Злодейский путь!.. Том 3 и Том 4 (СИ) - Моргот Эл

— Я тебе нравлюсь, что ли? Влюбилась?

Лисица расхохоталась. Девять ее хвостов игриво заходили из стороны в сторону.

— Мне нравится играть с тобой. Я на самом деле люблю это!

Пронять эту чертовку было абсолютно невозможно, Шен беспомощно рассмеялся.

— На! — лисица резко кинула ему что-то, блеснувшее в голубом свете.

Тот машинально словил и посмотрел, что же зажал в руке. Оказалось, это обычный узелковый талисман-подвеска, только не классического красного, а черного цвета.

— Зачем мне это? — не понял Шен.

— На удачу, конечно же, — обворожительно улыбнулась лисица и, послав ему воздушный поцелуй, растворилась в темноте ровно в тот момент, как Шен уже услышал звук осыпающихся мелких камней из-под ног того, кто спускался по склону.

Вскоре он смог разглядеть, что к нему спускается главный герой. На мгновение Шен на самом деле опешил и растерялся.

— Учитель! — произнес Ал, подходя ближе.

— Ты что… — понял тот, — пьян?

— Нет! — тут же гораздо экспрессивнее необходимого запротестовал Ал.

Шен понял, что эта ночь обещает быть дольше, чем он рассчитывал. Ал напился. Уж не затем ли, чтобы собраться с духом и сказать ему что-то важное?

Остановившись в двух шагах перед Шеном, Ал прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, а затем отчаянно-решительно произнес:

— Я хочу оставить вас, учитель.

Глава 93.2. Синие языки пламени

Шен замер, ожидая услышать крики Системы о том, что она списывает у него тысячу баллов, и внутренне подобрался, готовый к удару. Но проходили томительно долгие секунды, и ничего не происходило.

— Ты… что? — переспросил он.

Ал стоял на тропе, сжав кулаки и уперев взгляд в учителя.

— Я сказал, что больше не желаю быть вашим учеником.

— Я… я не понимаю… — потерянно произнес Шен.

Видеть учителя таким растерянным, словно почва ушла у него из-под ног, Алу было практически физически больно. И вместе с тем он не собирался отступать, приняв это непростое решение. Он больше жизни желает быть рядом с этим человеком. Но он недостоин даже дышать с ним одним воздухом. Пусть ненамеренно, но он причинил ему столько боли. Ал с трудом справился с осознанием своего бессилия, когда не смог сдержать силу проклятого кинжала и ранил учителя. Из последних сил не показывал своего отчаяния, когда ничем не смог помочь ему при схватке с обезумевшим мастером Муаном. Но то, что он к тому же нанес ему ментальный удар на тропе тигра, а учитель и слова плохого на этот счет не сказал, заботился о нем, принял его своим учеником! Ал не мог с этим справиться, это было выше его сил.

— Объясни все толком! — решительно потребовал Шен.

«Эй, Система, ты ничего не хочешь мне сказать? Система?»

Та не отзывалась, и Шен решил, что ему исключительно повезло, что она отключилась как раз в такой момент, позволяя ему исправить ситуацию, пока не стало катастрофически поздно.

— Я… принял решение, — отвернувшись от него, с трудом проговорил Ал.

— Ты собираешься уйти из ордена? — уточнил Шен.

— Н-нет… Но вы сами говорили, что я могу выбрать другого учителя.

— Я тебе этого не позволю, — зло усмехнувшись, заявил Шен.

Ал поднял на него недоверчивый взгляд.

— А что ты думал? — продолжая с наигранной усмешкой глядеть на него, произнес тот. — Что можешь вот так уйти от меня по первому желанию, а я тебе еще и рекомендательное письмо напишу? Думаешь, от меня можно запросто избавиться?

— Учитель, не нужно…

— Ах, я все еще учитель?

— Это мое решение…

— Какое еще, к демонам, решение?! Ты — мой ученик, и будешь им, пока я не пожелаю обратного!

— Вы сами говорили…

— А ты?! А ты что мне на это говорил? Разве не ты отвечал, что я такой единственный и неповторимый? Что ты предан мне до глубины души? Уже забыл собственные слова? Обещания для тебя ничего не значат?

Ал покраснел от негодования.

— Да как вы можете так говорить?! — в сердцах воскликнул он. — Все мои слова всегда были искренними!

— Тогда почему ты отказываешься от них?

— Да потому что я вас не достоин!! — выкрикнул Ал и замолчал, тяжело переводя дух и глядя на горящее озеро.

