Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Ты что, из летчиков в разведку попал? – удивился Серый.

— Нет, я пассажиром падал. Но неслабо так.

Эти двое болтали о полетах, удачных и не совсем, а переводчик подпихнул Яниса:

— Конфетку хочешь? Сосательная, кислая, как барбариска. Вроде как от укачивания помогает.

— Э, какое у меня укачивание?

— Так все равно отвлекает. И неплохие вкусовые качества.

Конфета действительно оказалась недурна. Товарищи разведчики и капитан Васюк благоухали барбарисом, беседовали о благотворности разных запахов. Серый давал гостям из столицы нюхать сигаретки из своего заветного портсигара – никто не знал, что за табак.

А потом оказалось, что говорят о запахе дыма горящих кораблей, о том, что по оттенку гари можно понять, до какого отсека добрался огонь. Причем, именно товарищ Выру о том и рассказывает…

…Стояли на палубе, кутаясь в плащ-палатки от свежего балтийского ветра. Ночь была безлунной – не совсем случайно именно на сегодня выход группы назначали. Тени корпусов идущих в сопровождении «мошек» едва угадывались. А Янис рассказывал о том – давнем переходе. Три года прошло, вот почти день в день, опять август. Как будто вчера было, и уже целая вечность прошла. Указывал в темноту старший сержант Выру:

…— Они ход машины потеряли, к берегу сносило…

Нужно было справиться с собой, и справился Ян. Волны кругом, стук двигателей заглушает мертвенный плеск моря. Но тот же флаг трепещет на гафеле, прошли тогда, и сейчас пройдем, хотя легко и не будет.

— Так ты сам на чем шел? – оказалось, среди бойцов и командиров и старшина-моряк втерся, слушает.

— Сначала на СКА-003, потом на «Кара-Богазе».

— Про сторожевик ваш не слыхал, а о «Кара-Богаз», это да. Знаменитое дело…

Шли «мошки» – быстро, на скорости, строго удерживая курс. Фарватер был известен, минная обстановка изучена досконально. Имелись вполне достоверные карты[4]. Но риск все равно был. И все понимали, что он есть – катерники и Ян всё понимали, саперы и командиры поменьше, но все знали – война.

— А я весной под Севастополем высаживался… – принялся вспоминать старший лейтенант Земляков.

Оказалось, грузился на борт тогда храбрый переводчик дольше, чем плыл, вдоль берега чуть-чуть проскочили, но зато десант был ого какой штурмовой!

Было понятно, что шутит и смягчает товарищ толмач для поднятия настроения, но вполне ему удавалось.

— Товарищи, интересно байки травите, но вынужден прервать, – крикнул из рубки командир катера. – На точку выходим…

***

Вот он – плеск волны, рядом совсем, почти в лицо дышит.

Погружались весла, волна пыталась развернуть шлюпки – разведчики шли на высадку на двух лодках. Берег угадывался – пока еще смутный, призрачный, но сразу понятно, что поганый. Поскольку чужой. Сейчас брызнет огнем, потянется трассирующими очередями, осветится ракетами... Еще не поздно повернуть, уйти к «морскому охотнику». По сути, отличный ведь катер, на таком только ходить и ходить…

— Щас уссусь. Что ж они молчат? – прошептал сидящий рядом ефрейтор Кухов.

— Я вам сейчас поболтаю, – зашипел сзади Серый.

Гребцы-моряки молчали, налегали на весла. Хриплое дыхание, и плеск, плеск проклятых волн…

— Берег! – доложил с носа пулеметчик.

За линию прибоя разведчиков переносили на руках.

— Наконец-то оценили, – прошептал Янис, сидя на плечах товарищей и опираясь о каску командира «ЛИНДЫ». – А то всю жизнь на мне ездите: «туда давай, Ян, давай-давай!». А можно же и правильно, можно вот так.

— Во, ожил он, понимаешь! – пыхтел товарищ Васюк. – Сапоги подбери, не мочи, говорю!

Сырой песок под ногами, Обозначенная флажком мина. Работают саперы щупами, намечают узкий проход, замерла группа прикрытия, затаились в шлюпках с автоматами моряки…

Дальше, дальше от прибоя…

— Кажется, всё. Дальше чисто.

— Спасибо, народ! Пошли мы, – командует Робин.

