Марина Абина - Грибница
Дальше следовало подумать об отоплении и очаге для приготовления пищи. Наученный горьким опытом в книжном магазине, Витёк не стал устраивать очаг с открытым пламенем. Он отправился на поиски буржуйки и вскоре в хозяйственном отделе магазина нашёл даже нечто лучшее — маленькую печь по типу Булерьяна. Поднять на свою площадку сие чугунное творение рук человеческих стоило ему немало сил. Но у Витька неожиданно проклюнулось воображение, и он поднял печь с первого этажа на третий помощью верёвок и блоков, потратив на это несколько часов. Потом ему пришлось придумать, из чего устроить дымоотвод. В конце концов, он просто удлинил трубу печи с помощью металлической гофры, которую впихнул в вытяжку на кухне кафе. Тяга была слабая, но конструкция печи и не требовала большой. Готовые дрова для барбекю быстро занялись и вскоре чугунные бока печурки разогрелись, а из труб, опоясывающих её корпус, подул горячий воздух. Витёк повернул печь так, чтобы одна такая струя обдувала его палатку. Благодаря такому воздушному обогреву, Витьку больше не надо было кутаться по ночам в гору одеял, вполне доставало свитера и спальника.
Булерьян не только обогревал его жилье, но и служил плитой для приготовления пищи. Для этого Витёк приспособил маленький чугунный казанок, который устанавливал прямо на корпус печи на ровную площадку между витками труб и в нём готовил еду. Первые дни после переселения он прожил прекрасно и ни о чём не жалел. Грелся у печи, сам с собой играл в нарды, глядел, как падает снег за окном и слушал, как шуршат на первом этаже сородичи Крыса.
Наблюдение за ними поначалу очень занимало Витька. Благодаря Крысу они приняли его в своё общество и нисколько его не боялись. Вся их жизнь проходила перед его глазами и он стал свидетелем многочисленных стычек за власть, за обладание лакомым куском или за самку. Он видел, как крысы обустраивают свои гнёзда и рожают там малышей. Видел, какие беззащитные их новорожденные. Слепые и голые, первые недели своей жизни они полностью зависели от матери. Отцы не принимали участия в выкармливании и воспитании потомства и торопились обзавестись очередной пассией. Витьков Крыс был одним из самых крупных самцов в колонии и имел не абы какой успех в этой области. О всех его победах Витёк узнавал моментально и принимал толику участия, поскольку разделял эмоции своего любимца. Ему нравились такие мгновения, они наполняли жаром его чресла и заставляли подниматься дыбом волоски на руках, но страсть Крыса утихала быстро, а Витёк ещё долго переживал её последствия. В такие моменты всё его начинало раздражать, он отшвыривал надоевший журнал с голыми красавицами и принимался вспоминать своих мёртвых теперь подружек. Иногда доходило до того, что его начинало тянуть в «лабораторию» Петра к рации: вдруг удастся связаться с какой-нибудь девчонкой, женщиной, старухой? Вдруг она не отвергнет его, вдруг позовёт в свою компанию? Но немного поостыв, Витёк всегда отказывался от этой затеи и оставался в лагере среди крыс.
Летели дни, у Витька было всё, что нужно для жизни, и он забыл, когда в последний раз покидал помещение магазина. Но вот в хозяйственном отделе кончились поленья для мангалов, и перед Витьком встал вопрос о пополнении запаса дров.
Сначала он собирался пустить на дрова мебель из небольшого мебельного магазинчика на первом этаже, но оказалось, что изделий из настоящего дерева там практически нет. Доски из ДСП горели плохо, кроме того дым от них был такой густой и едкий, что алюминиевая гофра, заменяющая печную трубу, вскоре покрылась копотью и стала прогорать. Пришлось Витьку выбросить её и заменить новой. Наткнувшись в одном из отделений магазина на бензопилу, Витёк решил добыть дров на улице.
Стоял ясный морозный день. Воздух был упоительно свеж и прямо-таки искрился в солнечных лучах. Впервые за свою жизнь Витёк увидел, как красива бывает зима. Всё было таким чистым, словно воздушным. Округлые очертания сугробов, укутавших землю и все предметы на ней, смягчали ощущение холодной стерильности. Свет солнца, отражался от стен гипермаркета с яркими вывесками и ложился цветными бликами на снег. От этого всё вокруг переливалось радужными пастельными цветами. Витёк был очарован. Эти краски и напомнили ему о зимних праздниках, о том, что близится Новый Год.
Витёк стянул перчатку и посмотрел на часы. В последнее время он носил их только по привычке — смотреть который час ему не было надобности, поскольку он жил по времени крыс: с рассветом вставал, с наступлением темноты ложился спать; ел, когда того требовал желудок. Электронные часы подсказали ему, что до наступления нового года осталось одиннадцать дней. Значит, в одиночестве он прожил больше трёх недель. Витёк присвистнул — он не думал, что прошло уже так много времени. Как незаметно оно пролетело! А он только спал и ел, ел и опять спал. Совсем как крысы.