Шен удивленно смотрел на него. «Не достоин… меня?» Вообще, учитывая их статус, он бы менее удивился, если б Ал выкрикнул, что Шен не достоин быть его учителем. Учитывая, что тот, к тому же, учителем является, мягко говоря, посредственным, это бы вообще не удивило. Но наоборот?

Хотя, о чем это он? Уже забыл, какого боготворения удостоился? Ничего удивительного, что теперь Ал дошел до мысли, что не достоин столь «божественного создания». Шен незаметно сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Как бы ему хотелось каким-нибудь волшебным образом вставить мозги Ала на место, чтобы он прекратил воспринимать его как некий образ и, наконец, увидел, кто на самом деле стоит перед ним. Даже если его постигнет ужасающее разочарование.

Ал с отчаянием смотрел на него.

Шен сделал глубокий вдох и прямо взглянул на Ала. В темноте почему-то смотреть на его сияние было не столь невыносимо.

— Ал, я уделял тебе слишком мало внимания, занятый своими проблемами… — (А дети, к тому же, так быстро растут… Чуть-чуть проворонишь этот податливый возраст и все, гляди ж ты, выросло!). — Я осознаю это. Когда мы вернемся в орден и все успокоится, я непременно исправлю это упущение.

— Учитель! Вы вообще меня слышите?!

— Да-да, ты сказал, что не достоин… меня. Кого же, по-твоему, тогда ты достоин?

Ал во все глаза рассматривал его лицо. Почему-то учитель таким образом выворачивал его слова, что начинало казаться, будто Ал хочет променять его на кого-то лучшего.

— Учитель, пожалуйста, — Ал смахнул с глаз непрошенные слезы, — прошу вас… Не шутите с моими чувствами…

Этот ребенок почти что дрожал от истерики.

А кого… А кого сам Шен видит сейчас перед собой? Точно ли не образ, каким привык воспринимать главного героя? Не слишком ли черство со стороны Шена было желать, чтобы Ал соответствовал его представлениям об идеальном ученике? Милый, услужливый, никогда не перечащий, знающий свое место и беззаветно преданный. Очень… удобно. Но Ал ведь живой. А какой живой человек был способен постоянно усмирять себя, соответствуя образу?

«Ничего уже никогда не будет по-прежнему, — осознал Шен. — Я не должен относиться к нему с таким пренебрежением». ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Похоже, этот ребенок требует особого подхода.

— Иди сюда, — произнес Шен и, сделав шаг к нему, заключил в объятия, притянув его голову к своей груди. — Хватит, успокойся, — уговаривал он, проводя рукой по золотистым волосам. — Только мне решать, достоин ли ты быть моим учеником, ясно? Разве я не говорил уже тебе, что ты — мой лучший ученик?

— Учитель! — проскулил Ал, уткнувшись в его синее одеяние. — Я причинил вам боль, я ранил вас…

— Это не так.

— Нет, это так! Еще на тропе тигра ударил вас! И потом, и позже…

— Ты так рьяно накручиваешь свою вину, но совершенно забываешь о проступках этого учителя, — вздохнул Шен. — Разве не по моей вине ты оказался тогда на тропе? Разве каждый раз не мои собственные действия приводили к столь печальным последствиям? Это всего лишь последствия моих собственных ошибок. Разве я могу называть себя учителем, если буду винить учеников в собственной небрежности?

— Учитель! Простите! — все равно продолжал повторять Ал, судорожно вцепившись в его верхние одежды и поливая его грудь слезами.

— Ну же, не плачь, — уговаривал Шен, продолжая гладить его по голове.

Он вдруг осознал, что настолько привык к тому, как ему поминают отвратительные поступки оригинального Шена, что почти уже сам верит в то, что совершал их. Ему с такой легкостью удалось привести в пример тропу тигра, будто он на самом деле лично выгнал Ала туда. Это и есть замещение воспоминаний? Шен чуть вздрогнул. И сейчас, и раньше, когда Муан стал указывать ему, что он говорит странности, он в первую очередь ощутил себя Шеном, у которого есть долгое прошлое в этом мире, и только потом осознал себя как человека из другого мира. Что если… Что если через год воспоминания о его настоящем мире сотрутся? Что, если однажды он перестанет различать, где правда, а где наговоры, где его настоящая жизнь, а где лишь то, что рассказывают ему другие? Он… он совсем потеряется среди всего этого хаоса представлений о том, что же за человек «Шен». Будет оправдываться за то, чего никогда не было, пытаться соответствовать образу, который сформировался в представлении других? Сам поверит в этот образ?