Данила Врангель - Славянский стилет
– Бунт на корабле, всех на рею.
– Ну, тут не совсем та ситуация. Я не совсем капитан. Но я им становлюсь.
– Когда станете капитаном, на рее можете оказаться вы.
– Разумный подход к действительности. Но рея – все же не наш стиль. Хотя все бывало. Катаяма-сан, идея такова. Идея! И – пока все. Надо одеться в одежду, подобную одежде обслуживающего персонала, и проникнуть в дом. Через один из трех входов, – он пристально посмотрел на японца.
– И что?
– И поставить на кухне это прекрасное шампанское, – Бизон поставил на стол бутылки.
– Цианистый калий? – невозмутимо спросил Катаяма.
– Нет, не цианистый калий, – терпеливо ответил Бизон. – Я не собираюсь убивать людей таким иезуитским способом. Тем более могут пострадать невинные, тот же Нисиоку или старушенция Томако, – Бизон помолчал, побарабанил пальцами по столу. И продолжил:
– Томако толком ничего не видит и вряд ли заметит, что вошел незнакомый человек. Она смотрит больше на одежду, чем на лицо. Надо поставить бутылки на видном месте и негромко сказать, но чтобы она ясно все расслышала: «Мистер Феликс просит шампанское!» И все. И уйти. Это вся идея.
– Где входы в дом? – Катаяма взял схему в руки. Музыкант стал объяснять:
– Вот один. Из флигеля по пристроенному коридору. Вот второй, со стороны нежилой части дома. Дверь открыта и смазана. Правда, скрипят доски пола. И вот третий, возможно, наиболее удобный. Это дверь в коридоре, проходящем из кухни в банкетный зал. Дверь находится за картиной. За картиной, изображающей дедушку Феликса. Эта дверь уже сто лет уже как закрыта, но нашлись люди – открыли, вон ключик. Все петли и замок смазаны. Открыв дверь, надо пройти под картиной, там сантиметров пятьдесят. В принципе, не очень сложно. Но страшно. Катаяма, ты сможешь?
– Мистер Феликс просит шампанское! – проговорил русский японец на родном языке. – Я пойду. В конце концов, во мне кровь самураев! Ищите одежду. Собак, я так понимаю, во дворе нет.
– Нет, – ответил Музыкант. – Они спят. Долго будут спать.
– Ну, Коля-сан, я тебе верю. Насчет крепкого собачьего сна. А то мохнатые японские овчарки гостей любят, как и котов, в любое время суток.
Было ровно двенадцать часов ночи. Полночь. Луны не было. И даже звезд. Сплошная темень. А в ней – спят мохнатые овчарки. А может, дремлют? Кто знает, что им снится. Плохие сны были бы некстати. Катаяма тревожно посмотрел в окно.
Во что одет персонал обслуживания – было видно на мониторе. Еще когда было светло, они несколько раз выходили из дому. По видеозаписи подобрали одежду. Облачившись в национальный японский наряд, Катаяма взял лежащий на столе короткоствольный револьвер с глушителем, крутанул барабан, проверив предварительно, есть ли там патроны, и сунул оружие в карман.
– Подожди немного в соседней комнате, пообщайся с Бетти. Она любит мужчин с оружием, особенно таких колоритных, – посоветовал Музыкант Катаяме. Тот глянул самурайским взглядом и вышел. Бизон включил трансляцию из соседнего дома.
– …Если он без своей группы обеспечения, то ему здесь некого набрать, кроме полиции. А это – вряд ли. Его характер известен. Странно, но он сказал, что без охраны. Не мог же он ее заранее переправить сюда, еще не зная, где состоится встреча? А за четыре часа сделать невозможно ничего. Единственное – он и в самом деле прилетит с моделью, или кто там у него на борту, – и тогда они останутся вместе. На подиуме станет немного посвободнее. Им это не помешает. В случае гибели или исчезновения главного акционера, члена правления триумвирата, остается наследница – дочь. Но дочь – не Бизон. При всех ее достоинствах. Если она присовокупит свой капитал к деньгам отца, то все равно триумвират сохраняется до выяснения проблемы исчезновения, а дополнительные доходы идут в общий фонд, – пояснил Фридман. – И еще. Дочь Бизона – не член триумвирата, и наследование именно этого поста можно оспаривать весьма долго, если не бесконечно. В крайнем случае, она может получить ассоциированное членство – без права управления. Вот и все. Могу добавить: сейчас ее фирма входит в группу дочерних предприятий нашего башковитого коллеги. Но в случае исчезновения цементирующего звена – Бизона – фирма Мэрилин зависает сама по себе. И начинаются проблемы с использованием батальонов адвокатов. Это очень сложно, нервно и дорого. Прецедентов сколько угодно. Возможно, фирма начнет терять доход. Может, Мэрилин даже продаст ее. Нам.
– Эх, Фридман, Фридман, – покачал головой Бизон. – Ты же убеждал всех, что не знаешь, что такое Тора. Так быстро менять курс, Миша, – это вредно. Для ориентации.
