Антон Орлов - Пожиратель Душ
Вернулся Донат довольно скоро.
– Чуть не угодили в ловушку, – сообщил он озабоченным сумрачным тоном. – Мы побывали на заповедной территории! Окаянная тварь разломала забор на этом участке, чтобы построить конуру для грызверга.
– Он же нас не тронул, – возразил Ник. – Это была не ловушка, просто он вернул нам Мардария, вот и все.
– Не тронул, потому что не успел, – сердито пробурчал охотник.
– В любом случае хорошо, что грызверг нашелся, – опередив Ника, приготовившегося спорить, перевела разговор на другую тему Миури. – Теперь мы сможем выполнить заказ Регины цан Эглеварт и получить деньги.
Пропахшая дешевыми специями гостиница в приморском городке, который оскорбительно не похож на Хасетан и за одно это не имеет права на существование. Однако он существует, по его улицам разгуливают отвратительные тупаки, уродливые дома царапают застиранное небо острыми черепичными крышами, за окном, на каменном карнизе, паршивенькие травинки дрожат на ветру. От всего этого с души воротит. А Хасетан, город-легенда, опять недосягаем. Только и радости – знать, что он где-то есть.
Закрывшись в номере, Клетчаб сбрил усы и высветлил волосы. Лицо в зеркале показалось ему помятым и поблекшим, чтобы не сказать потасканным. Под стать городку, где он совершил над собой сию вынужденную процедуру, просто срань соба…
Стоп. Никакой больше «срани собачьей». Придется переучиваться на что-нибудь другое. Ксават цан Ревернух, проштрафившийся министерский чиновник, должен бесследно исчезнуть, слишком много за ним делишек поднакопилось.
Еще одна паскудная деталька. Сорегдийский пожиратель душ, как и многие подобные твари, будучи в своем истинном облике, способен проникать в чужой разум. Он утащил живьем двух макиштуанцев-наемников – стало быть, уже знает все, что знали они. Догадался ли оглоед окаянный о том, что высокородный господин цан Ревернух – это Клетчаб Луджереф собственной персоной, никому не ведомо. Возможно, и пронесло. Но он, небось, учел, что Ревернух принимал деятельное участие в организации охоты, и захочет поквитаться. Пора менять личину. Жаль, нет под рукой второго зеркала-перевертыша.
Лишь бы ничего не случилось с Ником. Лишь бы он продержался подольше. Пока он жив, Король Сорегдийских гор будет преследовать не старого ловкача Луджерефа, а другую жертву. Шутка ли – грызверга натравил!
Надо будет взять новое имя и обзавестись новыми привычками. И раздобыть деньжат… Банковские счета Ксавата цан Ревернуха, скорее всего, арестованы, так что он теперь нищий, хуже Келхара.
С досады Клетчаб сплюнул на пол. Так себе получилось, без прежнего хасетанского шика – разучился за четверть века. А он все равно еще раз сплюнул! Приятно, что ни говори, снова стать самим собой, обрести утраченную индивидуальность.
– Да я вам за это ни рикеля не заплачу!
Регина цан Эглеварт стояла посреди зала с мозаичными концентрическими кругами на полу и проклюнувшимися из оштукатуренных сводов позолоченными лепными бутонами. Ее набеленное лицо исказилось от злости, бриллианты на шее и в диадеме сверкали, как капли из грозовой тучи.
Вчера Ник и Миури отдали Мардария хозяйке, и на сегодняшнее утро им было назначено прийти за деньгами. Регина заставила их прождать битый час, а теперь визгливо кричала – как будто по залу метались акустические молнии.
– Мы доставили вашего грызверга из Рифала в Макишту, – улучив паузу, с достоинством сказала «бродячая кошка». – Все как договаривались. Разве мы не выполнили заказ?
– При чем тут выполнили – не выполнили? Формально выполнили, а что вы с ним сделали?!! Мардарий после вашего кулона на себя не похож! Он теперь боится темных углов и начинает плакать, если его оставить одного! Даже ни на кого больше не бросается! Наверное, вы моего Заиньку били! И вы еще хотите за это денег?!
– Задание выполнено, – продолжала дипломатично настаивать Миури. – Мардарий цел и невредим, вы ведь не можете это отрицать?
– Невредим, да?! Он стал нервный! Вы же кошатница, вы собак не любите, специально его запугали! Он у вас в кулоне еще и блох подцепил! Вон отсюда! Никому больше Заиньку не отдам!
Регина наступала на них, скаля мелкие жемчужные зубки и сжимая кулаки. Ник испугался, что она полезет в драку.
– Убирайтесь! Кошка драная помойная, вот вы кто! Сама блохастая, и Заиньку моего блохами заразили! Чтоб ноги вашей больше здесь не было! Во-о-он!!!
