Андрей Круз - Двери во Тьме
А вот то, что случилось позже, удивило: появился Милославский, на своем «Олл Карри», в сопровождении двух уже знакомых охранников. Меня он перехватил у подъезда, откуда мы вышли вместе со следователем.
— Давайте без нелепых подозрений, — сказал он с улыбкой вместо приветствия, протягивая руку. — Был у себя, услышал оповещение. Целы, не подстрелили вас?
Сейчас я почему-то ему сразу поверил, хотя недоверие к моему излишне крученому руководителю стало уже для меня «частью пейзажа». Нет, на этот раз это никак не могло быть его инициативой. Скорее это могло быть направлено против него, очень даже запросто.
— Цел, нормально все, — ответил я и добавил: — Повезло — похоже, что лохи попались, вроде уголовников. Стрелять всегда готовы, а вот умения делать это правильно нет. Валерий Львович, есть идеи насчет того, кто это мог быть?
— Нет у меня идей, и это меньше всего нравится, — ответил он с озабоченным видом и прикусил нижнюю губу, что у него, как я заметил, было признаком глубокой озабоченности. — Никаких идей, увы. А так вот что скажу, — вдруг уставился он мне в глаза: — Оставайтесь пока в Захолмье. И оттуда ни ногой. Это мой вам настоятельный совет. Закончим наши с вами дела — напряжение спадет само собой, а вот пока наш проект всем кажется лакомым плодом — все так и будет, как сейчас, через задницу. Оставайтесь там, очень прошу. С женой. Для городских нужд пока ее напарника хватит, курьерскую почту и он довезет, а все остальное… в общем, я позабочусь. Тем более что погода… — Он посмотрел в небо, прищурившись навстречу падающим снежинкам.
Профессор явно ожидал, что я начну спорить, но в данный момент его предложение было как нельзя более кстати: аэродром и квартира становились такими точками, в которых нас подловить проще некуда. Риск слишком уж велик. Но вот гарантировать то, что мы будет находиться в Захолмье безвылазно, я, пожалуй, все же не смогу.
— Хорошо, так и сделаем, — кивнул я. — На Ферму нам ездить, насколько понимаю, пока без надобности?
— Абсолютно, — ответил он с явным облегчением. — Окопайтесь там, вооружитесь, поближе к Тенгизу — и все будет хорошо, гарантирую.
— А когда… гм… «эксперимент» планируем?
— Когда буду знать, как его проводить, — вздохнул Милославский. — А пока не знаю. И у нас всего одна попытка будет. Записи нужны, записи. Я долго думал над тем, ушел Серых или не ушел, и вывод сделал такой: не ушел он. Он погиб. Потому что его метод, даже та часть, которая из него стала мне понятна, не может сработать. Но кое-что он знает… знал, — поправился Милославский. — И вот это его знание может быть тем, чего не хватает мне. Если честно, — он зачем-то снял овчинную кепку, сбил с нее снег, после чего опять надел, — то я, по большому счету, знаю, как надо действовать. Но у меня нет возможности повторить неудавшийся эксперимент, поэтому мне нужно собрать всю информацию… всю доступную, для того чтобы оценить риски. А то нас с вами как тех хомячков, что каплю никотина приняли… Не хочется, если честно.
— Мне тоже, — поддержал я его. — Так я поеду? Комендачи со мной закончили.
— Да, езжайте, разумеется. Может, вам охрану надо до КПП хотя бы?
— Не вижу смысла: сейчас уже точно ничего не случится, они уже накосячили.
— Хорошо. Что-то еще могу сделать?
— Разве что узнать интересно было бы, кто это такие. Реально?
— Если установят личности, то и я узнаю, — ответил Милославский, привычно опустив часть фразы про «но тебе хрен скажу».
— Понял, спасибо. Не гэбэшники, как думаете?
Милославский явно задумался всерьез, перед тем как ответить. Потом все же покачал головой:
— Нет, не думаю. Друзей у вас там нет, но Котовский людей конкретно предупредил, что если кто будет замечен хоть в каких-то действиях против вас — он того с лица земли сотрет. Не станут они так рисковать: все же убитые нарвались не по долгу службы, а на преступной халтуре, на том, чего делать никак нельзя, это уже за рамками. Так что нет, не думаю, не они это.
* * *Настю я в гостинице не застал — вместо нее обнаружилась записка на кровати, гласящая: «Уехала с Катей. Ищи у Тенго дома».
Отлично, у нее здесь какая-то компания появилась. Все легче удержать будет, потому что когда речь заходит про аэродром и полеты, Настя логику предпочитает игнорировать — такое вот у нее слабое место. А сейчас все становится настолько серьезным и настолько все по-взрослому, что «хочу» и «не могу без» не должны иметь права на существование. Похоже, что ставки резко подскочили, а мы даже до конца не знаем, что за игра здесь идет. Тут, может быть, в «двадцать одно» режутся, а мы все в подкидного норовим.
Ладно, у Тенго так у Тенго, там и поищу. И кстати, если о Тенго говорить… надо бы еще и его навестить на новом месте.
До «нового места» ехать было недалеко — как раз базар по кругу обогнуть. Базар уже закрылся, только в окнах «Зорьки» горел свет и слышны были пьяные голоса, доносившиеся через открытые форточки, — с вентиляцией там было не очень. А вот у крыльца бывшего червонцевского офиса машины стояли, в том числе и уже знакомый большой полноприводный «штайр», сменивший хозяина. Из чего я сделал вывод, что Тенго должен быть на месте.
Приткнув додж в рядок присыпанных снегом машин, я выбрался из кабины, на этот раз прихватив автомат, хоть как раз сейчас он мне бы и не понадобился, — и, поднявшись по недавно расчищенному крыльцу, постучал в дверь. Открылось окошко, а в окошке чья-то подозрительная физиономия, не слишком хорошо побритая.
— Вы к кому? — спросила физиономия.
— К Тенго.
— Пусти, свои, — послышался голос откуда-то сзади.
Я оглянулся и увидел порученца и водителя Тенгиза, поднимавшегося следом. Взойдя на крыльцо, тот начал активно топать ногами, сбивая с сапог налипший снег. Дверь распахнулась:
— Заходите, — отступил в сторону жилистый мужик под два метра ростом, одетый в грубый свитер с горлом. Правая рука его все же лежала поверх кобуры — то ли удобно ему так, то ли все же намек в мой адрес.
— Спасибо. Тенго у себя?
— В приемную пройдите, там секретарь все объяснит, — не слишком логично ответил мужик.
— Как скажешь.
Офис был даже вполне современным с виду, даром что снаружи домишко красотой не впечатлял совсем. Червонец здесь явно собирался сидеть всерьез и долго, под себя делал, а судьба вот так распорядилась. Заигрался. И не то чтобы его карающая длань закона настигла — скорее тут больше на рейдерство похоже, но надо сказать честно: подставился он сам, когда на чистую уголовщину перешел. У такого грех не отобрать.
Интересно, секретарша от него в наследство досталась или Тенго новую взял? Я посмотрел на симпатичную молоденькую брюнетку, сидящую за столом и делающую какие-то пометки в большой амбарной книге.
