Николай Берг - Крепость живых
– Я писал, – обиженно говорит Вовка.
– Вова, я не упрекаю! Сделал – молодец! Но я записки не видел – значит, и в госпитале не увидят. А срок у наложенного жгута – полчаса-час. Потом руку отрезать придется.
– Глупости это, с бумажками, – встревает Надежда, – пишите на лбу у раненого.
– Во, человек дело говорит! Наконец, последнее. Пятое. Жгут – очень серьезное дело, небезразличное раненым. Поэтому не частите. Чем меньше наложено жгутов, тем лучше.
– Понятно, – отвечает опер. – А как мы узнаем, артериальное это кровотечение или венозное?
– Так артерии идут в глубине конечностей, под прикрытием мышц и костей. Вены – поверхностные, обеспечивают отток. Артериальная кровь – светлая, алая; венозная – темная.
– Позвольте, я добавлю, – хмыкает Надежда Николаевна.
– Валяйте!
– Валяю! Все просто: артериальное кровотечение, как молодецкая эякуляция, – стреляет струями, прерывисто, мощно. Из сонной аж на три метра может прыскать. Венозное, как старческое мочеиспускание, – вялая струйка с убогими потугами на пульсацию… Так понятно?
– Понятно…
– Раз понятно, мы с Ильясом сейчас сходим глянем на Знаменку. Доктор с камерой – держитесь сзади, мало ли снять будет что. Остальным – по расписанию боевого дежурства.
Элегантный особняк Знаменка гордо стоит на холме. Глядя на него, Николаич тихонько присвистывает.
– Красиво люди жили. Тут, если все расчистить, загляденье.
– А сейчас как насчет живых?
– Сейчас живых не видать. Зомби вижу. Немного.
– Ну. Уже легче. Я боялся, что у этих тварей тут основная база.
– Да, их гнездо искать придется. Неизвестно, что они там задумали.
– Я бы их гнездо с броней бы искал. Так надежней. Как-то не воодушевляют меня джипы.
– Меня тоже. Но кто ж знал… То есть бандиты должны быть, и первое время их должно быть густо. Однако вот такого не ожидал…
– Я панораму снял. И на приближении тоже.
– Тогда возвращаемся.
И мы возвращаемся.
Пока мы ходили, ребята вытащили из амфибии жратву и термосы и сидят закусывают. Только мастер-сварщик старательно что-то налаживает и колдует над оборудованием. Остальные, обжигаясь, хлебают чай и жуют что бог послал. Я видел, что тащили две коробки – одну от Дарьи, другую с сухпайком на сутки. Сухпай получили от крепости. И Ильяс успел уже отметить, что в этом сухпае все те же хлебцы, мясорастительные консервы, – проще говоря, перловая и гречневая каши с мясом, ну и еще, правда, сахар добавлен. Это НЗ – на всякие непредвиденные. От Дарьи же еда куда вкуснее – немножко уже подчерствевшие хлеб и булка, что для многих обитателей крепости уже лакомство, масло, плавленый сыр в коробочках, вакуумные упаковки с ветчиной, несколько банок с пресервами, в основном селедкой. Привет от мини-супермаркета, в который уже черт знает как давно мы ходили с Сергеем…
Семен Семеныч орудует ложкой и вилкой. Я с чего-то взял, что он голый и босый, совершенно упустив тот момент, что вот он – его джип. А у охотника в джипе много чего откопать можно, не только ложку-вилку.
Жалею, что Дарья не видит, как он ест. Нормальной женщине вкусно и со смаком жрущий ее стряпню мужчина тож доставляет удовольствие. Одним видом. Видно, что Семен Семеныч знает толк в житейских радостях. И ест с аппетитом. Тоже наш человек – «бергинизатор».
Присоединяемся. Этакий пикничок получился. Жаль только, что совсем недалеко такое, что даже мне вспоминать неохота, чтоб аппетит не портить.
– Мужики, а горяченького спроворить не получится? «Роллтона» какого или еще что? – просительно говорит Семен Семеныч.
– Вот кашу, например, можно подогреть. Пойдет?
– Конечно, пойдет. Паяльная лампа есть в хозяйстве?
– Лампы нет, сварка есть.
– Отлично. А где банка?
– Держи.
Радует, что, получив банку, Михин отец тут же ее вскрывает. Дурни, взявшиеся разогревать неоткрытые банки, получают массу удовольствия, когда консервы начинают рваться в костре с энтузиазмом ручных гранат…
Потом он отправляется к сварщику, несколько минут они колдуют вдвоем, и Михин батя возвращается с шипящей и аппетитно пахнущей жестянкой, в которой пузырится гречка с тушенкой.
– Не подумайте, что жалею, но вы особенно не наедайтесь в один присест. Все ж таки постились несколько дней.
Семен Семеныч смотрит на Надежду с жалостью:
– Милая девушка, я отлично все понимаю, спасибо. Только это для меня не обед, это так, легкая закусь. Не хотите каши? Горячая, с поджаркой!
– Не откажусь.
И мне кажется, что Железная Надя, как ее втихомолку окрестил смешливый Серега, разрумянилась сильнее, должно быть от этого непривычного «милая девушка» и ласкового тона. Мужики-то к ней клеились, поскольку, судя по всему, она служила в военном коллективе, а вот у Семена Семеновича все получилось очень по-домашнему.
Сварщик тем временем уже освоился, выдернул Вовку в ассистенты и начал с бесхозного милицейского УАЗа.
– Не нравится мне, что у нас ментовоз, – допив свою кружку и выскоблив ложкой нерастворившийся сахар со дна, говорит Дима-опер.
– С чего это? – недоуменно спрашивает Серега.
– С того, что на перекрестке были двое в ментовской форме. Причем очень похоже, что они были ментами и раньше. Арсенал весь эмвэдэшный. По своим они огонь открыли моментально – видели же и Миху в форме, и водила на УАЗе этом тоже не в гражданке был. И неизвестно где эта шелупонь еще шарилась. Вот и выходит, если с ними встретимся, огонь они откроют без соплей. Если встретимся с теми, кого они обидели, нас могут не за тех принять… Короче, ситуация хреновая, – отмечает Николаич.
– Мальчишка на колу свеженину жрал – на нас даже не посмотрел. Значит, морфов они вполне могут откормить, – вливаю и я порцию яда.
– И мы не знаем, где у них база. Припремся на ремзавод – здравствуйте, посрамши…
– Мы морская пехота и должны выполнить свой долг! – цитирует Саша. – На самом деле не все так худо.
– И почему это?
– Оружие у них хуже, чем у нас. Сугубо для помещений. У десяти человек ни одного серьезного ствола.
– У девяти.
– Нехай у девяти. Броников ни на одном нет. Все без касок. Действовали тупо, как нигга-гангста[44] какая-то. Чего стрелять-то было сразу? Вы бы остановились?
– Не знаю. Я-то стал тормозить, да Миша заорал, словно его шилом ткнули, чтоб я гнал.
– Интересно, что он такое заметил.
– Не знаю, он вообще глазастый. Как думаете, его уже прооперировали?
– Думаю, что еще оперируют. Да и после операции вас сразу к нему не пустят.
– Под присмотром-то лучше было б.
– А за ним мой брат присмотрит. Он хоть и пошел в судмедэксперты, но уход за пациентами у него всегда хорошо получался. Ручаюсь. Его и пустят, к слову.
![Айзек Азимов - Последний вопрос [Последняя проблема]](/uploads/posts/books/55996/55996.jpg)
