Дмитрий Лекух - Черные крылья Бога
Обзор книги Дмитрий Лекух - Черные крылья Бога
Дмитрий Лекух
Черные крылья Бога
Пролог
Утренняя сигарета – всегда самая сладкая.
Всегда.
Особенно когда с куревом не только в округе, но и в твоем собственном кармане, скажем так, – довольно хреново.
К счастью, у меня пока еще чуть-чуть оставалось…
…Причем курить ее, эту самую сигарету, следует обязательно до еды – в этом есть свой совершенно особый кайф.
Крепкий дым (слабый – для дамочек и слабонервных) немилосердно дерет глотку, напоминая о том, что ты – нравится это кому или не нравится, все еще жив.
Пока жив.
И пока что – никуда не торопишься…
…На улице шел дождь, и я, выдыхая дым сквозь открытую фрамугу, внимательно вслушивался в звуки спящего города.
Ранняя осень.
Два часа дня.
Время, когда не спят только копы, наркоши на ломке, да еще – такие идиоты, как я.
Те, которые все помнят и никому ничего не прощают…
Может, именно это и не дает нам спать.
Не знаю…
…На кровати завозилась Красотуля.
Кстати, и вправду ничего себе девочка.
Вполне…
– Эй, дай дернуть. – Неумеренное количество макияжа частично обтерлось о простыни, и сквозь клоунский грим проступил истинный возраст девушки.
Лет эдак пятнадцать.
Ну, может, шестнадцать.
Черт, никак не могу привыкнуть к миру, в котором живу.
Наверное, именно в этом и есть моя самая главная по этой жизни проблема.
Дурацкой, конечно, жизни.
Что уж там говорить…
– Держи.
Красотуля смазала слюной край сигареты. Затянулась.
– Тьфу! Без травки… И откуда ты только взялся, такой… – Было видно, как мучительно подыскивается нужное слово.
– Правильный?
– Во-во, правильный. Появился на тусе, трахнул девочку, а у самого даже травки нет. И спидухи мои зачем-то в окошко высыпал. Не помнишь, что ли? Я за них, между прочим, черному в жопу дала. А у него елдак – знаешь какой? До сих пор больно. Ты вообще кто? И откуда такой взялся?!
– Конь в пальто! – вспыхиваю неожиданно даже для самого себя. – И хрен в штанах, если ты еще не забыла.
Терпеть не могу, когда мне под кожу лезут.
Особенно – если такие соплюхи.
Кровь там.
Мясо.
И нервы, кстати.
Которые, как известно из медицины, почему-то ни разу не восстанавливаются.
Красотуля чуть покривилась, но потом все-таки, даже как-то мечтательно, пыхнула контрабандным абхазским табачком.
Удивительно – чем слабее власть, тем больше она возводит запретов.
То – нельзя.
Это – тоже нельзя.
А все равно все всё делают.
По крайней мере, у нас, в России.
– Да… Там у тебя и правда все в порядке. В штанах, в смысле. А откуда Рыжего знаешь?
Не понял…
Тебе-то, родная, какое дело?
– От верблюда.
– А это что еще за зверь такой?
Я ухмыльнулся.
А ведь ты права, девочка.
Это и вправду зверь.
– Не, серьезно! Рыжий – крутой! Он найт держит! У тебя с ним какие то дела, да?
Совсем соплячка, прости Господи.
– Нет у меня с ним никаких дел.
А про себя добавил: «Уже нет».
Рыжий не внял предупреждению, и, если я не ошибаюсь в Веточке (а как, спрашивается, я могу ошибаться в человеке, которого знаю почти двадцать лет), то этот вождь краснокожих сейчас мирно отдыхает где-нибудь в подворотне.
Вместе с парочкой своих ублюдков-бодигардов.
И никогда никого больше не побеспокоит. В том числе те найты, которые «держит».
Точнее, «держал».
Такая вот… диалектика.
Кстати, а почему, интересно, ублюдки окружают себя еще большими ублюдками?
Для полноты ощущений?
Или потому, что на их фоне сами получше смотрятся?
Что-то, думаю, меня на философию повело…
Не к добру.
Ну, а Веточка – он только думать умеет неважно. И это не его вина, что у него с головой плохо.
Все остальное-то у парня просто отлично получается.
Я бы даже сказал – позавидуешь.
Хотя как раз Веточке завидовать – дело последнее.
– Ладно, держи, – я кинул Красотуле початую пачку сигарет. – Забивку сама найдешь. Я пошел.
– Ну, во-о-от, – надувается, – трахнул и бежать. Давай, я лучше пожрать тебе приготовлю…
Губки у девушки со сна припухлые, голые, идеальной формы грудки – маленькие.
Глазищи же, наоборот, – большие.
И зеленые-зеленые.
Залюбуешься.
Только я все равно у тебя не останусь.
Так вышло, извини.
Прежде чем из тебя удастся сделать слабое подобие человека, не один месяц угрохаешь.
А у меня элементарно нет на это ни времени, ни желания.
