"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Эрцканцлер встретился глазами с герцогом. Впервые за долгое время Грегор стыдливо отвел взгляд.

— Или же ей просто не оставили выбора, — заключил Альдор. — Ваг Ран не закрывает тоннели просто так.

— Вот именно. Заливар о чем-то умолчал. Возможно, соглашение и вовсе расторгнуто — я не знаю, что и думать. Проклятье, почему нам никогда не удается с ними договориться?

Но Альдора ден Граувера заботило не это.

— Ты обманул ее, Грегор, — едва слышно сказал он. — Вот что важно.

— Я заключил более выгодную сделку. Вернее, думал, что заключил. Но теперь у нас нет ни «Сотни», ни вагранийцев. Я ошибся. Поход на империю придется отложить.

Альдор ощутил, как внутри него нарастал гнев. Он смотрел на друга — человека, которого, казалось, знал лучше всех, и не узнавал его.

— Да как ты можешь рассуждать о выгоде? Это же Артанна, чтоб тебя! — он с силой толкнул Грегора в стену, даже не заботясь о том, насколько смехотворно выглядел — невысокий щуплый слабак, надвигавшийся на здоровенного мужика, превосходившего его размерами чуть ли не вдвое. — Она была верна тебе, даже после смерти лорда Рольфа. Она откликнулась по первой же просьбе, привела людей. Она потеряла все, согласившись помочь тебе!

Волдхард тряхнул разъяренного товарища за плечи. Жалобно брякнула цепь.

— Она была наемницей и хранила мне верность за золото, — отчеканил Грегор.

— Но она была тебе верна. Черт тебя дери, Грегор Волдхард! Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Это было необходимо.

— Нет, — покачал головой барон. — Ты мог сказать ей правду. Мог предупредить, но знал, что тогда она точно не согласится. Ты предал ее, Грегор, и оправдания тебе нет.

Герцог с силой оттолкнул барона, и Альдор едва успел ухватиться за перила, чтобы не сверзнуться с лестницы. Ярость ослепила его.

— Данш получил свое и не выполнил обещаний, — прорычал Грегор. — Возможно, ворота еще откроются, и он вспомнит об уговоре. В любом случае, пока я не планирую никаких походов через Ваг Ран. Однако вагранийские войска могут понадобиться на севере: рунды не могут жить мирно, ковыряясь в мерзлой земле. Кто знает, когда они прекратят грызню друг с другом и снова кинутся на нас?

Альдор молча развернулся и шагнул к ступенькам. Слуги уже вносили закуски, и эрцканцлер нервно сглотнул, увидев выкаченные бочки с гацонским вином. Больше всего на свете он сейчас желал лишь напиться до беспамятства и хотя бы на один вечер забыть о кошмаре, в который влип.

— Я не закончил, — гаркнул Грегор ему вслед.

Барон медленно обернулся.

— Ты и так сказал больше, чем требовалось, — с холодной любезностью проговорил он. — Что до меня, то я приму титул, женюсь на дочери Хальвенда и буду продолжать служить Хайлигланду в качестве эрцканцлера. Но больше никогда, слышишь, никогда не пытайся убеждать меня в том, что черное — это белое. Я — маленький человек, и все что у меня есть — только твои подарки, которые ты с легкостью можешь вернуть назад. Единственное, что остается моим и только моим — порядочность, верность и вера в бога. Грегор ты… — Альдор запнулся. — Ты использовал друга и выбросил его. Этого нельзя оправдать, и не стоит обманываться. Зло остается злом, как его ни назови. Спускайся в зал и подними чарку за свою хитрость. Хитрость, что обернулась против тебя.

Грегор не ответил.

Батильда ден Зулль не считалась ни красавицей, ни уродиной. Восемнадцати лет отроду, невысокая, чуть полноватая, с вьющимися золотисто-русыми волосами и непримечательным миловидным овальным лицом, каких в Хайлигланде множество — встретишь и тут же забудешь. Наследница Хальвенда не вызывала у Альдора никаких эмоций — ни трепета, ни страсти, ни неприязни. Вряд ли он вообще был способен относиться к ней как к будущей супруге.

