Василий Головачев - Контрольный выстрел
— Привет, мальчик.— Диего с улыбкой легонько прижал Ставра к себе.— Знакомься, Левон Акутагава.
Ставр подал руку внимательно разглядывающему его «тигру» и внезапно понял, что перед ним эрм. В свою очередь и тот оценил гостя правильно, сказал на бархатно-звучном пси-арго:
— Наслышан. Рад поработать вместе.
— Взаимно,— ответил Ставр, и они церемонно раскланялись, вызвав довольный смех Вирта.
Грехов-второй влился в Грехова-первого, поднял бровь. Смех стих.
— За дело.
Ставр выжидательно глянул на него, и Габриэль сунул ему «платиновый» браслет интенсионала.
— Читай, идем брать К-мигрантов, а то твои родственники думают, что я забыл о своем обещании. Я предупреждал К-мигрантов, думал, они остепенятся... а они дошли до беспредела.
Панкратов послушно нацепил браслет, всосавшийся дымком под кожу, и через несколько секунд знал план атаки на «лежбище» К-мигрантов. В отличие от остальных членов группы, ему не нужно было надевать спецкостюм, поэтому, пристроив выданное Греховым оружие — аннигилятор и гуррахский уничтожитель, он позволил себе на минуту расслабиться. И почти тотчас же услышал тоненький, прерывающийся детский голосок:
— Панкратов, как слышишь?
Не сразу сообразив, что это пси-вызов, а не запрос по рации и уж тем более не звуковая передача, Ставр мысленно ответил, не выходя в поле Сил:
— Кто говорит?
— Ян говорит. Я нашел частотную полосу вне диапазона пеленгуемых линий связи, держи слоган — сам поймешь, как это делается.
В голове всплыл сложнейший слоган гиперпередачи, который Ставр принял только со второго раза, напрягаясь, как во время выхода на сверхскорость.
— Ну как?
— Нормально,— не сразу ответил он в том же диапазоне, что и Тот Мудрый.— Этим этажом поля Сил кто-нибудь из наших пользуется?
— Грехов, Баркович. Короче, файвер, я собираю тут кое-кого в двадцать три по среднесолнечному...
— Файверов, что ли?
— Догадливый. Не опаздывай.
Журчащий детский голосок пропал. Ставр обнаружил, что Грехов посматривает на него искоса, пробормотал:
— Ян пригласил на рандеву...
— Знаю, успеем. Итак, диверсанты, задание понятно всем?
— Так точно! — вытянулся «во фрунт» Диего.
— Пойдем одни, не уведомляя «контр-3»? — уточнил Ставр.
— Я из «контр-3»,— ответил Акутагава бесстрастно.
Грехов первым шагнул в коридор и... ...первым шагнул в коридор... ...и застыл... ...первым шагнул...
...что-то лопнуло в груди Ставра, словно разорвалась аорта и горячая струя крови хлынула на грудь, в желудок, ударила в голову... Глаза застлало пеленой слез, сквозь которую почти ничего нельзя было разглядеть... И все же он увидел, что тело застывшего Грехова разделилось на два силуэта. Один остался стоять, второй шагнул в сторону, оглянулся, сделал приглашающий жест...
Ставр осознал, что он тоже застыл, как и остальные члены команды, не ь силах двинуться с места. Напрягся изо всех сил, почувствовав новый удар «лопнувшей артерии», теперь уже в голове. От боли едва не потерял сознание... или потерял?.. Нет, просто планов сознания стало больше — два или три, и, перейдя на тот, что позволял двигаться, Ставр вышел из своего тела, как до этого Грехов из своего.
Время... Что-то произошло со временем... Он его не ощущал... Впрочем, пространства не ощущал тоже. Он оказался внутри странного, невидимого, но плотного кокона, отделившего его от мира, который продолжал жить по своим законам. И еще чувства... Они стали другими, и было их больше, чем раньше... Вполне естественным, например, казалось чувство осязания струящихся молекул воздуха... или осязание излучений — от фотонов видимого света до сверхчастотных волн гравитации, искривляющих свет...
— Очнулся, файвер? — раздался в голове шелестящий бестелесный голос.
Ставр понял, что принадлежит он второму Грехову, который разглядывал его, становясь то маленьким, то огромным, прозрачным или сияющим серебром, плывущим, меняющимся, зыбким... Лишь глаза экзоморфа не изменялись — черные, огромные, выражающие силу и безмерную волю, в то время как лицо оставалось как бы в тени, изредка озаряемое вспышкой внутреннего пламени...
— Кто... ты?!
— Да Грехов я, Грехов, только настоящий.
— Что... это... значит?
