Александр Афанасьев - Законы войны
— Антарес, давай отсчет. Мы готовы.
— Одиннадцать. Десять…
Первым — автоматчика, он намного опаснее пулеметчика, в разы опаснее. Пулемет на короткой дистанции бесполезен, у него ограниченный станком и щитом угол обстрела, его огонь практически невозможно быстро перенести на другую цель, чаще всего у пулеметных станков угол обстрела — сто восемьдесят по фронту, если не меньше — назад уже не постреляешь. Это не автомат — прицелился и пали. Затем — самого пулеметчика, потом — огонь по кабине.
— Пять… четыре…
Черт, все-таки неправильно… какая ерунда в голову лезет. Те люди — они ведь сами вместо того, чтобы хоть попытаться навести порядок, хоть что-то сделать, берут в руки оружие, начинают убивать.
И все-таки жаль их. Что за жизнь…
— Три… два…
Как сердце стучит. Каждый раз — пятьдесят на пятьдесят, или ты, или тебя. В сущности, вся их жизнь. Вся их служба — вызов судьбе. Нарушение законов математики. Попрание теории вероятности…
Сашка толкнулся от крыши, вставая на колени, — малоизвестная, но удобная, устойчивая поза для стрельбы. В незнакомом прицеле — чужие, злые глаза, борода с проседью. Винтовка отдает в плечо, красное облачко — попал. Все происходит в тишине, не слышишь даже, как стреляешь сам. Переводишь прицел… пулеметчик — так и есть — пытается провернуть пулемет, он уже прикипел к нему, не понимает, что — все. Еще один выстрел… есть.
Длинная очередь сбоку — и уже не до стрельбы. Что-то бьет в бок, как молотком… и тут мир обретает привычную скорость. Боевики во втором пикапе не мертвы, черт бы их побрал — не мертвы, и один из них хлещет из автомата, из-за толчка плохо прицелился. Прицел… черная метка прицела на лице… толчок, еще толчок. Перекат… очередь. Длинная, «на все деньги», на все, что осталось в магазине, очередь. Пальцы уже нащупывают гранату… рывок кольца… бросок… как в интернате — одна из самых любимых их игр была лапта, или, как ее называли иностранцы, русский бейсбол. Негромкий взрыв… это только на экране бросил гранату — и пламя до неба, на деле же при взрыве пламени почти не бывает… просто сухой, трескучий хлопок и дым…
И все…
Ответного огня нет.
— Господин подполковник, живы?
Лежащий навзничь на крыше подполковник открывает глаза:
— Поживу еще… Винтовка… мать ее…
Так и есть. Отказала. Черт бы ее побрал.
— Сейчас…
— Да сам справлюсь… — подполковник вдруг рванулся. — Сзади!
Борецков обернулся. Первая машина! Он не обстрелял кабину водителя и за это теперь поплатился. Водила рванул вперед, заехал за угол, вышел из машины и теперь впрямую угрожал им.
Сашка вскинул автомат. Палец лег на спусковой крючок подствольника… есть. Приклад сильно ударил в плечо, граната пошла к цели — взрыв. Из-за угла вываливается изорванное осколками тело… последний.
— Так… давайте…
У каждого из спецназовцев в аптечку входило то, при виде чего военные медики приходили в бешенство, — рулон сантехнической изоленты, которая предназначена для того, чтобы латать водопроводные трубы. Эта штука как раз предназначена для того, чтобы приклеиваться к мокрой, грязной, неровной поверхности и держать намертво — лучше для того, чтобы быстро заклеить рану, и не придумаешь. Сашка наскоро отхватил несколько кусков этой самой изоленты, сыпанул гемостопа, заклеил. Пару часов так можно продержаться…
— Воюем или уходим?
Спецназовец — а ему было не меньше сорока, вдвое старше Сашки — засмеялся.
— Ты откуда такой лихой?
— С интерната…
— Понятное дело. Машина целая есть?
— Есть. Я одну не подбил.
— Тогда — чего сидим? Ну-ка, помоги встать… вот так…
— Спускаться…
— Я еще тебя обгоню. Давай-ка…
Пикап был старым, марки «Симург» персидского производства — но целым, рабочим, с почти полным баком. Самое главное, в кузове настоящее сокровище, крупнокалиберный пулемет Дегтярева — Шпагина, со щитом, на морской тумбовой турели, с сиденьем для пулеметчика. Полный короб, пятьдесят патронов и рядом, в держателе, еще два. Такая штука могла разобрать на части жилой дом.
— Сможете за руль?
— Хрена, — проговорил «нищий», кривясь от боли, — ты за руль, я — за пулемет.
— Нельзя…
— Пошел… сказал. Пошел!
