Энн Леки - Слуги правосудия
— И… — продолжила Дэнз Ай, — они кое-что нашли.
«Кто-нибудь исчез?» — спросила меня безмолвно встревоженная лейтенант Оун. Я ответила отрицательно.
— Что они нашли? — спросила вслух лейтенант у Дэнз Ай.
— Винтовки, — ответила Дэнз Ай так тихо, что лейтенант Оун едва расслышала. — Целую дюжину, с прежних времен. — Она имела в виду до аннексии. Всех Шиз’урнианских военных лишили оружия, ни у кого на планете не должно было быть никаких винтовок, о которых бы мы не знали. Этот ответ так поразил лейтенанта Оун, что она никак не реагировала на него целых две секунды.
Затем нахлынули замешательство, тревога и смятение. «Почему она рассказывает мне об этом?» — безмолвно спросила меня лейтенант.
— Кое о чем поговаривают, лейтенант, — сказала Дэнз Ай. — Возможно, вы слышали.
— Все время о чем-то поговаривают, — согласилась лейтенант Оун, и ответ был настолько шаблонным, что мне даже не пришлось переводить, она могла сказать это на местном диалекте. — Как еще людям проводить время?
Дэнз Ай жестом выразила согласие с этим общим местом. Терпение лейтенанта Оун подошло к концу, и она перешла в прямую атаку.
— Их могли положить туда перед аннексией.
Дэнз Ай отрицательно повела левой рукой.
— Месяц назад их там не было.
«Кто-то нашел спрятанное еще до аннексии оружие и перенес его туда?» — безмолвно спросила меня лейтенант Оун. Вслух она задала вопрос:
— Когда люди беседуют, они упоминают о появлении дюжины винтовок под водой в запретной зоне?
— Такие винтовки бесполезны против вас. — Из-за нашей брони, вот что Дэнз Ай имела в виду. Радчаайская броня — это, по существу, непроницаемый силовой щит. Я могла развернуть свой мысленным усилием, как только пожелаю. Устройство, которое его генерирует, имплантировано каждому из моих сегментов, есть оно и у лейтенанта Оун, но внешнее. Оно не делает нас совершенно неуязвимыми, и в бою мы иногда носим под ним настоящую броню, облегченную и на шарнирах, которая прикрывает голову, конечности и торс, но даже без этого пара винтовок не причинит особого вреда никому из нас.
— Тогда для кого предназначены эти винтовки? — спросила лейтенант Оун.
Дэнз Ай задумалась, нахмурившись и покусывая губу, а потом сказала:
— Танмайнды больше походят на радчааи, чем мы.
— Гражданин, — произнесла лейтенант Оун, преднамеренно сделав заметное ударение на этом слове, которое, собственно, является первым значением слова радчааи, — если бы мы собирались кого-нибудь застрелить, мы бы уже это сделали. — «Уже сделали на самом деле». — Нам не нужны тайные запасы оружия.
— Поэтому я и пришла, — сказала Дэнз Ай эмоционально, словно объясняя нечто ребенку в очень простых выражениях. — Когда вы убиваете человека, вы говорите почему и не оправдываетесь. Таковы радчааи. Но когда орсианцев убивали раньше, до того как вы пришли, в верхнем городе всегда заботились об оправдании. Когда там хотели кого-то убить, — стала объяснять она в ответ на непонимание и потрясение лейтенанта Оун, — они не говорили: «Ты доставляешь нам неприятности, и мы хотим, чтобы ты исчез», — а потом стреляли. Они говорили: «Мы всего лишь защищаемся», — а после того как человек умер, обыскивали тело или дом и находили оружие или уличающие послания.
Смысл был ясен, и она говорила искренне.
— Тогда как же получается, что мы похожи?
— У вас те же боги. — (Это не так, не в полной мере, но этот домысел поддерживался и в верхнем городе, и повсюду.) — Вы живете в ограниченном пространстве, вы закутываетесь в одежды. Вы богаты, танмайнды богаты. Если кто-нибудь в верхнем городе, — (и здесь, я полагала, она имеет в виду кого-то определенного), — станет вопить, что некий орсианин им угрожает, большинство радчааи поверят ей, а не какому-то орсианину, который наверняка лжет, чтобы защититься.
Так вот почему она пришла к лейтенанту Оун — чтобы радчаайским властям было совершенно ясно, что она — и другие жители нижнего города — не имеет никакого отношения к тайному складу оружия, если дело дойдет до предъявления обвинения.
— Орсиане, танмайнды, моха, — произнесла лейтенант Оун, — все это теперь ничего не значит. С этим покончено. Все здесь теперь радчааи.
— Как скажете, лейтенант, — ответила Дэнз Ай тихо, почти без выражения.
