Андрей Астахов - Глубокий контакт
Меня гораздо больше занимает другое — почему я проснулся в первый раз с глазами, мокрыми от слез? Что такого мне могло присниться? Не знаю. Возможно, нервы мои не в порядке. Мне хочется поскорее выбраться отсюда. И еще — мной все чаще овладевает апатия. Я все меньше и меньше верю в то, что мне удастся исполнить задуманное и найти то, что спасет Катю. Хочу думать, что это временно. Может быть, с сегодняшнего дня все изменится, и я снова поверю в то, что Бог на моей стороне. Я говорю себе, что если Всевышний не дал мне погибнуть тогда, у Пика Вдовы, значит, во всем со мной происходящем есть какой-то смысл. Я надеюсь. Ведь надежда — это все, что у меня есть.
* * *Шестиколесный броневэн, урча пятисотсильным мотором, покатился вниз, к долине, подняв за собой облако желтой пыли. Северянин проводил его взглядом, потом посмотрел в другую сторону — туда, куда ему предстояло идти. Светило уже почти скатилось к горизонту, но жара не спала; над поверхностью равнины колебалось знойное марево, и порывы ветра поднимали тучи песка, закручивая их в мимолетные смерчи. В сгустившихся сумерках огонек у подножия одного из плоских глинистых холмов впереди был хорошо заметен. Там его цель. Вздохнув, Северянин зашагал по равнине, ориентируясь на огонек.
Пять километров для хорошего ходока даже в жару — это не дистанция. Но Северянин устал. Может быть, он еще не оправился от полученного у Пика Вдовы лучевого импульса. Последние несколько сот метров он едва сдерживал желание выбросить тяжеленный рюкзак с припасами, автомат и прочее навешанное на него снаряжение. Короткие привалы не приносили облегчения, а устроить себе долгий перекур Северянин не позволял, опасаясь, что потом идти станет еще тяжелее.
Наконец, он подошел к забору из бетонных столбов с металлической сеткой между ними, разделявшему равнину пополам, нашел проход и оказался внутри ограды. Когда-то на этом месте был крупный аваритовый прииск Золотая Гора; потом аварит выработали и прииск забросили. Остались только обветшавшие бараки для горняков, ободранные изъеденные непогодой вышки и силовые столбы, брошенная ржавая техника и толомеит, зеленая аваритосодержащая порода, тысячи тысяч тонн которой ветер разметал по всей равнине, покрыв изумрудно-зеленой пылью все вокруг. Издали могло показаться, что прииск — оазиз среди бесплодной равнины, заросший молодой травкой. Ступая по ковру толомеитовой пыли, Северянин с усмешкой подумал, что планы реабилитировать эту несчастную планету будет гораздо труднее осуществить, чем наметить — уж слишком долго и изощренно гробили Аваллон. На почве, насыщенной толомеитом, ничего и никогда не будет расти. Ничего и никогда…
Костер горел на большой площадке, с трех сторон окруженной проржавевшими ангарами для техники. Человек, сидевший у огня, никак не отреагировал на приближение Северянина — он отрешенно смотрел на коптящее колеблющее пламя, пожиравшее старую резиновую покрышку.
— Плантатор? — спросил Северянин, опускаясь на корточки напротив.
— Добро пожаловать, брат, — с тем же отрешенным видом ответил сидевший. — Не найдется ли у тебя стаканчика биддла для хозяина?
— Биддла нет. Есть спирт.
— Чудесно, брат. Давай спирт.
Северянин скинул с плеч рюкзак, вынул флягу со спиртом, протянул Плантатору. Тот свинтил пробку, плеснул спирта в плоскую жестянку, стоявшую рядом с ним на ящике, разбавил водой из канистры и протянул смесь Северянину.
— За что выпьешь, брат? — спросил он.
— За Апостола, — Северянин сделал глоток из жестянки и поставил на ящик.
— Так ты человек «Большой Мамы»? — Плантатор покачал головой. — Я ждал тебя только завтра утром.
— Меня привезли на броневэне. Подбросили, так сказать. Ты, похоже, не рад мне?
— Я никому не рад, брат, — с подкупающей откровенностью ответил Плантатор. — Ведь ты пришел сюда не ради меня. Ты пришел потому, что тебя послали ко мне, так? Ты пришел по делу. Ты ищешь Апостола, а не Плантатора. Другие братья тоже приходят только по делам. Никто не приходит ко мне ради меня самого.
— Почему ты зовешь меня братом?
— Все грабберы братья. Мы все пациенты одного дурдома.
— Что-то мрачно ты шутишь, Плантатор. Но это твое право. Майор сказал, ты мне поможешь.
— Почему они выбрали тебя?
— В смысле?
— Я думал, ты моложе. Аваллон любит молодых и сильных. Тех, кто начал седеть, он ненавидит. Но это неважно. Хочешь покурить?
— Нет.
— Зря. У меня отличный петаль. Самый лучший на Аваллоне. Курни, не пожалеешь.
— Я не курю петаль.