– Пойдем отсюда, – шепнула Миури.
Когда очутились на жаркой улице, под глухой мозаичной стеной дворца, очертаниями напоминающего Тадж-Махал, монахиня пробормотала:
– По крайней мере, у нас остался аванс. Я его не верну.
– Может, стоило рассказать ей? – неуверенно спросил Ник.
– Рассказать, что ее Заинька гонялся за Королем Сорегдийских гор и увидел то, чего ни одному смертному существу лучше не видеть? Не думаю, что это могло бы ее успокоить.
Они дошли до Макиштуанского университета – большого терракотового здания с позолоченными карнизами, ослепительно сверкающими на солнце. Дальше, за площадью с изваянием Ящероголового и насестами для трапанов, простиралась нецивилизованная часть города: улочки, где прямо из окон первых этажей торгуют чем придется, толпы смуглых полуголых макиштуанцев в широких шароварах, расшитых разноцветными бусинами, грязные столики открытых кофеен под тростниковыми навесами, блескучие каналы с сонмом лодок. Этот мир и манил, и внушал опаску.
Еще дальше – синеватая горная цепь. Три года спокойной жизни, потом придется на несколько месяцев уехать на север.
Возле университетской ограды навстречу попался «бродячий кот». Низко поклонился Миури, и они заговорили о чем-то своем, мешая человеческую речь с мяуканьем.
Ник отошел к решетке. И в сквере с невысокими пальмами, и на крыльце в тени колоннады толпились парни и девушки. Он тоже мог бы там учиться… Эта мысль его слегка удивила: раньше он об этом не думал, раньше он просто ничего не хотел. А теперь… Теперь на месте атрофированных желаний начали возникать какие-то слабые импульсы, и Ник, жмурясь от яркого солнца, завороженно смотрел на своих сверстников по ту сторону ограды. Он ведь когда-то собирался поступать в МГУ! Сколько времени он об этом не вспоминал?
Оглянулся. Рядом со здоровенным котярой-монахом Миури казалась миниатюрной, но тот уселся на тротуар и смотрел на жрицу снизу вверх. Кошачья поза подчинения. Если бы мог, он бы еще и уши прижал.
Ник опять повернулся к университету – и сердце провалилось в пятки. Тоненькая, бледнокожая, с длинной черной косой… Она стояла у подножия лестницы, в группке других студенток. Позвать ее? И что он скажет?.. Обеими руками вцепился в решетку.
Словно почувствовав его отчаянный взгляд, девушка повернула голову. Вздернутый нос, незнакомый профиль.
Ник ощутил и облегчение, и острое разочарование. Почти набрался смелости, чтобы окликнуть ее по имени – и тут выясняется, что это не она.
«Я не могу без тебя жить» – редко встречающаяся крайность. «Я не могу без тебя жить так, как жил раньше» – ближе к истине. Если разобраться, Дэлги поступил довольно жестоко, устроив ему знакомство с Эннайп.
Студентка с длинной черной косой рассматривала Ника с полуулыбкой и словно приглашала взглядом: подойди, я не против. Он не хотел с ней знакомиться. Он просто ошибся.
– Ник, что с тобой? Перегрелся?
«Бродячая кошка» закончила общаться с младшим собратом и стояла рядом.
– Мне показалось, что там Эннайп цан Аванебих, но это не она.
– Откуда бы ей тут взяться? – хмыкнула Миури.
– Она говорила, что будет учиться.
– Не здесь ведь. Макиштуанский университет открыли для небогатой, но способной молодежи, обучение здесь бесплатное, за счет императорских дотаций. Посредница между Аванебихами и Королем Сорегдийских гор в истинном облике – слишком важная фигура, чтобы учиться в таком заведении. Вряд ли она будет ходить на лекции, лучшие профессора сами к ней придут для персональных занятий.
– Ясно… – пробормотал скисший Ник.
– Ты уверен, что тебя не хватил солнечный удар? – Миури озабоченно свела брови.
– Нет. То есть да.
– Ты влюбился в Эннайп цан Аванебих, – констатировала «бродячая кошка».
– Ну… наверное…
– Хорошо.
– Что здесь хорошего?
Он удивился. Это же больно.
– Честно говоря, меня беспокоило то, что за эти полтора года ты ни разу не влюблялся. Ты ведь не просветленный. Одно дело, если человек преодолел земные страсти и поднялся на более высокий уровень духовного развития, и совсем другое, если он не способен их испытывать из-за перенесенных страданий. Так что в твоем случае влюбиться – это хорошо. Признак выздоровления.
– Я даже не знаю, интересуется ли она мной хоть немного, – грустно пожаловался Ник.
– Хм… Девочка ради твоей безопасности ворожила каждую ночь, и ты после этого спрашиваешь, интересуется ли она тобой?
