Стас Тихонов - Угроза внутри
– А эти кто, по-вашему?! Не психи?! – завелся Ким, – Вы знаете, что он собирается сделать, ваш друг Петер?!
– Знаю, – уронил Сенна. – Но пока есть возможность решить проблему иначе, он этого не сделает. В этом огромное преимущество борьбы с рациональным противником. Петер не психопат, он не собирается убивать направо и налево просто из ненависти. Уже одно то, что он попытался использовать тебя, это доказывает.
– Тот, кто ничего не чувствует, может убить просто потому, что ему это легко! – яростно возразил Ким, – В «восемь-семь» он это уже делал!
– Ты же не веришь в то, что синтеты вызвали болезнь в «восемь-семь», – заметил Сенна. – А потом, я не сказал, что он ничего не чувствует. Эмоциональная реакция синтетов гораздо слабее, и я вряд ли расплачусь над трогательной киносценой. Честно говоря, вряд ли кто-то из нас расплачется вообще когда-нибудь. Но чувства и эмоции – не одно и то же. Синтеты чувствуют боль, страх, интерес, могут удивляться, ценить других людей и по-своему любить их, – последнее Сенна произнес таким тоном, словно никак не мог одобрить подобное.
– Ну и что вы чувствуете сейчас?
– Лично я? Признаться, чувствую себя обеспокоенным. Настолько, что встретился с Петером по просьбе консула Эдо, хотя в другое время я предпочел бы не вмешиваться.
– Вам удалось кого-то из них уговорить?
Сенна качнул головой:
– Это невозможно. Но я хотя бы знаю почему. Они не смогут договориться, потому что ключевое требование Петера, на котором он настаивает, неприемлемо для Эдо. И для правительства в принципе.
– Тринадцатый сектор.
– Я в тебе не ошибся, – удовлетворенно заметил псикодер. – Но нет, не он. Это просто место, в конце концов. Дело в другом: синтеты требуют, чтобы отныне только у них было право создавать себе подобных.
Ким моргнул. Потом еще раз, но это не очень помогло понять, о чем толкует Сенна. Псикодер правильно истолковал его молчание:
– Ты ведь не знаешь, как создают синтетов? Ну, конечно, такая информация для воспитания саморожденных не считается первостепенной. Если попросту, то на начальном этапе это совершенно механический процесс: материал вслепую подбирается из огромной базы, чтобы сохранить генетическое разнообразие. О родителях речи, как ты понимаешь, не идет: в ход идут просто безымянные клетки. Потом биотехники забираются в ДНК и, следуя определенным протоколам, задают параметры под конкретную задачу. Протокол приглушения эмоций, кстати, один из основных и выполняется всегда.
– А Петер хочет это прекратить, – проговорил Ким.
– По его мнению, задумкам анализаторов грош цена, а у синтетов есть право иметь детей. Пускай и синтетически выращенных, но без изменений в генотипе и знающих, кто их отец с матерью. С другой стороны, анализаторы в своих протоколах уверены и будут до последнего настаивать на том, что только генерия спасет Город от гибели.
Ким помолчал. Псикодер безучастно смотрел в окно на пустые станции, которые проезжали мимо на медленном ночном ходу. Не было ни тени сомнения, что он не случайно едет в этом поезде, и интуиция опять шепнула Киму, что он – камень на чьем-то игровом поле.
– Вы следили за мной, – сказал он утвердительно.
– За тобой. За Ино. За Ариповым, – Сенна пожал плечами. – За всеми детьми-самородками следят.
– На чьей вы стороне?
Синтет медленно повернул к нему голову.
– Псикодеры всегда работают на анализаторов, – проговорил он. – Наш прямой руководитель – консул Эдо.
– Это не ответ.
– Нет, – легко согласился Сенна. – А ты растешь.
За окнами вагона Ким вдруг заметил какое-то движение. В тоннеле появились люди, и они бежали со всех ног. Сенна вдруг подобрался и выпрямил спину.
– Что-то случилось, – тихо бросил он.
Это Ким прекрасно видел и сам: люди в тоннеле словно сошли с ума. Несмотря на комендантский час, подходы к станции были переполнены, у многих на шее болтались защитные маски, и все рвались попасть на поезд.
– Я тоже хотел кое-что у тебя спросить – как у механика, – сказал Сенна, поднимаясь, – Но, боюсь, теперь уже в другой раз.
– Что спросить? – воскликнул Ким, когда Сенна потянулся к замку. Поезд стал тормозить.
– Зачем нужно восстание машин? – Сенна распахнул дверь и выскользнул из вагона, прежде чем в него ворвалась шумная и возбужденная толпа.
– Что случилось?! – Ким вскочил с сиденья. – Что происходит?
– Откуда ты, парень, из космоса?
– Химическая тревога!
– Мультиботы напали!
– В третьем секторе десять человек…
– И в пятом…
– До девятки не добрались пока…
– Добрались!