Лейтенант Оун пробыла в Орсе достаточно долго, чтобы распознать завуалированное несогласие. Она попыталась изменить подход.
— Никто не собирается никого убивать.
— Разумеется нет, лейтенант, — согласилась Дэнз Ай, но тем же тихим голосом. Ей было достаточно лет, чтобы знать по собственному опыту, что мы убивали людей в прошлом. Едва ли можно обвинять ее за опасения, что мы можем поступать так и в будущем.
После того как Дэнз Ай ушла, лейтенант Оун погрузилась в размышления. Никто не мешал им, день был спокойным. В храме, залитом внутри зеленым светом, верховная жрица повернулась ко мне и сказала:
— Некогда здесь было два хора, по сотне голосов в каждом. Тебе бы понравилось.
Я видела записи. Иногда дети приносили мне песни, которые были далекими отголосками той музыки, звучавшей пятьсот и более лет назад.
— Мы уже не те, что были, — сказала верховная жрица. — Все в конце концов проходит.
Я с этим согласилась.
— Возьми вечером лодку, — сказала лейтенант Оун, наконец пошевелившись. — Посмотри, нет ли в том месте каких-нибудь указаний на то, откуда появилось оружие. Я решу, что делать, когда разберусь, что происходит.
— Да, лейтенант, — сказала я.
Джен Шиннан жила в верхнем городе, за Преддверием Храма. Лишь немногие орсиане, которые жили в верхнем городе, не были слугами. Дома там отличались от зданий нижнего города: крыши — с коньком, центральная часть каждого этажа окружена стенами, но окна и двери спокойными ночами оставались открытыми. Весь верхний город был построен на старых развалинах и, соответственно, гораздо позже, чем нижний, в последние лет пятьдесят или около того, и в нем значительно больше применялась система кондиционирования воздуха. Многие жители носили брюки и рубашки и даже куртки. Радчаайские иммигранты, которые жили здесь, предпочитали более традиционную одежду, и лейтенант Оун, нанося визиты, надевала свою форму, не испытывая неловкости.
Но лейтенант всегда чувствовала себя не в своей тарелке, посещая Джен Шиннан. Ей не нравилась Джен Шиннан, и, хотя, разумеется, на это не было и намека, весьма вероятно, что лейтенант Оун тоже не очень нравилась Джен Шиннан. Такое приглашение было сделано только по общественной необходимости, ведь лейтенант Оун — местный представитель радчаайской власти. Застолье этим вечером было необычно скромным: только хозяйка, ее двоюродная сестра, лейтенант Оун и лейтенант Скаайат.
Лейтенант Скаайат командовала подразделением Семь Исса «Правосудия Энте» и управляла территорией между Орсом и Коулд-Весом — по большей части сельскохозяйственной местностью, где Джен Шиннан и ее кузина владели земельными участками. Лейтенант Скаайат и ее воинская часть помогали нам во время сезона паломничества, поэтому ее знали в Орсе почти так же хорошо, как лейтенанта Оун.
— Они реквизировали весь мой урожай, — заявила кузина Джен Шиннан, владелица нескольких тамариндовых садов неподалеку от верхнего города. Она многозначительно постучала вилкой по своему блюду. — Весь урожай.
Центральная часть стола была уставлена подносами и блюдами с яйцами, рыбой (не с заболоченного озера, а с моря за ним), цыпленком со специями, хлебом, тушеными овощами и полудюжиной различных закусок.
— Они не заплатили вам, гражданин? — спросила лейтенант Оун, произнося слова медленно и тщательно, как всегда, когда беспокоилась о том, как бы не проявился ее акцент.
Джен Шиннан и ее двоюродная сестра говорили на радчааи, поэтому необходимости в переводе не было, и можно было не опасаться ошибиться в роде, общественном положении или чем-то еще, имевшем существенное значение на танмайндском или орсианском.
— Верно, но я, безусловно, получила бы больше, если бы могла отвезти его в Коулд-Вес и продать самостоятельно!
Было время, когда собственника имущества вроде нее убили бы сразу, чтобы чей-нибудь клиент мог вступить во владение ее плантацией. Действительно, немало Шиз’урниан умерли на начальных стадиях аннексии просто потому, что были препятствием.
— Я уверена, что вы понимаете, гражданин, — сказала лейтенант Оун, — распределение продовольствия — это проблема, которая все еще находится в процессе разрешения, и все мы должны претерпеть некоторые трудности, пока это завершится. — Когда она испытывала неловкость, то выражалась нехарактерно официальными фразами, подчас — угрожающе сложными.
Джен Шиннан указала на полное блюдо из хрупкого бледно-розового стекла.
