Павел Корнев - Скользкий
— Круто. Но против колдуна он не попер.
— Не попер, — согласился я. И задумался. А почему, собственно, за мной послали именно Креста? Странно. Да, я из его бывшего отряда, и что? Обычно дезертирами совсем другие люди занимались. И почему Крест словно ждал, что я на него прыгну? Или мне это только показалось?
— То-то же.
— Стой, — дернул я пироманта за руку.
— Что? — завертел он головой по сторонам, а мгновеньем позже и сам разглядел идущего нам навстречу человека, длинный пропыленный плащ которого почти сливался по цвету с дорожным полотном.
Вот ведь подкрался! И как мы его раньше не разглядели?
Человек понял, что его заметили, и медленно откинул с лица капюшон. В первую очередь в глаза бросилась смуглая — не загорелая, а именно смуглая — кожа и хищный, ястребиный нос. Глаза ярко-голубые. Если Доминика можно было принять за потомка гордых испанских идальго, то этот тянул на идальго сам. Очень мне это лицо знакомо…
— Добрый день, — первым поздоровался я.
— День добрый, — вернул приветствие медленно приближавшийся путник. — Вы за волком?
— Нет, — покачал головой я. — А за волком, я так понимаю, идти уже бесполезно?
— Ну почему бесполезно? Эта хитрая бестия всех оставила с носом и ушла на восток. Вот незадача…
— И как там дальше, спокойно?
— Вполне. Тишина, как на кладбище. Загонщики до самого Октябрьского все живое и неживое распугали. — Человек вновь накинул на голову капюшон и, проходя мимо, добавил: — Удачи.
— Спасибо. — Я обернулся, помахал Григорию, что все в порядке, и отправился по дороге дальше.
— Ты его знаешь, что ли? — Напалм смахнул с лысины пот. — Странный какой-то.
Я поправил бандану:
— Это Диего. Тот, который Охотник.
— Да ну? — Удивленный Напалм чуть не подпрыгнул на месте и развернулся, но Диего уже и след простыл.
— Вот тебе и ну, — усмехнулся я. — Он нам один раз лекцию читал. Патруль ему кучу бабок тогда отвалил.
— Блин, я и не рассмотрел его. — Пиромант достал сигарету, взглядом зажег ее и затянулся.
— Ты куда? — остановил парня я. — Я что про лужи говорил? Обойди — целее будешь.
— Да с ними-то что не так может быть? — замер перед широкой лужей Напалм. — Ну не ихтиандр же там на дне прячется.
— Может, и не ихтиандр, а может, и он. — Я походил из стороны в сторону, разглядывая отражавшееся в воде небо. А чутье-то не подвело — солнца в луже не видать. — Конкретно вот в этой бездонной луже целая рота ихтиандров запросто утонет.
— Бездонная лужа? Это что еще за папора?
— Кто б знал. Просто ты в нее плюхаешься, и с концами. Хлюп и нет тебя.
— Тонешь, что ли?
— Исчезаешь. Да ты что угодно туда кинь — пропадет, — как мог, постарался объяснить я. — Пацаны рассказывали, на хуторах от мусора так иногда избавляются. Только лужи на одном месте не задерживаются. Сегодня здесь появилась, завтра там.
— Да ты гонишь. — Напалм опустился на одно колено и ткнул окурком в воду. — Оп-па! Как срезало.
— Я тебе что говорил?
— А если руку?
— Запасная есть?
— Согласен, вопрос не уместный. — Напалм выпрямился и выкинул сигаретный фильтр в воду. — А как ты ее вычислил?
— В ней солнце не отражается. Все отражается, а солнце нет. Видишь?
Налетел ветерок, по воде побежала рябь, но тут же поверхность лужи вновь стала гладкой как стекло. Точнее, зеркало. В ней до мельчайших деталей были видны и небо, и белая точка парившей в выси птицы, и придорожные кусты, и мы с Напалмом. Не было видно только солнца.
— Чего встали? — окликнул нас Григорий.
Надо же, пока стояли у лужи, и не заметили, как нас почти нагнала основная группа.
— Лужа бездонная, так что аккуратней, — крикнул в ответ я. — Парней предупредите.
— Хорошо.
— Слушай, а может, это порталы на ту сторону? — предположил пиромант, когда мы пошли дальше.
— Запросто. Готов проверить?
— Не. Нам бы на это дело Хана подрядить, а то задрал нудить уже, — рассмеялся Напалм.
— Он не согласится.
— «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…» — тоненько пропел парень. — Зря мы им про лужу сказали.
— А если бы не он туда наступил?
— Тогда косяк, — пожал плечами Напалм. — О, смотри!
— Что такое?
— Да вот же. — Пиромант подошел к обломку лежащего на обочине бетонного столба, который с северной стороны зарос мхом. — Страхогон. Будешь?
— Почему нет? — Я принял от Напалма дымящийся комочек мха и глубоко вдохнул.
Расстояния резко сократились. Теперь мне один шаг — и я на том краю поля. Один мой взмах рукой — и… Ощущение всемогущества схлынуло столь же резко, как и накатило. А вот легкая расслабленность и непонятное веселье остались.
— Еще? — предложил пиромант.
— Завязывай, — отказался я, и он выбросил мох на обочину. Не стоит этим делом увлекаться. Токсины имеют свойство в организме накапливаться. И пусть физическая зависимость к содержащимся во мхе наркотическим веществам у человека не формируется, но слишком уж хорошо страхогон расслабляет. Нам сейчас это совсем ни к чему.
А вообще, если бы сорванный мох не терял свои дурманящие свойства минут за пять, одним «легким» наркотиком в Форте было бы больше. Хотя почему «легким»? Наверняка и кашу из него варить начали бы и жареху делать. Особо одаренные еще бы и производство вытяжки в промышленных объемах наладили. Людям только дай возможность на слабости ближнего своего заработать. А так страхогоном только бродяги и баловались.
— Да что там будет с двух затяжек? — вытер руки о штанину Напалм. — Мы вон с другом почти год каждый день дымили и ничего.
— Ты за городом жил?
— Не. Дружок у меня — гений ботанический, в подвале собственного дома целую плантацию развел. Не на продажу, для себя чисто. Пока мох не разросся, все нормально было, а как жители первого этажа круглосуточно кайф ловить стали, тут СЭС и вызвали. Накрылась делянка медным тазом.
— Посадили друга твоего?
— За что? Доказать ничего не доказали. Его соседи побили. — Напалм вздохнул. — Пришлось Леопардычу съезжать.
Я только хмыкнул.
— Лед, смотри, утки! — замахал руками парень.
— И что?
— Стреляй, жаркое будет!
— Сейчас, буду я на такую ерунду патроны тратить. — И какое там жаркое по весне? Одни кожа да кости. Еще и болотом воняет. — У Димитрия лук, пусть он уток и стреляет.
— Да, а ты у него стрелы видел? Там же наконечники чуть ли не стеклянные. Дорогущие, наверное.
— Без жаркого обойдемся.
До развилки на Октябрьский мы добрались уже часам к трем. Как-то медленно идем. Будто вовсе и не торопимся никуда. И в Форт сегодня возвращаться явно не собираемся. Странно.