Серый коротко жмет руки разведчикам, обнимает друга:

— Ян… ну, ты понял.

— Э, к кураду суеверия.

Практически к прибрежной дороге вывели. Убегают по ней в темноту три согнувшиеся фигуры. Прикрытие подождет еще чуть-чуть и уйдет – до рассвета остается всего ничего, нужно успеть незамеченными улизнуть «мошкам».

***

Поселок крошечный, но живописный. Чудный вид на море – сейчас ни курада там не разглядишь, только угадывается простор. Рыбацкие дома, нечастые деревья, островки камыша. Деревушка Тсетре[5]

Разведгруппа огибает крайние дома, движется осторожно, опасаясь наткнуться на часового. Утыкается в ограду, приходится перебираться через забор. Земляков то и дело поглядывает на часы и ворчит:

— Вот напрасно ты, Янис, здесь не бывал. Дивная деревенька, недалеко от столицы, практически курорт, чего было не съездить?

— Отстань от него, обер-лейтенант. Человек учился, работал, жениться собирался, когда ему по побережью кататься? – защищает Робин.

— Жениться это важно, – признает Земляков. – Да где этот шпиль дурацкий?

Разговор идет на немецком языке, есть об этом строгая договоренность. Потому Янис оправдываться насчет женитьбы и прочего не пытается – корявый немецкий у ефрейтора Выру.

Шпиль замечают одновременно – на фоне неба он почти не виден. Загородный дом стар, невелик, но эффектен: черепичная крыша, заросшая плющом стена, невысокая ограда. Во дворе две машины: грузовик с салоном-будкой и антенной, маленький «кюбель-лоханка»[6]. Прогуливается часовой – расслабленный, без каски, винтовка за спиной. Все как предполагалось.

— Ну, хоть камрады на месте, – ворчит критически настроенный Земляков. – Янис, твой выход. Мы подстрахуем.

Группа готовится: Робин проверяет отягощенный толстым глушителем «наган», Янис готовит удлиненный подрывной заряд. Переводчик разглядывает объект в бинокль и морщится.

— Иду? – уточняет Янис.

Командиры напутствуют советами насчет обхода «того свинарника, что пониже», Робин выдвигается поближе ко двору и часовому.

Запас времени не так велик, Янис обходит строения, стараясь не наступить на что-то громкое и звучное. По-правде говоря, как-то не по себе разведчику-саперу – совершенно отвык один работать, всегда есть рядом кто-то из своих. Собственно, и сейчас свои недалеко, просто их мало.

Заряд уложен под тыльную стену дома, запальные трубки вставлены. Подрывник Выру на всякий случай прикрывает взрывчатку прихваченной у сарая доской и отползает к забору. Опять ждать…

Да нет, что тут ждать. На часах 5:44, уже посветлела стена дома, ярче листва плюща. Со стороны моря доносится чуть слышный гул – подходят самолеты.

Немцы не зевают – буквально сразу открывают заградительный огонь зенитки, кажется, что бьют недалеко. Но это с Пириты, уже из самого пригорода Таллина...

Зенитный огонь усиливается, доносится грохот первых бомб. Янис поджигает трубки и зайцем уносится за «свинарник, что пониже». Совсем не свинарник, приличный садовый домик, встревоженно колышется паутинка на окне…

Взрывы авиабомб, стук зениток. Все-таки далековато, хотя кто его разберет.

Издали машет Земляков – ложись! Янис падает за дерево, скидывает с плеча винтовку. Вообще-то стрелять нельзя – винтовочный выстрел достаточно звучен, хоть как его заглушай отдаленной бомбежкой, кто-то точно расслышит, вычислит. Должно обойтись…

Немецкий часовой нацепил каску, втянув голову в плечи, смотрит в сторону города. Да, звучно там дела идут.

Камрад Выру не совсем профессиональный взрывник, но опыт и по этой части имеет, в легкой инженерно-десантной автогруппе все его имеют. Отсчет времени горения запала в этот опыт входит. Янис и сам невольно втягивает голову в плечи…

Подрыв…

На миг вспухает заслоненное домом, но все равно яркое пламя, тут же гаснет в облаке дыма, широко летят камни, щепа, осколки стекол, барабанят по ветвям над головой…