Сашка достал маяк, хлопнул на крышу кабины. Выбросил из кузова труп, помог «нищему» подняться в кузов.
— Я, кстати… Багаутдинов… морская пехота, полковник по Адмиралтейству… — «нищий» скривился от боли, сплюнул в сторону, — служил, как и ты, в ГРАДе, потом кхе-кхе на пенсию… да больно скучно стало… с внуками-то. Веришь… нет… первый раз подстрелили.
— Борецков, — сказал Сашка, садясь за руль. — Южный учебный центр.
— Ага… ну, давай… Аллах с нами…
Машина была простой, привычной — почти как «Интер», только немного поменьше. Североамериканские машины отличаются тем, что у них рычаг переключения передач за рулевой колонкой, а не между сиденьями, как у людей. Но ничего, удобно…
— Антарес, я Медведь, прием…
— Медведь, я Антарес, вижу вас. Опознание по маяку, верно…
— Верно, Антарес… — Сашка не стал докладывать о том, что произошло, смысла не было, — дайте новое направление. Полковник… полковник ранен, но мы еще боеспособны. Дайте направление, у нас чужой транспорт, мы можем… застать их врасплох…
Находившиеся на территории бывшего строительного комплекса боевики имели неплохой опыт, но они никогда до этого не имели дела со спецназом морской пехоты.
Оставшиеся впятером морские пехотинцы проломили ряды боевиков, как таран. Пулеметы пулями с вольфрамовым сердечником пробивали стены домов, автоматчики поддерживали пулеметчиков более точным огнем. В отличие от боевиков на русских была серьезная защита, бронежилеты, выдерживающие попадание автоматной пули, и шлемы, тоже много чего выдерживающие, в том числе и автомат, если не в упор. К тому же за русскими были тысячи и тысячи часов тренировок, тренировок совместных, когда вся группа действует как единый боевой организм. За боевиками ничего этого не было…
— Вправо. Пятьдесят вперед…
Точно, недострой. Какие-то здания… построены из бетона, но при этом не достроены, только первые-вторые этажи возведены. Наверное, делали что-то вроде туристического центра близ побережья, да не доделали. Или богатые районы… богатые здесь предпочитают селиться отдельно, богатые и англичане, у них специальные районы в городах, они обнесены стеной, и их охраняет армия — от остального народа. Вся армия здесь предназначалась не для войны с неприятелем, а только для контроля этой территории и подавления народных волнений…
Дорога была неровная, ухабистая, а машина была полупустой, поэтому козлила изрядно, руль бил по рукам, макушкой чуть не до потолка доставал. Несколько раз он видел боевиков, и ему большого труда стоило не стрелять в них, а просто вести машину дальше. Они тоже не обращали на них и на машину внимания: машина знакомая, в машине бородатые…
Они ехали на звуки боя — боя солидного, с разрывами гранат, с пулеметной стрельбой…
— Антарес, здесь Медведь, подходим к цели. Нужна обстановка…
— Медведь, обстановка такая. Цель в здании, здание двухэтажное, укрепленное, скорее всего, там исламский комитет. Морская пехота пыталась пробиться к зданию, но встретила ожесточенное сопротивление.
— Ясно…
Пикап с установленным на нем пулеметом вырулил на площадь и остановился. Из всех окон вели автоматный огонь, но не по ним, они, получается, зашли с фланга. Наоборот, их, наверное, приняли за прибывшее подкрепление…
Странное какое-то здание. С колоннами. Видимо, кинотеатр, центр досуга… что-то в этом роде делали. Очень безвкусно…
— Антарес, я иду к цели. Предупредите морскую пехоту, чтобы не стреляла по мне.
— Медведь, это невозможно. Оставайтесь на месте и поддержите морскую пехоту огнем! К зданию не приближаться! Вы слышите — к зданию не приближаться, повторите приказ!
— Ни хрена я не слышу…
Борецков выбрался из машины. Проверил свой пистолет с глушителем, затем трофейный автомат. Перезарядил подствольник, проверил гранаты. Примерно прикинул путь к зданию. Часть огневых позиций находилась вне стен здания, стрелки прятались за колоннами.
— Я собираюсь рвануть внутрь. Прикроете?
— Один?!
— Так точно, господин полковник…
— Ты охренел, нельзя!
Сашка улыбнулся:
— Я интернатский, господин капитан. Мне — можно.
— Сказано — нельзя, оставайся на месте, отморозок чертов! — бывший морпех не шутил.
— Пожелайте лучше удачи…
— Твою же мать…
Борецков, пригнувшись, рискуя каждую секунду попасть под огонь стрелков, простреливающих площадь, побежал к зданию. Пули цвикали то тут, то там… но ни одна каким-то чудом не задевала его.