– Катаяма! – резко позвал он. Тот вошел. Командующий посадил его в кресло и сам сел напротив:
– Катаяма, ты наш человек. Не просто – наш. Ты наш в плане жизни. Я правильно передаю мысль? – Самурай кивнул и продолжал глядеть в глаза Бизону. – Ты будешь все время под прикрытием. Возьми вот это, – он дал японцу пластиковый шар с красной кнопкой. – Это дымовая граната усиленного действия. Надо нажать два раза. Срабатывает через четыре секунды. В крайнем случае, кидай ее и уходи в сторону через любой выход. Да хоть через окно. А мы этих иуд покрошим из пулеметов на винегрет, есть такое национальное блюдо в меню русских отморозков. И плевать на вертолеты с лазерными прицелами. Уходи к своей машине и уезжай. Но я надеюсь, конечно, что такого варианта не будет. Будет – не будет, но ты под защитой, и помни все время об этом.
Еще раз проверили датчик слежения и микрофон. Все работало. – С Богом, – сказал Бизон. – Он един.
Катаяма нырнул в темноту, унося в заплечной сумке пакет с шампанским. На дисплее была видна его схематическая фигурка, как в компьютерной игре, передвигающаяся вдоль схематического забора и перебирающаяся через него с задней стороны, прямо в сад. Было слышно его дыхание. Все молча наблюдали за происходящим. Охрана по команде руководителя операции приготовила оружие и ждала команды атаковать дом. Воздух сжался нервным ожиданием. Катаяма продолжал дышать в микрофон. В темноте наткнулся на куст роз, выругался шепотом по-японски и двигался дальше. Вот он подошел к двери, задержал дыхание, прислушиваясь всем телом, – это передавалось прямо в комнату, – и сунул ключ в замочную скважину.
– Два поворота по часовой стрелке, – напомнил Музыкант.
Катаяма повернул два раза ключ и оставил его в замке. В это время кто-то прошел по коридору, все было слышно через микрофон.
– Куда? – спросил Музыкант.
– Из кухни в сторону банкетного зала.
– Заходи и ползи под портретом.
Спецпосланник открыл дверь и пролез под картиной. Слышно было хорошо. Дыхание участилось.
– Света много? – спросил Бизон, напряженно следивший за дисплеем.
– На стенах подсвечники. Света мало.
– Это хорошо. Как твое состояние?
– Рабочее. Я же почти священник. А любой долг – священен.
– Вперед, Катаяма! Мы молимся за тебя. Не забудь про гранату. Пошел.
Было видно на дисплее, рисующем картинку при помощи датчика слежения, прикрепленного к спецпосланнику, как тот пошел на кухню. Вот поворот, слышны несколько ступенек. Вошел и что-то негромко сказал на японском языке. Женский голос проговорил несколько фраз. Катаяма снова заговорил. «Господи, хватит болтать!» – не выдержал Музыкант. Послышался легкий стук. Это он поставил шампанское. На дисплее появились три цветные точки, стоящие на кухонном столе. Еще несколько фраз, – женщина ласково засмеялась, – и Катаяма вышел из кухни. Залез под портрет, выбрался в сад и аккуратно закрыл дверь на ключ. Фигурка на экране пошла по обратному курсу, перелезла через забор, и через минуту наследник самураев вернулся в дом и прошел в комнату, где его ждали. На лице – улыбка человека, у которого, вопреки ожиданиям, раскрылся парашют.
– Ну, как? Ну, как! – закричал он, расслабившись и срывая с себя датчик слежения и микрофон.
– Великолепно! – ответил Бизон, пожав ему руку. – Что ты ей сказал?
– Сказал, что в этом году будет очень богатый урожай. Потому что хорошее расположение звезд. Ну, и про шампанское. Попросил, чтобы отнесли в банкетный зал Феликс-сану, а то я очень спешу в туалет.
– Молодец! Отличное творческое решение!
Это сказала Мэрилин, которая сидела позади всех в кресле. Джип ее нашел и уже примчал обратно. Она успела даже принять ванну. Волосы были распущены до плеч. Маша переоделась в черное платье, на груди сверкало бриллиантовое колье. Вот так Мерилин!
– Это-то откуда? – удивлялся Бизон.
– Платье и туфли купила по дороге. А колье всегда со мной. Это же подарок, ты знаешь, – рядом с ней стояла большая пластиковая сумка.
– А это что?
– Наборы продуктов для празднования Дня плодородия.
Бизон не сказал ничего. Развернулся к монитору и стал следить за местоположением бутылок с шампанским в помещении Феликса. Пока они, три разноцветные точки, стояли кучкой в одном месте, на кухне. Возможно, так и останутся стоять. Кто его знает, какая память у японской бабки. Разговаривает и сразу забывает. Такое не исключено. Да нет, нормальная память: точки дернулись и медленно поплыли в сторону банкетного зала. Наверное, дед, прищурившись, несет их на подносе по коридору, увешанному свечами. Осторожно и неторопливо. В таком возрасте спешить некуда. Три «цветка миндальной сакуры» наконец-то замерли в черном квадрате, обозначающем банкетный зал. Все, бутылки по назначению прибыли. Одна, как молодая непоседливая улитка, сразу отползла в сторону. Фридман, наверное, взял. Он любит везде совать свой нос и запоминать. На всякий случай. Читает, конечно, этикетку. «Есть!» – потер руки отправитель посылки и набрал на компьютере вызов Феликсу. Через пару-другую секунд, промчавшись через миллион километров световодов и спутниковых каналов, сигнал вежливо постучал в дверь банкетного зала, вошел, демодулировался и впрыгнул в компьютер. Хозяин гостеприимного дома ответил.
