Саймон Кларк - Кровавая купель
– Джон тебя ждет не дождется. Он прямо помирает показать тебе новые игры, которые он купил.
Холодный ком скользнул у меня изнутри вниз по ногам. Гадский сон!
– Ага. – Я покачал головой. – Джон помирает меня видеть. А где дядя Джек? Играет в сумасшедший гольф?
Мама рассмеялась, как девчонка.
– Да нет, мы его оставили в кухне с гитарой. Я все равно хотел поехать с ними. По-настоящему хотел. Пусть они пристегнут меня к заднему сиденью папиной машины и отвезут домой, как семилетнего. Но где-то глубже что-то мне говорило:
НЕТ! БЕГИ СО ВСЕХ НОГ, НИК АТЕН! ОТПИХНИ ИХ С ДОРОГИ И БЕГИ, БЕГИ, БЕГИ! ОНИ ТЕБЯ ОБДУРЯТ, ПАРЕНЬ!
– Наконец-то ты с нами, Николас.
– Знаешь, он когда-нибудь станет миллионером или окажется в тюрьме.
Беги, Ник, беги!
Поздно.
Мама с папой сбили меня с ног и прижали к земле, растащив мне руки в стороны. Мне было семь лет, и у меня не было сил остановить то, что они со мной делали.
– Ну, Николас, не глупи. Это не больно. – Такой был голос у мамы, когда она обрезала мне ногти на ногах. – Ты же хочешь выглядеть как Джон, правда? Лежи тихо, а то могут подумать, что мы тебя убить собрались.
Мама держала нож перед моим лицом.
– Если ты боишься, подумай о своей любимой передаче. “Мюнстеры”, кажется? Лежи тихо, Николас, не вертись. Это одна минута.
Нет!
Не надо!
Я глядел на свою голую грудь. Мама воткнула нож в кожу, папа начал сквозь дырку в зубах насвистывать “Десять бутылок зеленого стекла”.
На моей груди разъехалась красная улыбка.
Не дыша, я глядел, как мама спокойно прошла грудную стенку. Там, как сочный красный фрукт, качало мое сердце, и его белые корни, артерии, исчезли в кровавом мясе.
Мама ухватила пучок артерий и начала прорезать их, как резала жилы в беконе, выхватывая неподдающиеся куски пальцами.
Каждая порванная артерия была пыткой, и я кричал.
– Не глупи, Николас, – говорила она. – Еще минута, и все будет кончено. И ты пойдешь к своему брату. Теперь не дергайся, я обрежу этот большой…
Маааааа!!!
Я сидел на траве, нечленораздельно мыча. Когда в глазах прояснилось, я увидел, что Сара смотрит на меня большими глазами.
– Что с тобой. Ник? Я уж подумала, что у тебя сердечный приступ или что-то вроде.
Глубоко дыша, я обтер о траву вспотевшие ладони.
– Тебе что-нибудь дать. Ник? Попить?
Я покачал головой. Боль я ощущал взаправду. И родители мои тоже были реальны. Мне пришлось поглядеть на подножие холма и убедиться, что их там нет.
– Поехали, – сказал я, вставая. – Садитесь в машину.
– Ник! – Она тронула меня за руку. Так она в первый раз прикоснулась ко мне. – Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Я заставил себя улыбнуться, хотя внутри было исключительно хреново.
– Нормально, спасибо. Просто глупый сон. Я ощупал грудь в поисках дыры и с дурацким облегчением ощутил ее отсутствие.
– Плохой сон?
– Так, ерунда. Забудем. Поехали, хочется вернуться в цивилизацию, пока еще не стемнело.
Глава тринадцатая
– Ты уверен, что здесь не опасно?
– Не уверен.
Сара глядела на уходящие назад дома. Некоторые из них горели.
– Может, лучше было поехать в объезд.
– Все равно пришлось бы ехать близко к центру города. Я свернул на дорогу, связывающую промышленную зону с другой автострадой. Как я надеялся, пустой. Если так, то мы через час сможем выехать из зоны безумия. На заднем сиденье спали Энн и Вики.
– Смотри! – сказала Сара. – Они в кустах.
– Вижу.
Вдоль дороги шла шестифутовая насыпь, усаженная кустами, которые скрывали заводы от дороги. На гребне там и сям сидели люди. Ни одного моложе двадцати пяти.
– Как ты думаешь, чего они ждут?
– Второго пришествия… Людей вроде себя, чтобы к ним присоединились. – Я угрюмо улыбнулся в ее сторону. – Или людей вроде нас.
Скорость я сбросил до двадцати пяти миль в час. Впереди на дороге мерцали осколки. Какой-то грузовик съехал с дороги юзом, выбил кусок ограждения и упал на бок.
– Господи, посмотри только на это! – шепнула Сара. – Сколько там денег!
Бронированный автомобиль треснул, как яйцо, и банкноты разлетелись по дороге пятидесятимиллионнодолларовой рогожей. Я проехал по ним, взметнув кильватерную струю пятидесятидолларовых бумажек, как глиссер в океане.