— Твои проблемы, брат, — Плантатор быстро свернул папиросу, зажег ее, затянулся, выпустил дым с резким запахом. — Тогда пей спирт.
— Я не хочу пить.
— Извини, мне нечем тебя угощать. У меня есть только вяленое мясо скрэтча. Я не жду гостей на своей ферме.
— Ты здесь живешь?
— Я живу везде. Здесь, и там, и там, — Плантатор помахал рукой с папиросой, — Вся планета мой дом. А знаешь, почему? Ты землянин, брат. А я абориген. Я родился на этой долбаной планете. Ты спросишь меня, почему меня не сажают за курение петаля? А я тебе отвечу — потому что я абориген. Когда я стал сажать петаль, ко мне пришли полицейские из Ураниум-Сити и стали жечь мой урожай, а меня посадили в ховеркрафт и увезли в кутузку. Но потом пришел адвокат и сказал мне: «Парень, они не могут тебя посадить! На Аваллоне нет закона, запрещающего растить и курить петаль!» И он оказался прав — легавые меня отпустили. Поскрипели зубами и отпустили. Я родился на Аваллоне, и земные законы мне не писаны. Я живу по своим законам.
— Плантатор, я ищу Апостола.
— Его все ищут. С тех пор, как прошел слух, что Апостол со своей шарагой нашел ход за Линию Смерти, каждый мечтает завязать с ним дружбу.
— И все-таки, где я могу его найти?
— Апостол — перелетная птица. Он не сидит на месте. Сегодня он появился в Ураниум-Сити, а завтра жди его где-нибудь в Ржавой Пади. — Плантатор докурил папиросу, швырнул окурок в огонь. — Зря не куришь, брат. Отменный петаль.
— Давай поговорим об Апостоле. Мне он нужен, понимаешь?
— Чего уж не понять? Слушай, а у тебя пожрать чего-нибудь есть?
— Есть, — Северянин расстегнул рюкзак, начал выкладывать на ящик провизию: сухую копченую колбасу, хлеб в полиэтилене, консервы, мясные концентраты, сухофрукты. Плантатор жмурился как кот, глядя на еду.
— Однако, какая фиеста! — сказал он. — Настоящий хлеб, пшеничный, не крахмальный? И колбаса натуральная? Хорошо кормят у вас в разведке.
— Угощайся, — Северянин глотнул спирту из жестянки, разломил колбасу. — Вяленое мясо скрэтча ты еще успеешь съесть.
— Я просто подумал — почему бы не съесть скрэтча? Ведь они едят нас, грабберов. Надо восстановить справедливость. Скрэтч — это всего лишь скрэтч. Неважно, кем он был в прошлой жизни…Ты чего, брат?
— У тебя отменное умение улучшать людям аппетит.
— Прости, но я сказал правду. Убери эту жратву. Тебе она еще пригодится.
— У меня достаточно еды. Ешь.
— Ты сказал, ты ищешь Апостола? Он нужен тебе или твоему начальству?
— Моему начальству. И мне.
— Кожа светлая, — неожиданно сказал Плантатор, изучающе посмотрев на собеседника. — И глаза серые. Скандинав?
— Я русский.
— О, я так и подумал! Русские — крепкие ребята. Среди грабберов русские — самые отмороженные. Лезут в такие гиблые дебри, куда никто не совался. Апостол тоже из ваших. Из русских, я хотел сказать. Между прочим, кажется мне, что я тебя уже где-то видел. Мы встречались?
— Не думаю. Я совсем недавно на Аваллоне.
— Что-то происходит с моей головой, — сказал Плантатор, глядя в огонь. — Может быть, это старость. А может, петаль. Готов поклясться, что я тебя уже встречал. Но это неважно. Деньги у тебя есть?
— Две тысячи, только не наличными, на карте. Тебе нужны деньги?
— Деньги нужны всем. И тебе они понадобятся в Ураниум-Сити. Большой город любит большие деньги, ха-ха! А мне деньги ни к чему.
— Плантатор, давай по делу. Мы говорили об Апостоле.
— Все ищут Апостола. А меня никто не ищет. Наверное, я просто никому не нужен. Обидно, брат. — Плантатор свернул новую папиросу. — Мне уже за сорок, понимаешь? За свою гребаную жизнь я не сделал ничего стоящего. У меня есть только две вещи — свобода и петаль.
— Сочувствую. И немного завидую. Я, в отличие от тебя, не свободен. Так где мне искать Апостола?
— Ты тоже веришь, что он побывал за Линией Смерти?
— Я не знаю ничего об Апостоле. Мне надо поговорить с ним. Это в его интересах.
— Апостол — свободная птица, брат. Я не знаю, где он.
— Послушай, приятель, я с тобой серьезен, как нотариус. В разведке есть сведения, что Апостолу угрожает большая опасность. Кто-то убивает грабберов, пытающихся найти безопасный проход на Территорию Хаоса. Если Апостол в самом деле знает, как туда попасть, ему несдобровать. Я хочу помочь ему. А ты мне мозги пудришь.