— Это значит, что вся ваша жизнь — твоя, твоих друзей и близких, проконсулов синклита, работников, «контр-3» — инсценирована! Все ваше поведение закодировано Игроком — ФАГом, и не только ваше — всего человечества в целом. В Системе работают девять трансляторов воли ФАГа, контролируя всю ее жизнь! Тебя спас Сеятель и перебросил на планету кайманоидов, чтобы завершить корректировку гена файвера. Теперь ты сможешь увидеть реальную картину Игры, отраженную уровнем Солнечной системы, уровнем ее социума, и убедиться в сценарном таланте ФАГа.
Ставр прислушался к себе. Странно, у него даже не возникло желания воскликнуть что-нибудь вроде «бред!» или «чушь!». Он чувствовал, что Грехов говорит правду.
— Значит, всего, что я пережил — не было?
— В том-то и дело, что почти все было, но преломлялось в твоем сознании и сознании других людей таким образом, что вам казалось, будто вы действуете .самостоятельно.
— А наш поход... за Сеятелем?
— Прекрасный спектакль, разыгранный ФАГом на уровне, который недоступен даже мне. Команда под «моим» руководством дальше Дна Мира, то есть границ домена, не прошла. ФАГ допустил здесь лишь один промах — ввел в сценарий сцену погони. Она явно была лишней. Хотя ты до конца свои подозрения не проанализировал.
— Получается, все наши беседы с Иерархом... и Сеятелем... липа?
— Нет, ФАГ в этом спектакле не рискнул выдавать дезинформацию. Все, о чем вы беседовали, существует на самом деле, как и «перегиб пространства», оставленный Сеятелями. А сам Иерарх и Сеятель — гипнофантомы, созданные вашим воображением. Я предполагал нечто подобное и остался на Земле, послав вместо себя двойника. Как и Ян. В принципе мало что изменилось бы, пропусти вас ФАГ за пределы домена. Инженеры все равно не стали бы отвлекаться от своих дел ради нас.
— Я чуял, что-то не так, но мне и в голову не могло прийти... что мы воюем сами с собой! Но тогда Баренц — не предатель?
— Баренц начал догадываться о реальной событийной канве раньше всех, но не смог отличить, кто в этой Войне друг, а кто враг, и мне пришлось его выключить из процесса... на время. Он жив, не волнуйся.
— Диего Вирт... тоже фантом?
— В смысле персонажа — реальная личность, но для экспедиции мы записали ему в память не все, что знал настоящий Диего.
— А Ян Тот?
— Тот Мудрый — файвер, он знал все!
— Почему же пошел на этот... розыгрыш?
— Это входило в планы организации... скажем, «контр-4», которую создали файверы. Скоро ты встретишься с ними.
Надо было заставить ФАГа поверить, что мы реально ушли на поиски Сеятеля и Конструктора. Но, как ты уже знаешь, в экспедицию отправился «второй состав», двойники... кроме тебя. Ты должен был «дозреть».
— М-да, дозрел... А не проще было ФАГу уничтожить команду?
— Нашлась бы вторая. А так он убил сразу двух зайцев: заставил поверить, будто Сеятель согласился проанализировать состояние Игры в домене, и оттянул момент его появления, что, несомненно, сыграло в пользу ФАГа. Если бы этот замысел удался полностью, человечество никогда бы не узнало, что произошло на самом деле.
— А нагуали?..
— К сожалению, они так же реальны, как и сам Игрок, имя которому не ФАГ, а Закон Перемен. О котором, кстати, старательно толковал нам посланец ФАГа Иерарх Пути. Впрочем, в какой-то мере его можно назвать и разумным существом, и Фундаментальным Агрессором, и собственно процессом Перемен. Смотря с какой стороны посмотреть. Ты в состоянии анализировать информацию?
— Да... н-нет... трудно... эмоции кипят!.. Мы все под контролем — чудовищно!.. ФАГ знает все... Мы играли по его правилам...
— Игра велась вполне серьезно, иначе интраморфы давно поняли бы, что ими кто-то управляет. Большинство событий происходило так, как вы видели, лишь некоторые, ключевые, так сказать, разыгрывались иначе. ФАГ только корректировал действия обеих сторон, создавая «фигуры достоверности». Он не пожалел даже своего эмиссара Джезенкуира, хотя мог, конечно, его уберечь от гибели. Но глобально он, безусловно, почти переиграл человечество, создав «виртуальную реальность» невероятной сложности и надежности.
— Почему — почти?
— Потому что человечество — не только аморфная масса, толпа, подчиняющаяся в основном желаниям «жить красиво», не думая, наслаждаясь без меры. Человечество — это еще интраморфы, живущие познанием самих себя, и эрмы, способные постоять за себя, и файверы, занятые созиданием себя.
