Николай Побережник - Рухнувшие надежды
– Вот молодец, все съел, – похвалил я его, на что он среагировал сразу же, подбежал ко мне, встал на задние лапы, а передние положил мне на колени, и, виляя хвостом, уставился на меня своим глазами-пуговками. На вид ему месяца четыре – пять, крепкое сложение, мощные лапы. По окрасу похож на волчонка – белый с серым, а закрученный хвост выдавал в нем породистую лайку. Я потеребил его за ухом, потом встал и налил себе кофе, а Бим довольный улегся под стол и стал «бороться со сном». По дому пошел аромат растворимого кофе, конечно, не такой, каким меня угощал Араик из придорожного кафе, но тоже пойдет. Покрутился на месте, думая что чего-то вот именно сейчас и не хватает… Вспомнил! Полез в рюкзак и извлек из него кисет, где лежали моя трубка и табак. Я вообще не курю, но иногда, на охоте или на рыбалке, сидя у костра, очень приятно попыхтеть трубкой под кофеёк. Набил трубку, отколол ножом щепу от полена, зажег ее в печи и раскурил трубку, заодно и дров подкинул в печь. Вот, теперь то, что нужно – вид из окна, кофе, трубка и никакой суеты – сбылась «мечта идиота».
С улицы стал доноситься ритмичный цокот копыт, цокот приблизился к моему дому, и послышалось фырканье лошади. Спящий до этого Бим повел ухом, поднялся на передние лапы, потом подскочил, подбежал к двери и начал ее царапать. Не выпуская трубку изо рта, с чашкой кофе в руках я встал, открыл дверь и вышел во двор, где уже стояли у калитки и привязывали к столбу ворот своих красивых коней Анатолий Михайлович и Василий.
Бимка подбежал к полковнику и стал подпрыгивать, пытаясь лизнуть его руку.
– Ну как тебе, Бимка, новый дом и его хозяин? – спросил Анатолий Михайлович припавшего к ноге щенка, и поглаживая его между ушей.
– Да подружились вроде, – ответил я за собаку.
– Вот и хорошо. Ну что, в дом-то впустишь, Сергей… как тебя по батюшке?
– Николаевич, но лучше просто Сергей. Проходите.
Василий с Михалычем прошли в дом, разулись, и я пригласил их на «кухню».
– Быстро ты тут управился, – оглядывая дом, сказал Василий.
– Да тут и так порядок был, просто влажная уборка да окна помыл.
– Ну да мы с подарками на новоселье, скромно, но так принято, – присаживаясь на лавку, сказал Михалыч, выкладывая из брезентовой сумки на стол несколько свертков, завернутых в полотенца. – Вот тебе меда немного, яйца, молоко, хлеб свежий – Мария моя печет.
– Спасибо, а то только консервами, крупами да макаронами запасся.
– Хех… ноги протянешь ты тут на своих запасах, ну ничего, люди у нас тут внимательные, с голодухи помереть не дадут, – улыбаясь ответил Михалыч и продолжил: – Да и расскажем мы тебе с Василием про уклады наши и образ жизни, и тебя послушать хотим, чем ты жил в «той» жизни и как собираешься жить в этой.
– Да, – кивнул Василий и тоже полез в сумку, – А это под разговор.
И он поставил на стол неопределенной емкости бутыль с немного замутненной жидкостью, потом выложил зелень, несколько огурцов и луковиц и фантастически пахнувший увесистый сверток с салом. Я чуть слюной не захлебнулся, забыв съеденный недавно «доширак», и принялся быстро выкладывать на стол тарелки, стаканы, резать хлеб и сало.
Василий разлил по стаканам самогон и произнес классический тост: «Ну, за знакомство!» Мы звякнули стаканами и выпили. Самогон оказался ядреным и чуть не «выскочил» обратно, но я его победил, закусив луковицей.
– Это с непривычки, – подмигнул мне Василий, разливая еще раз, – вторая как по маслу пойдет.
– Теперь за новоселье! – произнес Михалыч.
Мы опять выпили, и действительно, вторая «провалилась» без проблем. Я прошел к печи и подкинул пару поленьев, затем вернулся за стол и поведал гостям свою «краткую биографию», местами с сокращениями, а где их что-то заинтересовывало, то более подробно. Когда я закончил свой рассказ, Анатолий Михайлович сказал:
– Ну что ж, это твой выбор и твоя жизнь, правильно ты принял решение или нет, время покажет.
– Да не видел я уже никакого будущего для себя «там», все потеряло смысл.
– Не видел так не видел, – сказал Василий и снова разлил, – а как сейчас видишь?
– Вот сейчас расположусь, вещи разберу, порядки наведу и буду думать, чем заняться. Опять же огород надо к весне подготовить, вон какое все заросшее.
– Это правильно, хозяйство в первую очередь надо в порядок привести. Говоришь, последнее время занимался металлоконструкциями?
– Ага, – кивнул я, закусывая.
– Ну вот, может и поможешь с мостом, а? Правда, только уже весной, наверное, после паводков.
– Конечно. помогу, – согласился я и спросил, – А чем здесь народ в основном занимается?
– Большинство, конечно, просто хозяйством занимается. Иногда в район ездят чего поменять или продать, пара семей пасеки в лес вывозят на лето, скоро вернутся уже, лошадей вот разводим еще и на продажу и на мясо, конная тяга снова становится нужна, ага, топлива да запчастей не напокупаешься, вот люди к истокам, так сказать, и возвращаются. Есть еще занятия, ну о них попозже, когда освоишься тут.
– Понятно, – кивнул я уже тяжелеющей головой.
Гости переглянулись, и Василий сказал, вставая из-за стола:
– Поехали, Михалыч, Сереге вон отдохнуть надо, поздно уже.
Мы попрощались, я закрыл за гостями калитку, подождал, пока Бим на улице сделает свои собачьи дела, зайдя в дом, сил хватило только чтобы подкинуть пару поленьев в печь, задуть керосинку и постелить себе чистую постель. Заснул я, мне кажется, уже на пути головы к подушке.
30 сентября, д. Сахарная
Проснулся я, как говорят – с петухами. А точнее, благодаря соседскому голосистому петуху, было такое ощущение, что он сидит прямо на заборе и горланит назло городскому приезжему громче всех, зараза. Открыл глаза, в доме светло, чисто и свежо – форточка осталась открыта. Похмелья не было, голова была ясная и, вообще, было ощущение какой-то легкости. Встал и выпустил Бимку на улицу, который уже всем своим видом показывал «еще чуть-чуть и наделаю прямо на пол на кухне». Подошел к умывальнику, почистил зубы и умылся, бриться уже не было желания, пусть отрастает. Оделся и побрел в туалет, по дороге обратно, из туалета в дом, обратил внимание, что доски в заборе напротив колонки, которые были сняты, теперь аккуратно прибиты на место, а на крюке колонки висит плетеная корзина, накрытая полотенцем. «Это мне? Просто так?» – вспомнил я старый мультик и поднял полотенце. В корзине лежала дюжина яиц, пирожки, литровая банка молока и пол-литровая банка сметаны. Взял корзину и подошел к забору, посмотрел через него и увидел только спину подростка лет двенадцати, убегающего к своему дому.
– Спасибо большое, – крикнул я через забор, и пошел в дом.
