Константин Скуратов - Рожденные в Зоне. Передышки не будет!
Обзор книги Константин Скуратов - Рожденные в Зоне. Передышки не будет!
Константин Скуратов
Рожденные в Зоне. Передышки не будет!
Ребенок поневоле
Бюреры в Темной Долине не водились никогда. Это факт.
Конечно, тут и без них всякой нечисти хватает — кабаны, плоти, снорки в подвалах, кровососы опять же время от времени забредают. А свободовский бармен Ганжа даже о химере пару раз упоминал, ну, да знающие люди только усмехнутся байкам обкуренного «наливалы», но и расслабляться не станут…
А вот бюреров тут с момента рождения Зоны никто не видел. Потому даже Ганжа о них не трепался. Нет, и нет. Чего болтать попусту. Кому охота с этими карликами пообщаться — ствол в руки и айда в Припять, к примеру. Полные штаны впечатлений получишь, если повезет вернуться, конечно.
И вообще, по сравнению с другими частями Зоны Темная Долина всегда выглядела островком безопасности на Московской кольцевой дороге. Самая большая опасность для сталкера здесь — встретить себе подобных…. Ну, не принято в Зоне долго разговаривать с незнакомыми! Проще сначала выстрелить, а потом смущенно прокряхтеть, копаясь в уже беспризорном сидоре — прости, брат, так получилось…
Так что встретить в Темной Долине бюрера — все равно, что с Бабой-Ягой в Рыжем Лесу нос к носу столкнуться — из разряда страшных сталкерских сказочек у костра на ночь.
Вот почему, услышав тоненький детский плач со всхлипами, группа вольных сталкеров, возвращавшихся через Долину на Кордон, не стала реагировать на звук привычно — гранатой, — а остановилась в недоумении.
Детский плач в Зоне — звук не для слабонервных. Это вам не привычный рев кровососа или бормотание псведогиганта. Есть от чего прийти в замешательство.
— Ни хрена себе, — сказал шедший третьим Рома Бизон, — никак бюрер?
— Да вроде не похоже, — откликнулся замыкавший группу Славка Чех, — как-то очень по-человечески плачет…. Глянем?
— А ты прямо специалист по бюрерам! Метнем гранату, а потом глянем, — предложил вечно заполошенный Гриц Холера.
Плач доносился из-под низко стелющихся еловых лап. Тихий такой. И звучала в нем полная безнадега.
Сталкеры замерли, на всякий случай обводя округу стволами автоматов. А вдруг засада…
Старшего в группе не было — вольные же! — был авторитетный дядя, второй десяток лет топтавший Зону и до сих пор не сильно ободранный — везучий, значит. Звали дядю не величественно, Леха Мотыль, но на репутации кличка давно уже не отражалась — ходить с Мотылем считалось безопасным делом. Куда попало не влезет, наобум не попрет, в излишней жадности не замечен. Нормальный, в общем, сталкер. Вот пусть и решает…
Мотыль подождал немного — больше комментариев не было. Вздохнул и принял решение:
— Видал я бюреров. И слыхал тоже. Прав Чех — неправильный какой-то плач, не бюрерский. Ладно, прикрывайте, что ли. Если что, бюрера и ножиком взять можно.
— Блин, тут до Сидоровича час ленивой прогулки остался! — снова занудил Холера, — Пока тут тормозим, совсем стемнеет — кабаны попрут. Пошли, а?
— Сидорович без выходных и перерывов трудится, — хмыкнул Чех, — завсегда успеешь свой артефакт на водку обменять. Да его на большее и не хватит.
— Завидуешь, потому что сам вообще пустой! — вскинулся Холера.
— Так, хорош базарить, — оборвал начинавшуюся перепалку Мотыль, — держите периметр под контролем, а я…. С Богом, в общем.
Он медленно сложил вещи и оружие на поляне, выдохнул, словно собрался нырять и на четвереньках пополз под ель, сжимая в руке широкий нож-стропорез из своего десантного прошлого. Остальные сталкеры рассредоточились вокруг дерева, настороженно вглядываясь в сумерки.
Свет фонарика в гуще еловых веток мелькал недолго. Вот уже Мотыль, отдуваясь и отплевываясь от прилипающей к щетине паутины, пополз обратно, спиной вперед. А плач не то чтобы стал тише — вроде как обессилел, начал сходить на нет, одни всхлипы остались практически.
Мотыль медленно разогнулся, встал на ноги. Забывшие о необходимости бдить, сталкеры бросились к нему — что у него в руках такое?!
— Тю, — удивленно сказал Холера, — це не бюрер однозначно! Дитына!
— Маугли, — засмеялся Бизон, — пацаны, мы Маугли нашли!
— Хорошо, что не сами родили, — буркнул Мотыль, — вот смеху бы было…
Ребенок на вид тянул лет на пять, не старше. На свет фонариков не реагировал совершенно, глаза, если и открывались, то глядели в мир тупо и непонимающе. Вместо детских вещей на нем был надет безразмерный сталкерский свитер, пахнущий мужским потом — дырка на дырке. Старый свитерок, в общем. Можно сказать, древний.
