ну, раз уж зашёл разговор.

— Копейки.

— А конкретнее?

— Миллион. Но мне надо продать всё.

— Ни фига себе копейки! — присвистнул я. — С чего вдруг такая цена? У тебя там оборудования, может, тысяч на двести. Больше физически быть не может. Я видел, с какой камерой твоя бригада приезжала.

— Главный актив — договор на аренду частоты, — пояснил Пономарёв. — Он стоит того. И оборудование нормальное у меня.

— Но не на миллион же, — возразил я. — Но ладно, я не люблю торговаться. Покупаю за миллион.

На самом деле меня цена устраивала очень даже — ведь за эту сумму я не просто решал проблему, но и приобретал хороший инструмент. Телевизионный канал — штука крайне полезная, если ты занимаешься бизнесом или политикой. Да и не представлял я, если честно, как ещё можно было заставить замолчать купленных врагами журналистов. Пока я прикидывал перспективы, Пономарёв ещё раз грустно вздохнул и произнёс:

— Ты меня не расслышал, пацан. Мне надо продать всё!

— Что значит всё? — уточнил я.

— Деловой центр, ресторан, две квартиры и дачу. Про машины не говорю, это мелочь.

— Ну продавай, я-то здесь при чём? — искренне удивился я. — Мне нужен только телеканал.

— Если я совершу такую глупость, как продажа телеканала, мне придётся бежать из страны, — пояснил Пономарёв. — Срочно и навсегда. И какое-то время прятаться, так как это будет с моей стороны большой подставой уважаемым людям. А бежать с миллионом, бросая всё остальное здесь, глупо. Поэтому канал отдельно не продаётся. Или всё, или ничего.

— И сколько же стоит всё?

— Тридцать миллионов.

— Ты сдурел? — возмутился я. — Не стоит вся твоя недвижуха столько.

— Очень даже стоит. Я в ресторан только вложил почти два миллиона. И центр у меня лучший в городе.

— Не лучший.

— Один из лучших!

— Один хрен, тридцать миллионов это не стоит. Даже с двумя квартирами и дачей.

— Стоит. Но за опт я сделаю скидку. За всё двадцать пять миллионов. И это последняя цена!

Видимо, имелись у этого парня ещё какие-то проблемы, о которых я не знал, раз он был готов всё продать и уехать. Это было мне на руку. Но цена была просто неподъёмная для меня. Денег таких у меня не было, а если бы и были, то я бы точно не вложил их в телеканал и бизнес-центр. Так-то бизнес-недвижимость в самом центре города — штука хорошая, но не когда у тебя кредит и надо раскручивать завод.

А Пономарёв тем временем смотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был мне понятен — это был взгляд человека, делающего выгодное, по его мнению, деловое предложение. И он не врал, он был готов продать все свои активы вместе с телеканалом. И по его глазам было видно, что ниже двадцати пяти миллионов цену он не опустит.

А двадцати пяти миллионов у меня нет. Теоретически, конечно, можно на это дело взять ещё один кредит — он бы отбился со временем, но вот после вчерашнего звонка Соболева я на эту тему старался даже не думать. Вполне возможно, завтра батя Орешкина попросит побыстрее вернуть уже взятые кредиты или в лучшем случае сообщит, что новых не будет. Что тоже никак не радовало. В общем, вариант с кредитом отпадал. Но надо было как-то отреагировать, показать заинтересованность.

— Давай, мы так поступим, — предложил я. — Ты получишь от меня за телеканал два миллиона, а остальное продавай сам.

Я был уверен, что отдельно он и за два не продаст, но выглядело это предложение достойным. Ну а если вдруг продаст, то хрен с ним — оно того стоит. Два миллиона я как-нибудь отыщу.

— Нет, — отрезал Пономарёв. — Всё продаётся комплектом.

— Ты не спеши отказываться. Поищи покупателя. Даю неделю тебе на это.

— Я даже искать не буду. Меня грохнут сразу, как только я запущу слух о том, что хочу что-то продать.

— А может, мне такой слух запустить? — усмехнулся я. — Тебя грохнут, и я смогу бесхозный канал к своим рукам прибрать.

— Тебе никто не поверит. А вот если я кому-то скажу, это уже другой расклад будет. Так что собирайте деньги!

— Собирайте? — переспросил я.

— Да хватит уже делать вид, что ты сам ко мне пришёл! — с раздражением произнёс Пономарёв. — Я же понимаю, что тебя Коростылёв послал. Пусть раскошелится на двадцать три миллиона, у него есть. Добавишь свои два, и забирайте всё! А пока не соберёте, не желаю вас видеть! Задолбали вы меня уже!

Сдали нервы у бедняги, а ведь так уверенно держался весь разговор. Но это мне на руку, что сдали — выдал с потрохами губернатора. А тот хорош — так искренне мне говорил, что не хочет влезать в разборки с телеканалом, что я поверил. А дело-то, оказывается, не в том, что он не хочет. Дело в том, что он пытался, да не вышло. Это хорошо, это очень хорошо.

Теперь я знаю, что Андрей Андреевич не такой равнодушный, каким хочет казаться. И он будет очень благодарен тому, кто избавит его от нападок журналистов. Только вот это знание не даёт денег на покупку телеканала. И у Коростылёва их просить бесполезно — не даст.

Впрочем, это если в лоб просить, не даст. А если не в лоб? А если не в лоб, то я вообще не знаю, с какой стороны подойти к губернатору с такой просьбой. Более того, я уверен, что вообще не стоит к нему идти за деньгами. Но подумать обо всём этом можно и позже.