Марина Абина - Грибница
Под ногами хрустел сухой крысиный помёт и крошки от рассыпанных круп и макарон. Витёк отметил, что пора бы ему припрятать от грызунов некоторые продукты, а то чего доброго сожрут всё и ему не оставят. В спортивном отделе он нашёл и лыжи и санки, прихватил их и уже собирался возвращаться на улицу, когда заметил большие теннисные ракетки. На ум пришло воспоминание из далёкого-далёкого детства, когда он ещё увлекался историями про индейцев, ковбоев и золотоискателей. «Чудесное время — вернуть бы его назад» — явилась нежданная мысль. Витёк с трудом отогнал её. Что же ему напомнили эти ракетки? Витёк сосредоточился: ответ был где-то совсем близко, на поверхности, но упорно ускользал от него, пока парень не взглянул случайно в сторону выхода. Там виднелись его глубокие следы в снегу. «Снегоступы! — вспомнил Витёк. — Я сделаю из них снегоступы — на лыжах всё равно не умею ходить».
Справился он быстро: отломил у ракеток рукоятки, обернул сетчатые кольца лёгкими матерчатыми шарфами, а ремешками от лыж прикрепил их к ботинкам. Прошлёпал к выходу. На снегу снегоступы вели себя прекрасно: Витёк шёл медленно, но глубоко уже не проваливался и вскоре достиг цели.
Молоденькие липки, высаженные вокруг магазина, не вынесли летней жары и засохли. Витьку даже не понадобилась пила, чтобы срезать их — деревца легко обламывались у самой земли и вскоре сани Витька уже были с горой нагруженные таким хворостом. «Пойдут на растопку» — решил Витёк. Путешествуя вдоль рядов с сухими саженцами, Витёк вышел на угол гипермаркета и вдруг увидел, что за ним возвышается одинокий тополь-свечка. До него было всего метров семьдесят, и он был совершенно сухим, о чём свидетельствовали светлые проплёшины на стволе, откуда отвалилась кора. «А вот и прекрасные дрова! — обрадовался Витёк. — И далеко ходить не придётся». К тополю он решил выйти через чёрный выход, после того как доставит хворост к печи.
К вечеру Витёк уже не чувствовал ни ног ни рук от усталости. Весь день он провёл на улице, отпиливая от тополя боковые ветки и распиливая их на дрова. Дерево действительно оказалось совершенно сухое и прекрасно горело. После своей первой ходки с тополиными дровами, Витёк затопил печь и водрузил на неё оцинкованное ведро со снегом — хотел натопить себе воды, чтоб помыться. Ему пришлось не раз добавить в ведро снега, прежде чем оно до краев заполнилось талой водой. Выходя на улицу, Витёк не закрывал за собою двери — надеялся, что помещение гипермаркета хоть немного проветрится. Но магазин был слишком велик и, каждый раз возвращаясь в него, Витёк старался задерживать дыхание. Перекусил он только один раз разогретым прямо в жестянке «Завтраком туриста». И вот вечером его ждало вознаграждение: целая лохань едва тёплой талой воды и одно ведро крутого кипятка, которое Витёк собирался вылить в эту лохань. Витёк предвкушал погружение в горячую воду и негу. Он уже приготовил себе смену одежды и несколько больших махровых полотенец. Крыс с любопытством наблюдал за ним.
Принимать ванну действительно было очень приятно. Жаль, что вода так быстро загрязнилась. Витёк успел вымыть голову с шампунем и едва-едва оттёр себя жёсткой мочалкой, когда его ванна совсем остыла. Он пожалел, что не поставил заранее греться ещё ведро воды — чтобы ополоснуться. Но теперь было поздно: не будет же он сидеть на морозе голышом, поджидая, пока нагреется вода? Витёк вылез из мутной мыльной воды и тщательно вытерся полотенцем, с раздражением отметив, что светлая махровая ткань потемнела не только от влаги, но и от грязи. Всё-таки купание было не полноценным. Кроме того он быстро замёрз, не особенно помогала и струя тёплого воздуха, дующего от печи. Только одевшись в чистую одежду, он почувствовал себя значительно лучше.
Свою грязную одежду и мокрые полотенца Витёк спихнул ногой вниз с балкона — прикасаться к ним руками было противно. Такое же чувство вызывала его постель, и он вышвырнул спальник вместе с одеялом вслед за одеждой и полотенцами. За новым спальником решил сходить после ужина — на «плите» доходила каша с тушонкой. Воду из «ванны» тоже оставил на потом. Единственное, что он заставил себя сделать сразу — это сходить на кухню кафе за чистой тарелкой и стаканом — его прежняя посуда обросла жиром и попахивала. Он отправил её вслед спальнику. С барной стойки Витёк прихватил бутылку красного вина, оказавшегося молдавским Кагором. Вообще-то Витёк не жаловал вино, предпочитая ему более крепкие напитки или пиво, но сегодняшние события что-то перевернули в нём, и впервые он самостоятельно решил попробовать вина. Сладкий густой кагор пришёлся ему по душе и Витёк удивился, что не пил его раньше. Оприходовав полбутылки, он вооружился фонарём и отправился на поиски нового спальника и одеяла.