Почему-то Витьку не понравилась эта мысль, он посмотрел на бензопилу, которую опустил в снег, прежде чем взглянуть на часы. «Я совсем не крыса, — подумалось ему. — Разве крысы могут управляться с таким чудовищем?» Витёк потянулся к инструменту рукой и вдруг увидел, какое у него грязное запястье. И вся кисть. Он задрал рукава куртки и свитера выше, но и там кожа серела от грязи. Витёк расстегнул куртку, намереваясь взглянуть на свой живот, и в ноздри ему ударил собственный отвратительный запах. Его нос, уже омытый чистым воздухом улицы, со всей ответственностью доложил, что от хозяина несёт застарелым потом, и мочой, и дымом, и ещё какой-то дрянью, в которой Витёк не сразу распознал запах крысиного гнезда. Он сглотнул, попытался вспомнить, когда в последний раз мыл руки, умывался, менял бельё и одежду.
Не смог.
Его обдало холодом, и дело было не в том, что подул ветерок, просто он впервые задумался, что теряет, живя как зверь. Он перестал быть человеком, он стал превращаться в крысу — в вонючего помоечного жителя. И если не остановить этот процесс, то назад к людям ему уже не будет дороги.
«Всё это легко исправить!» — закричал вдруг Витёк. Звук собственного голоса испугал его. Когда он говорил вслух в последний раз? К кому он обращался? Не к Крысу — тот понимал его без слов. Витёк испугался ещё больше: дело зашло даже дальше, чем он думал. «Мне нужно вымыться и с кем-то поговорить, — произнёс он вслух. Язык казался неповоротливым бревном во рту. — Буду говорить с Крысом и сам с собой. Главное не забываться». Приняв такое решение, Витёк поднял бензопилу и огляделся в поисках деревьев.
Гипермаркет был относительно новым сооружением и вдоль тротуаров вокруг него торчали только молодые саженцы, не слишком-то годные на дрова. Деревья побольше виднелись вдалеке от гипермаркета и Витёк решил сначала спилить саженцы. Он направился к ним напрямик через покрытую снегом стоянку, но при первых же шагах провалился в снег чуть ли не по пояс. Выбрался из намёта, с трудом сделал ещё с десяток шагов и понял, что вернуться этой дорогой с дровами ему будет вообще нереально. Чертыхнувшись, Витёк повернул обратно к дверям магазина. «Мне нужны лыжи и санки» — сказал он вслух, верный своему обещанию разговаривать сам с собой.
Когда он распахнул одну створку двери и ступил во внутрь магазина, то чуть не задохнулся. Вонь, ударившая ему в ноздри, была невообразимая. Витёк зажал рукой нос и рот и задержал дыхание. Неужели он прожил здесь так долго? Воняло крысами. Их чёрные гладкие тела сновали по всему торговому залу во всех направлениях. Здесь было настоящее крысиное царство, и Витёк вдруг осознал, что он здесь лишний. Он выделялся среди крыс, как великан среди пигмеев. Шагал на двух ногах, когда большинство вокруг него бегали на четырёх, не носил хвоста. А его жидкая рыжеватая борода и усы не шли ни в какое сравнение с длинными блестящими вибриссами крыс. Он жил среди них, но отдельно от них, не принимая участия в их делах. Он вдруг почувствовал, что его терпели здесь только из-за Крыса, который научил клан открывать консервные банки и бутылки с водой. «А кто Крыса этому научил? Разве не я!?» — воскликнул Витёк, возмущенный до глубины души такой несправедливостью. Несколько крыс приостановились в своей суете и посмотрели на него. Длинные рыльца задергались, глаза-бусины заблестели от света, падающего из-за его спины. «Ну, мы тебя и терпим» — словно говорили их взгляды. Через миг крысы вернулись к своим делам. «Да какое мне дело до вас? — с деланным равнодушием Витёк сплюнул. — Копошитесь себе дальше, недоросли хвостатые. Всё равно вы пользуетесь тем, что создали люди. Такие, как я, между прочим!» И, успокоенный своим явным превосходством и позабыв об отвратительном запахе, Витёк направился в спортивный отдел.
Под ногами хрустел сухой крысиный помёт и крошки от рассыпанных круп и макарон. Витёк отметил, что пора бы ему припрятать от грызунов некоторые продукты, а то чего доброго сожрут всё и ему не оставят. В спортивном отделе он нашёл и лыжи и санки, прихватил их и уже собирался возвращаться на улицу, когда заметил большие теннисные ракетки. На ум пришло воспоминание из далёкого-далёкого детства, когда он ещё увлекался историями про индейцев, ковбоев и золотоискателей. «Чудесное время — вернуть бы его назад» — явилась нежданная мысль. Витёк с трудом отогнал её. Что же ему напомнили эти ракетки? Витёк сосредоточился: ответ был где-то совсем близко, на поверхности, но упорно ускользал от него, пока парень не взглянул случайно в сторону выхода. Там виднелись его глубокие следы в снегу. «Снегоступы! — вспомнил Витёк. — Я сделаю из них снегоступы — на лыжах всё равно не умею ходить».
