Олег Верещагин - Никто, кроме нас!

– Смотри, мы почти до Чернавского моста дошли, – сказал Верещагин. – А это там что? Памятник?

– Памятник, – тихо ответил Ларионов. – Пошли. Посмотришь.

– Здравствуй, Димка, – тихо сказал Верещагин. Так тихо, что не услышали, кажется, даже стоявшие по обе стороны от небольшой кирпичной пирамидки пионеры почетного караула. А ветер с водохранилища, рвавший, словно языки пламени – казалось, что горит все вокруг – тысячи пионерских галстуков на металлических распорках, похожих на дуги колючей проволоки, – и вовсе сделал слова неслышными.

На фоне изогнувшегося гигантским полукольцом Мемориала, его полированного черного камня, белокаменных фигур в вечном карауле памятник Димке Медведеву казался особенно крохотным. Но… но странно. Пирамидка не терялась, не казалась жалкой. Возникало странное ощущение. Как будто гигантские сильные руки – Мемориал – с обеих сторон обнимают младшего товарища, стремясь защитить того, кто вышел вперед, кто уже шагнул навстречу врагу…

– Здравствуй, Димка, – повторил Верещагин.

– Вот так, – сказал, подходя следом, Ларионов.

– Иногда я думаю… – спокойным, но странным голосом сказал Верещагин. – Иногда я думаю: если бы не он – мы бы не победили. Я знаю, что это смешно, но я так думаю иногда. Что с него все и началось.

– Кто знает? – задумчиво произнес Ларионов.

– У меня был друг, – сказал Верещагин. – С детства друг, а тут – офицер моей дружины, Игорь Басаргин… Вот мы с ним как-то – за неделю, что ли, до того, как я с Димкой познакомился – сидели и говорили. Я его спросил, не пробовал ли он молиться. А он помолчал и вдруг говорит зло: «Бог не поможет сволочам, которые продали свою страну!» Как ударил, я даже отшатнулся… А теперь думаю еще… – Верещагин усмехнулся. – Может быть, Бог все-таки есть. И он нас всех пожалел ради одного мальчишки, у которого было большое и чистое сердце. Понимаешь, не ради наших танков и наших автоматов, не ради лозунгов и дружин РНВ. Просто ради мальчишки, который оставался мужественным до конца.

– Кто знает? – серьезно повторил Ларионов. – Знаешь, сколько было споров? Строить или нет… Людям жить негде… А Ромашов тогда сказал: «Без жилья люди выживут. А без памяти они так – стадо…»

Если честно, парад Верещагин не очень запомнил, хотя близнецы на его плечах выражали свой восторг весьма бурно. Только когда в самом конце пошли БМС – боевые машины сопровождения, заменившие в новой армии архаичные танки и самоходки – и грянул марш «Мы – армия народа», Верещагин словно бы очнулся. И увидел, что за «оборотнями» и «рысями» начинают выходить пионерские отряды.

– Первый пионерский отряд города Воронежа – отряд имени Дмитрия Медведева! – говорил диктор. – Созданный почти в самом начале блокады, этот отряд…

– Знаю. Все знаю, – прошептал Верещагин, ссаживая бурно запротестовавших мальчишек на руки матери и явно к ним привязавшейся Катьке.

Ему внезапно очень захотелось остаться одному – и он начал потихоньку выбираться из толпы. Ларионов спросил, оглядываясь:

– Куда собрался-то?

– Прогуляюсь, – ответил Верещагин через плечо. – Я сейчас.

Спустившийся на Воронеж летний вечер был теплым и тихим – тихим, так сказать, от природы, потому что праздник не утихал, переместившись с центральных улиц на концертные площадки, в Дома культуры и просто в квартиры. Уложив младших – с ними изъявили готовность остаться Юрка со Светкой – в доме Ларионовых (Ларионов-старший как бы автоматически считал, что Верещагины остановятся у него, начисто забыв, что дом Елены целехонек), остальные отправились в город, но Сережка с Димкой опять тихо слиняли, на этот раз прихватив с собой и Катьку. А двое мужчин и две женщины оказались около все того же Мемориала, где уже была возведена большая временная эстрада и собрались тысячи людей.

Эстрада была не освещена. Но потом вдруг откуда-то сверху ударил поток необычайно теплого, золотистого света, выхватившего из темноты фигуру очень красивой девушки в легком платье, с пышной, небрежно уложенной копной волос искристого, металлического цвета. Шагнув к краю эстрады, девушка подняла руку свободным жестом и звонко отчеканила:

…Что-то шевельнулось в темноте – с левого края эстрады. Все скорей угадали, чем увидели – черный сгусток, имевший форму человеческого силуэта. Странно холодный, безликий, но сильный голос прозвучал из тьмы:

…Резкий взмах во тьме – словно махнуло черное крыло. И девушка, ломаясь в поясе, упала на колени и спрятала в ладонях лицо.

Круг золотистого теплого света начал сужаться, тускнеть…

Но вдруг – тьму полоснула золотая дорога! Раздались четкие, уверенные шаги. Чернота брызнула в разные стороны, и человек в форме РНВ, подойдя, поднял с колен и обнял девушку, с надеждой повернувшую к нему лицо – и в тишину упали слова сильного юного голоса, в котором звенел металл:

И голос девушки вновь зазвучал:

…Свет погас. В темноте прозвучал звук колокола – размеренный и странный. Потом мужской голос, похожий на голос диктора радио военного времени, отчеканил:

Колокол умолк. Зажглись круги холодного голубоватого света. В них стояли люди в разной форме – чезэбэшники, регулярные военные старой армии, ополченцы, интернационалисты, казаки… Молодые мужчины и женщины, юноши и девушки. Мальчишки и девчонки… Но форма лишь просвечивала сквозь накидки, похожие на саваны, и головы стоящих были опущены.

Похожие книги на "Никто, кроме нас!", Олег Верещагин читать полностью, без сокращений.

Вадим Кожинов - Пятый пункт.

Александр Белецкий -

Сборник - Самые любимые песни

Сборник - Самые главные

Елена Маркина - Самые