— Мальчик, — приподняв стволом автомата край свитера и заглянув внутрь, сделал вывод Чех.
— И что? — тут же спросил Холера.
— Ничего, — пожал плечами Чех, — мне что мальчик, что девочка — один х… все равно. Я в семье один рос, с мелюзгой управляться не умею.
— Легкий какой-то, — тихо сказал Мотыль, — словно в руках только свитер. И откуда ты, хлопчик, взялся в Зоне?
Бизон оглянулся на далекий хруст ветки под чьей-то неосторожной лапой — или, не дай Бог, ногой — и заторопился:
— Пацаны, все это, конечно, хорошо, только пора нам к Сидоровичу отсюда кантоваться. Что с Маугли делать будем? Вдруг его мамаша тут до поры оставила? Вернется — а мы сыночка уволокли…. И кто эта мамаша, интересно: Снорчиха или контролерша? Вот это мы вляпались…
— Ага, — поддержал его Холера, — разъяренная баба — это, братцы, вам не бюрер занюханный. Я свою законную без ужаса до сих пор вспоминать не могу — лучше с кровососом поцеловаться…. Так что аккуратно кладем дитя на место и весело чешем на Кордон.
— Нет, — решительно возразил Мотыль, — мужика завалить — это еще туда-сюда, но ребенка на голодную смерть оставить — остатки совести потерять нужно. Он же в крайней степени истощения, потому и легкий такой. Так что нет тут никакой мамаши поблизости. Только мы с вами. Короче — Чех, барахло из сидора мне давай, сам пацанчика понесешь.
— Почему это я?
— Потому что у нас у всех артефакты есть, а у тебя нет. Еще радиации от них нахватается. Так, все, времени не теряем.
Чех побурчал еще немного, но с Мотылем спорить — больше в одной группе не ходить. Вытряхнул свое имущество — а там пара аптечек, да патронов жменя, да консервы «Радость сталкера», с помощью Бизона опустил ребенка в сидор, так, чтобы только голова наружу выглядывала, пристроил сидор на спину, удивился:
— И впрямь легче пуха мужичонка с ноготок!
Мотыль молча кивнул Холере, пропуская его вперед, хлопнул по плечу Бизона — ты следующий, и пристроился за Чехом, держа автомат на согнутом локте.
Окрестности почти совсем утонули в ночной мгле. За Холеру Мотыль не беспокоился — потому и пустил вперед, что у того прибор ночного видения есть.
Он шагал в общем ритме, озираясь по сторонам, но взгляд то и дело возвращался к курчавой детской головенке, торчащей из сидора идущего впереди Чеха. Лицо бледное, как у куклы. Даже в темноте видно. Глаза закрыты, всхлипывает все реже и реже. И не поторопишься, озабоченно подумал Мотыль, в Зоне торопиться никак нельзя. Вляпаешься в аномалию, и будет знакомым сталкерам очередной повод выпить…
Из развалин автохозяйства донеслись крики — не иначе, снова бандиты обосновались. И на радостях отметили это дело. Сейчас драться начнут. Оно нам надо?
Сталкеры, не сговариваясь, обошли автохозяйство по большой дуге, едва не выйдя к армейскому блокпосту под разрушенным железнодорожным мостом, вышли к дороге и побрели вдоль асфальта — на запах жареного мяса. Кордон всегда ждал своих сталкеров!
Кордон всегда ждал своих сталкеров — и сталкеры возвращались со всех возможных сторон. Одни сразу же спешили к известному всей Зоне торговцу Сидоровичу, меняя найденные с риском для жизни артефакты на деньги или припасы, при этом матеря на чем свет стоит жадность Сидоровича. Другие, не такие удачливые, просто шли к костру, где всегда можно было угоститься куском жареной плоти и глотком водки — удачливые проставлялись, чтобы не отпугнуть удачу.
Вот и Холера не стал задерживаться у костра, переглянулся с Бизоном и рванул в подвал Сидоровича, словно не отшагал только что несколько десятков километров. Бизон виновато улыбнулся Мотылю и припустил следом — перерывов у торговца и впрямь не бывало, но ведь мало ли что — вдруг эта жирная сволочь наконец-то чем-нибудь отравилась! И жди его из толчка…. А артефакты от времени и рассыпаться могут в труху — было такое, ребята, и не единожды. Потому Сидорович и скупится на оплату, чтобы не прогореть.
— А что у нас, ребята, в рюкзачках? — подошел к оставшимся Мотылю и Чеху здешний старший — Волк.
Волк был старый битый опытный сталкер. На Кордоне остался как-то после очередного ранения, да так и увяз — стал учить уму-разуму новичков, завел малоприбыльные дела с военными, Сидоровичу в деликатных вопросах помогал. В общем, не тянуло его отчего-то к центру Зоны. Хотя в сталкерской среде остался весьма уважаем. Может, прошлое в нем неожиданно проснулось — до Зоны Волк учительствовал в какой-то очень средней школе. Может, наигрался в сталкера досыта. А уйти не мог — Зона своих просто так не отпускает. Вон, сколько их возвращалось на Большую Землю — редко кто там и остался. Все здесь, который на земле, который под…