– В первом чисто, надо валить туда…
Ким похолодел от ужаса. Не может быть, чтобы синтеты… Он же только что от них!
Он выскочил из вагона в своем секторе и сразу услышал и увидел, как все медиапанели на станции необычайно громко орут одно и то же. На экранах был Поляков, который в бесконечном повторе раз за разом призывал всех сохранять спокойствие, немедленно получить защитную маску у сил правопорядка, запереться в помещении, изолированном от мультиботов, и не отключать средства связи.
Кинувшись в коридор, Ким столкнулся с двумя патрульными, в одном из которых узнал парня Алекс, Ивана, в форме внешних сил. Не поздоровавшись, Иван сунул ему в руки маску и гаркнул:
– На вашем этаже порядок! Ниже пятого не спускайся, их там видели! – Иван бросился догонять товарища, а Ким побежал дальше, на ходу продевая голову через ремешок маски.
В синтет-сити шума и беготни почти не было: здесь уже мало кто остался. Ким битых пять минут долбил в шторку Ерика, пока не уверился, что тот не спит, а где-то шатается; тогда он побежал к себе и застал Ерика у своей шторки, занятого тем же самым.
– Ты слы…
– Я знаю! – оборвал Ким, – Когда Поляков предупредил?
– Силовиков за час где-то, – торопливо проговорил Ерик, – Только успели маски развезти по секторам, и тут началось. Ты где был?
– Потом, – отмахнулся Ким, – Что они разбрызгивают?
– Тут вокруг – параличку, а в третьем и десятом что-то похуже, я сам не видел, но наших оттуда с ожогами выносили… Короче, я туда, а ты сиди здесь, держи оборону, – скороговоркой выдал Ерик, срываясь с места.
– Осторожнее там! – крикнул Ким, и до него донеслось: «Да, мама!»
Секунду подумав, Ким побежал к лифту. Когда двери открылись, он чуть не подпрыгнул от неожиданности: внутри ехал одинокий мультибот. Ким торопливо прижал к носу маску, но этот бот был, по-видимому, из пацифистов, потому что, не сказав худого слова, равнодушно прочесал мимо.
Оказавшись в «восемь-семь», Ким кинулся к Алекс, но ее не оказалось дома.
– Убежала… – Худенькая мама Алекс стиснула руки. – А в новостях ведь сказали… Голубчик, что же делается-то?!
– Все будет хорошо, – Ким стянул с шеи маску и сунул ей в руки, – Не выходите из дома!
Куда, черт ее побери, понесло Алекс? Ким стоял в коридоре, мимо него то и дело проносились люди. Что ему-то делать? Окопаться в общаге и сидеть, как мышка в норке? Ага, точно, пускай за него Ерик повоюет.
Он все-таки пошел обратно, потому что не представлял, куда еще. Мультиботы напали… А он-то уттти развесил, «рациональный враг», подумать только! Синтет он и есть синтет. Хотя – выслеживать Кима, тратить время на разговоры, а через полчаса объявлять войну? Даже для синтета чересчур…
Навстречу пробежал еще один патруль, и Ким почувствовал гордость. Молодец Поляков, быстро действовал. Ерик сказал, час назад – то есть почти сразу после того, как…
Ким встал на месте. Что же это получается: он предупреждает Полякова о химической опасности – и час спустя…
Но Поляков объявил тревогу. Разослал по Городу силовиков с масками. Мог бы не напрягаться, если бы хотел всех перетравить.
Так ведь он же знал, что Ким знает; было бы странно, если бы он не отреагировал. Да, но можно было подождать и до утра, а к тому времени пол-Города бы уже… Можно было вообще заткнуть Киму рот в каком-нибудь темном углу…
И вообще: зачем это Полякову?! Что он, агр?! Маньяк-убийца и еще синтет в придачу?!
Запретив себе впадать в паранойю, Ким сделал несколько шагов вперед и опять остановился, на этот раз из-за мультибота. Тот стоял стоймя посреди коридора, и Ким на всякий случай сказал:
– Привет, парень.
Бот не ответил, а только крутанул головой: в поле его зрения попала темная полоса на стене. Ким, как завороженный, глядел, как он подъезжает к ней, вытягивает диск с мягкой щеткой и подает из пульверизатора розовую моющую жидкость… Только эта жидкость была не розовая.
Попытавшись схватиться за маску на груди, Ким вспомнил, что отдал ее; он натянул на нос воротник футболки, сделал глубокий вдох… Показалось ему, или глаза действительно щиплет? Ким стремглав кинулся к двери мимо бота; впрочем, тот и не собирался его преследовать. Ему вообще не было дела до Кима: он тщательно и сердито оттирал стену.
Молнией подлетев к лифту, Ким вспомнил вопрос Сенны. Зачем был нужен бунт машин? Псикодер что, думает, что это он его устроил? Ким уткнулся лбом в прохладную стенку, поджидая, пока закроются двери. А ведь Сенна прав: кто-то же его устроил. Нет в Городе никакого магнитного поля. И души у машин тоже нет.