В магазине с постельными принадлежностями крысы устроили себе что-то типа яслей. В стопках с комплектами пастельного белья, в одеялах и на подушках они устроили гнёзда. Ткани были изгрызены и провоняли крысиной мочой. Отовсюду доносился писк новорожденных. Пол устилал толстый слой перьев и пуха из подушек. Витёк с трудом нашёл целое одеяло. Для этого ему пришлось забраться на самую высокую полку и переложить на другое место несколько верхних одеял из стопки, на которых лежала дюжина розовых новорожденных слепышей. Их мамаша возмущённо верещала из глубины полки и норовила цапнуть Витька за руку. Пришлось сбросить её на пол. О том, чтобы отправить туда и её потомство, Витёк даже не подумал — теперь для него это было равноценно убийству новорождённых человеческих младенцев. Он достал одеяло и поспешил покинуть это зловонное место, полное возни и попискиваний.
В спортивно-туристском магазине он прихватил спальник и побрёл к своему лагерю. Уже давно стемнело и, привыкший рано ложиться, да к тому же усталый и изрядно опьяневший от вина, Витёк завалился спать как только добрался до палатки.
На следующий день он проснулся с ломотой во всём теле, тяжёлой головой и нежеланием шевелиться вообще. Однако голод не тётка, и вскоре Витьку пришлось подняться чтобы приготовить себе поесть. После завтрака ему немного полегчало, и он даже нашёл в себе силы вычерпать вёдрами воду из своей вчерашней ванны и вылить её в мойку на кухне в кафе. Вечером его свалила с ног слабость и озноб. Витёк сообразил, что наверное простудился, когда разгуливал вчера с мокрой головой после купания. Он еле дотащился до аптеки и отыскал средство от простуды. Рекламка на упаковке обещала вылечить любые её формы за считанные дни. Витёк проглотил таблетку и с чувством выполненного долга отправился страдать в постель. Однако ни после первой, ни после второй и даже после третьей таблетки ему не стало лучше. Наоборот теперь к слабости прибавилась ещё и сонливость. Его мучила жажда, но ящик около печи, где оттаивали баклажки с минералкой, оказался пуст. Идти за водой вниз не хватило решимости. Так, страдая от жажды, он и уснул.
Следующее утро облегчения не принесло. Его шатало, лоб горел, во рту пересохло и вообще было противно как с перепоя. Нос заложило, а глаза воспалились и горели огнём. Витёк чувствовал, что без воды уже не может. К тому же кончались дрова и следовало сходить в аптеку за другим лекарством и каплями от насморка. Запихав в себя немного вчерашней холодной каши, Витёк поплёлся на нижний этаж за водой. Каково же было его изумление и ужас, когда вместо заледеневших бутылок с минералкой он нашёл только пластиковые ошмётки и ледяную стружку. Наученные Крысом, его сородичи «выпили» всю воду. Витёк застонал от огорчения: теперь, чтобы напиться ему придётся топить снег. Злой на весь белый свет, он побрёл к аптеке. Нашёл там другие таблетки от простуды и Нафтизин. Тут же закапал нос и машинально оглянулся, ища, чем бы запить таблетку. Ему было так худо, что он не сразу признал в ряду небольших стеклянных бутылок минеральную воду «Боржоми». Схватил две, помчался к печи, сунул их в трубу с выходящим тёплым воздухом, и с трудом дождавшись пока вода растает, выпил одну за другой обе бутылки. Вода освежила его, и Витёк отправился за дровами. Пока он принёс их от тополя (хорошо хоть, что заготовил вчера много), все его мышцы дрожали от усталости, а суставы выкручивала ноющая боль. Есть не хотелось.
Прибежал Крыс. Весь его вид выражал озабоченность состоянием хозяина: Крыс бегал вокруг, тревожно принюхивался к его запаху, стоял на задних лапках, опираясь передними о его ноги, но на плечо не лез. Видя тревогу любимца, Витёк наклонился, чтобы его приласкать и вдруг мир покачнулся и Витёк рухнул на пол, едва не придавив собою Крыса. Очнулся он в полной темноте, совсем окоченевший от холода и с яростной головной болью. На спине у него лежала какая-то тёплая тяжесть. Витёк застонал и попытался подняться. Тяжесть скатилась со спины и лицо защекотали длинные усы — это был Крыс.
«Что-то совсем меня развезло, — прохрипел Витёк. Горло сильно саднило, глотать было больно. — Надо бы мне в аптеку за водой и ещё таблеток». Шатаясь Витёк пошёл к эскалатору. Только чудом он с него не скатился. Ноги так дрожали, что Витёк еле переставлял их, его мутило от головной боли и температуры. Добравшись до аптеки, он распихал бутылки с водой по всем карманам. Проглотил ещё какие-то таблетки. Как дошёл до палатки — сам не помнил. Вспоминалось только отчаяние, захлестнувшее его на ступеньках эскалатора — их было слишком много. Ещё успел сунуть в печь несколько поленьев, поставил бутылки оттаивать, упал на матрац в палатке и вырубился.