Выкинуть из головы разговор с Грегором никак не удавалось. Слова герцога гремели в ушах, заставляли трястись руки, не тонули в вине, не растворялись в трубочном дыму. С каких пор Грегор начал видеть в людях лишь инструменты? Как Альдор, раньше замечавший малейшие перемены в настроении своего товарища, не увидел, к чему шло дело? Ведь за Волдхардом подобного прежде не водилось. Впрочем, раньше на нем и не лежала ответственность за целую страну.

Пировали скромно. К чести кастеляна, стол все же был хорош — несколько блюд из рыбы, дичь, целый хряк, запеченный на вертеле, множество пирогов и караваев, похлебки и бульоны — давно его так не потчевали. Музицировали менестрели, звучали песни, слышался веселый смех графов Урста и Эккехарда, обсуждавших взятие замка. Даже брат Аристид нарушил пост и позволил себе съесть немного мяса, отчего заметно повеселел. Грегор все так же постился, зато не отказывал себе в разбавленном эле и с удовольствием наворачивал кашу с кореньями.

Альдору кусок в горло не лез. Он жестом подозвал слугу и велел налить вина. Он пил уже четвертую чашу и успел изрядно захмелеть. Набивать брюхо совершенно не хотелось — казалось, нутро было готово в любой момент отправить съеденные яства обратно, и эрцканцлер лишь пробовал блюда из уважения к работе напуганных переменами слуг. Благо вина было в избытке. Но, несмотря на обилие выпитого, согреться у Альдора все никак не получалось: по позвоночнику то и дело пробегал холодок, под ложечкой сосало.

Он бросил взгляд на сидевшую напротив Батильду — та, как ей и было положено, держалась прямо, ела с изяществом и производила впечатление благовоспитанной леди. Эрцканцлер отметил болезненную бледность и слабый аппетит будущей супруги, ставшие, вероятно, следствием недавних переживаний.

Грегор оказался прав хотя бы в одном. Их чувства и желания в действительности ничего не значили, а обстоятельства диктовали свои условия. Он женится на этой Батильде ден Зулль, станет бароном Ульцфельдом и постарается оправдать доверие друга. Батильда или еще кто-то — какая к черту разница? В жизни Альдора было только три женщины, к которым он испытывал привязанность. Мать, чей прах ныне покоился в фамильном склепе в Граувере. Обещанная другому человеку Рейнхильда Волдхард, о которой эрцканцлер старался и не вспоминать лишний раз, дабы не погружаться в уныние и жалость к самому себе. И сгинувшая в Ваг Ране Артанна нар Толл — чужачка, отчего-то относившаяся к нему с неизменным теплом и добротой, — чью разрушенную судьбу Альдор был вынужден оплакивать молча.

Миссолен.

Голос вырывал его из тьмы, тащил против воли на свет прямиком к всепоглощающей боли. Каждый раз это происходило все быстрее. Демос цеплялся за остатки уютного забытья — там не было мучений, не звучали голоса, не гремели удары собственного сердца. Но голос не знал пощады. Речь принадлежала женщине, но какой — Демос не понимал. Тонкие пальцы, темные глаза, черные волосы. Фиера? Лахель? Виттория? Все смешалось и померкло за густой пеленой тумана, упавшего на глаза. Вдали смеялись дети, лязгало оружие, пели птицы и монахи, шипело масло, скребли перья писарей…

Что из этого было явью? И кто вытаскивал его? Неужели…

— Матушка? — его губы шевелились, но не издавали звуков.

— Тише, тише…

Чьи-то пальцы приоткрыли его рот и положили под язык что-то твердое и горькое.

Больно. Было очень больно. Живот горел. Хотелось кричать, но не было сил даже скулить. Он пытался шевелить губами, как вытащенная из воды рыба, но даже дышать мог с трудом.

— Спи. Тебе еще рано возвращаться, — голос снова отдалялся, звук стихал, оставляя Демоса в одиночестве.

А затем его снова накрыла плотная тьма.

Его трясло, кидало из жара в холод и обратно тысячи раз. По спине стекали потоки ледяного пота, но в животе пылало пламя.

— Воды, — умолял он.

— Нельзя, — снова прошелестел голос, близкий и далекий одновременно, скрытый мокрой белой мглой. — Пока нельзя.

Те же тонкие пальцы — он их помнил, — снова открыли его рот и положили под язык горький песок.