Да и зачем, спрашивается.
Тебе ведь так удобнее, да, девочка?
…К тому же знаю я, что вы жрете.
Меня аж передернуло.
– Некогда мне. – Потом подумал и сжалился. Следом за пачкой полетел картонный четырехугольник.
Визитка.
Она, небось, таких и не видела.
– Читать умеешь?
– Плохо. Но разберусь.
– Там номер мобайла, перезвони через недельку. Меня пока в городе не будет.
Красотуля аж взвизгнула:
– У тебя мобайл? Ты что, коп?! – Она даже пропустила мимо ушей мою оговорку.
Насчет «в городе не будет».
За это, в общем-то, полагается…
Да многое что полагается.
Стареешь, брат, стареешь…
– Успокойся… какой я тебе коп. Коммерческий мобайл.
– Комме-е-ерческий? Это ж какие бабки!
– Нормальные. Не будешь спидухи нюхать – и у тебя такие будут.
Она недоверчиво хмыкнула:
– Ты мне еще послужить предложи…
– Не предложу. Негде.
Все-таки удивительно, почему они так не хотят работать?
За место официантки или, еще лучше, стриптизерки в самом что ни на есть дешевом найте глаза друг дружке повыцарапывать готовы.
А чтобы куда в приличное место трудиться пойти – да ни за что.
Ну, с этой еще все понятно, она и читать-то толком не умеет, но ведь многие – чуть ли не с университетским образованием…
…Мой «Харлей» стоял в коридоре.
На улице нельзя.
Угнать не угонят, конечно, но изуродуют – факт.
И бензин сольют.
Кряхтя, потащил зверюгу на улицу.
Как я, интересно, его вчера-то сюда допер? Да еще с пьяных, простите, глаз!
Седьмой этаж все-таки…
…Город по-прежнему спал.
Я завелся, послушал ровное тарахтение движка и медленно, не спеша, порулил в сторону круглосуточной заправки.
По городу я вообще предпочитаю ездить на мотоциклах.
Во-первых, все подворотни твои.
Ну, а во-вторых, неизвестно где зафлэтовать придется.
Попробуй-ка, джипак затащи на седьмой этаж. А на улице бросать – раскрысят все, что только можно.
И не остановишь.
Им же не просто так.
Им на «геру» зарабатывать надо.
Беспредельщики…
Макс, хозяин заправки, завидев мой «Харлей», вышел из своей стальной халупы сам.
Лично.
Залил бак, заискивающе глянул в глаза:
– Привет, Гор. Подбросишь как-нибудь товара? А то старуха моя с этой тины совсем дохнет…
Денег он с меня, естественно, не брал.
Никогда.
Да и я с него тоже.
Хотя бензин и фермерские продукты стоят ой как, извините, по-разному…
Бензина пока что в городе – хоть залейся…
– Через недельку. Кого-нибудь подошлю. А пока подготовь канистр сорок. Столитровых. Ну, сам все понимаешь…
– Опять собрался, – Макс задумчиво пожевал губу. – Кончат тебя когда-нибудь. Кто тогда продукты возить будет?..
– Я тебя тоже люблю. Бензин приготовь. Веточка заедет.
Пнул пару раз колеса – так, для проформы – и покатил неторопливо в сторону центра…
Я знал, куда хочу съездить.
Так.
На всякий случай.
…Центр – не поймешь: то ли засыпал, то ли уже потихонечку просыпался. Холодный влажный ветер лениво гонял скомканные бумаги, перемешивая их с первыми палыми грязно-желтыми листьями.
Грязные, кое-где подкопченные стены старинных домов привычно щерились пустыми глазницами окон. В очередной подворотне – Господи, до чего ж они любят подворотни-то, – крикливая стайка пушеров в ярких засаленных футболках и мешковатых штанах то ли делила вчерашнюю добычу, то ли намечала сегодняшнюю.
Мат стоял – боже упаси, вот-вот могло дойти и до легкой поножовщины.
А что?
Делов-то…
Правда, заслышав звук мотора моего «Харлея», ребятишки вжались в стены – мало ли кто тут катается.
Но не ушли.
Их земля.
Нравится вам это или не нравится.
Живописный оборванец тоскливо рылся в мусорном баке, выискивая объедки той синтетической дряни, которой пыталась меня накормить моя случайная подруга.
Ранняя пташка.
Обычно они попозже на промысел выходят…
Удачи тебе, брат…
…А вот и он.
Прямоугольный, вонючий пруд, загаженный так, что дальше уже просто некуда.
Помойка.
Традиционное место сбора всех городских подонков.
Неважно.
Я слишком хорошо помнил его совсем-совсем другим…
Вот эти, к примеру, насквозь проржавевшие куски металла когда-то были ножками скамеек, на которых, бывало, любил сиживать мой отец, рассказывая мне всякие занимательные истории.
А неподалеку, стараясь быть незаметными, угрюмо топтались его здоровенные охранники Миша и Сергей, прошедшие с ним такое, что даже мне нынешнему нелегко представить.
