Андрей Круз - Ветер над островами
– Очнулся? – послышался голос Василя.
– Вроде бы, – обернулся я к нему. – Слава где?
– К отряду отбыл, – кивнул он в сторону берега. – А с тобой все нормально будет, сказали. Лишнее отрезали, нужное стянули. Шрам только будет, говорят. Ну и дураком тебя назвали, не обессудь.
– Чего это? – не очень искренне возмутился я, потому как думал о себе примерно то же.
– Сразу надо было в город, как черноту увидел, – ответил он, поднимаясь с палубы и пересаживаясь на канатный ящик. – Такое только от укуса бородатой бывает – даже дети знают. Видать, тебе и вправду сильно память отшибло.
– Да не было у нас бородатых гадюк, как мне кажется, – изобразил я работу мысли на лице.
– Ну вот и познакомился, – усмехнулся Василь.
– Ты мне вот что скажи, – начал я, попутно подтянув к себе ранец и вытащив из него штаны. – С племенем что?
– С племенем? – переспросил он. – С племенем все хорошо: нет больше племени.
– Как нет? – удивился я. – Я же сам видел, что, как мужиков постреляли, остальные начали падать и пощады просить.
– Ну да, начали, – кивнул Василь. – Баб молодых и детей сейчас соберут, отгонят в Новую Факторию, там всех осмотрят и по дальним островам развезут – всех в разные места. Детишек, какие не порченые еще, сразу в школу. Вообще в степь еще сколько-то негров смылось… но немного, там их тоже хорошо прижали. Угрозы не будет больше, это точно, пока дороги безопасны будут.
– А кто постарше?
– Прогонят, толку-то с них, – махнул он рукой. – Пусть живут как хотят, угрозы уже нет – племя вымерло.
– А выживут?
– Не знаю, – равнодушно ответил Василь. – Если жить будут тихо, то, может, и выживут. Но вряд ли: туда другие племена придут наверняка, добьют всех.
Так, а вот и суровая действительность. К этому тоже привыкать надо – как я понимаю, «век гуманизма» здесь пока точно не наступал, пока сплошной практицизм. С другой стороны… грабили и убивали их мужчины в пользу всего племени, и все племя этим пользовалось. А теперь все племя и отвечает: вопрос решен радикально, зато наверняка. Гуманизмом здесь и не пахнет, а пахнет коллективной ответственностью. Людей диких, тех, о которых преподобный Савва сказал: «Но что делать с теми, кто далек от дома нашего Закона и кто презирает его? Теми, кто руководствуется простым инстинктом: хочу – дай. Не даешь – украду. Не могу украсть – убью и возьму». На них ведь, таких простых, только простые меры и действуют. Вот такие, как сегодня. Или как взять всех – и выселить. По крайней мере, в те времена, когда власти умели поступать так, проблемы решались. А потом они только заметались под ковер или накапливались, но не решались никогда. И ты узнаешь, что вроде ты и у себя дома, но уже ни разу в нем не хозяин из-за пригретых таких вот наивно-вороватых, маленьких, но страсть каких гордых народов, скорее даже племен. Которых почему-то нельзя обижать.
Я глянул за борт, всмотрелся в голубую поверхность моря под голубым небом. Как-то чисто все здесь выглядит. И все грани видны, не сливаются с грязью.
– Интересно, мне купаться когда можно будет?
– Купаться всегда можно, я думаю, – сказал Василь. – Морская вода раны целит – это даже дети знают.
* * *К вечеру на борт плавучего лазарета доставили еще полтора десятка раненых, в том числе и двоих тяжелых, которых с нами верхами отправить не могли – несли носилками. Судно снялось с якоря и пошло в сторону города, медленно проматывая назад причудливую панораму зеленого берега.
Добрались до места часам к десяти утра, вошли в порт, обогнув гранитную стену, и я сразу взволнованно заозирался, силясь разглядеть «Лейлу», проверить – не делась ли она куда-нибудь? Нет, не делась. Яхта стояла у казенного причала рядом с церковным пакетботом, по пирсу прохаживался часовой, один из городских объездчиков. Наше судно прижалось к соседнему пирсу, на который сразу начали загонять повозки, принимающие лежачих раненых. Меня отпустили своим ходом, только пожилой врач, похожий на доктора Айболита в своей маленькой белой шапочке, напутствовал словами:
– Вам пока покой нужен, как минимум неделю, а то швы разойдутся. Гулять соберетесь – извозчика берите или ходите недалеко. И вот вам палочка, опирайтесь. – Он выдал мне довольно аккуратно выточенную трость с резиновым наконечником.
– Спасибо, доктор, – поблагодарил я его, примериваясь к тросточке. – Когда вообще в норму приду?
– Месяц, я думаю, – ответил он. – Я вам очень большую дырку там проковырял, так что шрам тоже будет внушительным.
– Это не страшно, – отмахнулся я.
– Страшно то, что шрамом могли бы не отделаться. – Его указательный палец уставился мне в лицо. – Некроз тканей развивается не только вширь, но и вглубь. Еще немного – и были бы задеты крупные сосуды и основные нервы. И вы остались бы калекой. Хорошо, что хоть как-то успели, больших проблем теперь не ожидаю. Так или иначе, но швы придется снимать. Или здесь, или… откуда ты?
– С Большого Ската.
– Ну, значит, там снимете. И ногу пока берегите, понятно?
– Понял. А как вообще в таком случае поступать? Если такая бородатая укусит, а от врача далеко?
– Не повезло тогда, – усмехнулся он. – Сыворотку хорошо бы иметь всегда, если в таких местах бродишь. Знать бы только, от кого именно. А так надо резать – на всю глубину проникновения ядовитых зубов. Отсасывать кровь, а потом все равно к врачу. До конца так можно от всей дряни не избавиться, все равно оперировать придется.
– Мерзкая гадина, – честно сказал я все, что думал про неведомую бородатую гадюку.
– Не то слово, – согласился со мной врач.
Ко мне подошел Василь, спросил:
– Ты сейчас куда?
– На «Чайку» бы зашел, переоделся и все лишнее сбросил, потом к брату Иоанну.
– Нетерплячка? – уточнил он, усмехнувшись.
– А сам как думаешь?
Да я места себе не нахожу. Нет, верю «особисту», что все будет как надо, но верить – это одно, а убедиться окончательно – совсем другое. Не говоря о том, что вступить в права владения – и вовсе третье. А уже хочется… Хотя при этом понимаю, что вот не было бабе забот, так купила порося. Мне, с моим судовладельческим «опытом», еще с этой яхтой не раз небо с овчинку покажется. Ну да и ладно.
– Давай, дотащить помогу, – предложил Василь.
– Нет, это не надо, – отказался я. – Тут рукой подать, вон через два причала «Чайка» стоит.
– Тогда на коляске заеду! – решительно предложил он. – Не против?
– Да что мне против-то быть? – даже удивился я. – Заезжай, как человек покатаюсь.
На том и расстались. И я похромал по набережной, таща за плечом свой ранец и винтовку, попутно перехватывая любопытные взгляды. С «Чайки» меня заметили, Вера, Иван-моторист и мой помощник Федька встретили меня на половине пути, решительно отобрав все тяжелое.