Можно остановиться и подобрать. За минуту-другую я стану миллионером – пока эти сумасшедшие гады не разорвут меня пополам.
– Ник!
Я нажал на тормоз:
– Что такое?
– Там сзади мальчик.
– Он бежит за нами! – крикнула Вики.
– Быстрее! – завопила Энн. – Езжай, Ник! Он нас поймает!
– Он не из них. Слишком молод.
Мальчик был лет пятнадцати. Бог знает, откуда он появился, но он прыгал вниз по склону в ста ярдах позади нас.
Он бежал к нам, не отрывая глаз от машины. Руки его ходили, как крылья мельницы, хлопали полы спортивной куртки.
Я дал задний ход. Встречу его на полпути.
– Готовься открыть заднюю дверь, Вики! Нет, не сейчас. Когда он будет… а, блин!
Я чуть в нее не въехал. Старуха спрыгнула с ограждения, оказавшись между мной и бегущим парнишкой. Он побежал быстрее, дико размахивая руками. И я видел почему. Вдоль ограждения за ним бежала свора взрослых.
Они хотели его крови.
Я начал себя заводить. Старуха не даст мне проехать мимо. Значит, надо проехать по ней. Это имело смысл. По глазам было видно, что она безумна. Сумасшедшая, злая и опасная.
Задний ход. Педаль вниз. Стук! Запросто.
Давай, Атен. Давай, говно собачье!
А, черт… не могу.
Я глядел на сумасшедшую старуху и знал, что не могу ее переехать.
– Осторожно, Ник! Они идут к нам!
Через забор завода лезли еще психи. Нас от них отделяла шестифутовая цепочная ограда. А они медленно на нее лезли. Скоро они посыплются на дорогу рядом с нами.
Парнишка за нами сократил разрыв до сорока ярдов.
Я подал машину вперед.
– Что ты делаешь. Ник? Не бросай его позади!
– Я и не бросаю. Но нельзя, чтобы нас окружили. Эти психи перевернут машину. Он успеет, он впереди толпы.
Парень хорошо рванул – он был быстр. Я вел машину вперед на пяти милях в час.
У него на бегу выпал из кармана бумажник. На миг мне показалось, что у него хватит дури остановиться и его подобрать, но он только глянул, как бумажник отлетел в кювет, и снова впился глазами в машину, как спринтер в финишную ленту.
С насыпи медленным расхлябанным шагом спускался какой-то жирный. Ему помогла сила тяжести, и он рысил быстрее, чем мог бы по ровному месту.
И он схватил пацана.
– Господи! – ударил мне в ухо крик Сары. – Они его поймали, поймали!
Я вильнул, чтобы видеть погоню. Парень вытянул руки назад и выскользнул из куртки, оставив ее в руках у жирного.
– Он успеет, успеет! Давай, давай! – кричал я, пока у меня самого уши не заболели.
С пассажирского сиденья раздался громкий треск. Я повернулся и увидел старика, бьющего тростью в окно. Он ударил еще раз, и появилась звезда трещин.
Закричали девчонки на заднем сиденье. И еще раз закричали, когда он схватился за ручку и распахнул дверь. Я прибавил до двадцати миль в час, и он завертелся и рухнул лицом вниз.
– Закрой дверь. Вики, и защелкни замок. – Лицо у Сары было белым. – Энн, ты тоже. Ему придется сесть здесь со мной.
Я снова сбавил до пяти миль в час.
Парнишка уставал. Покрасневшее лицо скривилось от боли.
Толпа нагоняла. Но он успевал, должен был успеть.
Без всякой причины на гладком участке дороги он поскользнулся и полетел на дорогу, вытянув руки вперед. Я остановил машину.
Все это случилось слишком быстро.
Свора захлестнула его, как приливная волна. Только что он лежал на земле, глядя на нас и тяжело дыша. Тут же он исчез под бьющей, кусающей, рвущей толпой.
Я прибавил скорость. Еще через десять секунд мы уже ничего не видели.
Сара захлопнула дверь и повернулась ко мне:
– Стой! Стой, я сказала! Я качнул головой.
– Остановись! Спаси его!
– Не могу. Поздно.
– Ник… останови машину.
– Я сказал – поздно! ОН МЕРТВ! МЕРТВ, ПОНЯТНО?
Дальше мы ехали молча. Девочки на заднем сиденье плакали.
Глава четырнадцатая
Нам не удастся.
Сомнение стало закрадываться, пока мы ехали прочь от мальчишки, которого рвала на куски толпа. И подавить его мы не могли.
Слишком многое могло случиться. Чуть что – и с нами будет, как с тем беднягой на дороге. Прокол… отказ двигателя… баррикада на дороге… или просто несколько сот психов разорвут наш автомобиль на части.
И хрен ли мне тогда делать?
У меня есть шанс от них удрать. А две девчонки на заднем сиденье? Рискну я своей жизнью в попытке их спасти? Или лучше избавиться от них побыстрее?
Что это ты задумал. Ник? Высадить их у дороги? Почему тогда не избавить их от страданий – ножом?
Нет, я могу найти для них какой-нибудь дом. Оставить им достаточно еды, а потом найти помощь.
