Николай Берг - Лёха
— Ага — ответил потомок.
— И этот готов! — уведомил азиат, мотнув головой на пассажира. Ну да, а то Лёха сам не понял.
— Заряжон? — глянул на винтовку.
— А? — несколько одурело спросил менеджер, потирая сильно ушибленное плечо.
— Бентофк заряжон? — повторил Жанаев и сделал весьма узнаваемый жест передергивания затвора.
— А! Не, сейчас! — сообразил Лёха и схватив раскрытой ладошкой гладкий полированный шарик рукоятки затвора себе на удивление как‑то ловко выдернул слегка еще дымившуюся гильзу с темным пояском закопченным у рыльца, и загнал блистючий остроконечный патрон в ствол, благо затвор ходил мягко и легко.
— Заряжоного бог заряжет! — подмигнул бурят, приседая рядом с мертвецом и тут же поднимаясь, уже с пистолетом в руке.
Потомок кивнул, подумав про себя: «Ну да, девайс дружелюбный к пользователю и интуитивно понятный. Но дерется блинская сволочь не по–детски!»
Про себя решил, что если придется еще стрелять сегодня — будет стрелять от пояса, по–ковбойски, плечо‑то явно рассадил. С трудом превозмог острое желание полезть под одежду, разглядывать фуфел, вспомнил где находится и тревожно глянул на вертевшего головой напарника. С дороги и впрямь доносились голоса — как раз там, где Семёнов и артиллерист остались. Слышал, правда, Лёха не очень отчетливо — от выстрела у него ухи заложило и потому все было как из — под воды или сквозь подушку. Жанаев не выглядел сильно обеспокоенным, но тем не менее вид у него был настороженный и свой винтарь он держал привычно и ухватисто. Видно было, что готов применить моментально. Показал, что он сядет тут, позырит за безопасностью, а Лёхе показал на машину.
Ну, помародерить менеджер был готов в любой момент, потому тут же принялся за осмотр битого тарантаса, сразу же оценив и продырявленное колесо и разбитое стекло, которое было все в трещинах и свисало какими‑то клееными словно ломтями — понял, что видит допотопный триплекс и воняющий каленым маслом и пригорелой резиной пар — или дым — валивший еще, хотя и слабее из простреленной машины. Сунулся назад, увидел пустой держатель как раз для запаски, полез в багажник, тут выглядевший словно сундук деревянный. Прямо сверху уютно покоился чехол из потертой кожи — явно с оружием. Вытянул из чехла почти такой же карабин, что и за спиной теперь висел, но явно более изящный, куда тщательнее отделанный и не имевший креплений для штыка.
Карабинчик этот сразу же очень понравился менеджеру — удобный, старательно вылизанный и легкий — ясно, что такой при стрельбе не будет долбать так в плечо свирепой отдачей, как грубый тяжеленный армейский карабин, который обычной винтовки разве что покороче немного. Лёха сразу влюбился в найденное им оружие. Да и вообще настрой был словно после стакана шампанского — аж в голову ударило, опять победил! Опередил фрица с выстрелом, а теперь вот наследство досталось.
Чувствуя себя Робинзоном Крузо, который обшаривает выброшенный на мель богатый чужой корабль, Лёха стал вытягивать из здоровенного сундука–багажника другие — загадочные, но от этого не менее ценные предметы. Выволок явный ручной насос, брезентовую сумку в которой что‑то металлически брякало, сунул нос — гаечные ключи и инструменты, потом ухватил какие‑то ремни, потянул — и вывернул из глубин аккуратный рюкзачок с удобными широкими лямками, от которого тут же потянуло густым и вкусным колбасным духом. Сглотнул слюну, рюкзак поставил отдельно, положив на него глаз и решив, что точно махнет чертов футляр–контейнер от противогаза на такую вот вещугу. Дальше чуть не сорвал себе ногти, пытаясь выдернуть с самого дна аккуратный деревянный ящик, неожиданно оказавшийся очень тяжелым. Понял, что не сумеет, стал выкидывать мешающие тряпки, которые оказались куском брезента и парой одеял, на ощупь теплых, шерстяных. Вот сейчас детское ощущение «клад нашел!» стало еще более сильным.
Под одеялами оказался здоровенный странного вида чемодан — солидный, добротный и неописуемый словами — он как раз и мешал ящик деревянный дернуть. Не без труда, крякнув от натуги, вывернул этот чемодан и поставил его к рюкзаку. Только собрался раздербанить кучу всякого разного добра и, наконец, подтянуть наверх таинственный деревянный ящик с приклеенным сверху листом, исписанным типографским готическим нечитаемым шрифтом, как прямо из под рук высыпались сверкающей струйкой латунные патроны, до того таившиеся в неприметной зеленой сумке. Подхватил один, удивился — пулька была непривычного вида, тупорылая и сам патрончик хоть и походил на виданные раньше, но явно отличался от всего, ранее менеджером виденного.
И тут же вздрогнул, услышав незнакомый голос, сказавший радостно «Рот фронт, камарад!» Понял, что верно подоспели те, кто по машине стрелял и сильно огорчился — делиться придется. Делиться не хотелось категорически.
Высунулся из‑за машины. Точно, двое незнакомых — один молокосос кукольного вида, второй матерый жучара. Молокосос — явно офицер — радостно лыбится и держит на уровне головы сжатый кулак, такое, если Лёха не ошибался, означало у спецназа «Замри».
Но паренек этот не походил на спецназ и потому потомок только кивнул ему головой и оповестил стоявшего тут же Семёнова, что нашел ружье и патроны. Дояр ничего не ответил, вместо него полез с вопросами второй незнакомец — жилистый въедливый даже внешне мужик. Его интересовало — может ли это ведро прострелянное ехать. Ну чудак, одно слово — сам без глаз что ли? Любому же ясно, что таратайка свое отъездила, о чем Лёха тут же и поведал в доступной для понимания форме.
Радость у кукольного командира увяла, кулак он опустил и уже спокойным голосом сказал, что машину надо откатить сейчас же подальше в лес, а не разводить тут на виду ярмарку — барахолку. Спорить с этим не приходилось, это менеджер признал сразу. Переглянулся с командиром, тот мотнул головой, чтобы Лёха взялся за руль и, соответственно, рулил. Остальные быстро закинули второй труп назад, ухватились за авто, приготовившись толкать.
Потомок аккуратно отпихнул тяжеленного и словно оставшегося без костей мертвого водителя, так, чтобы не замарал Лёхе одежку своей кровищей, взялся за руль, таки тут же испачкав ладошки в вязкой и липкой крови, которую на черном рулевом колесе не увидел, а забрызгано было густо — и вывернул в нужную сторону. На тихое «раз — два — взяли!» раскачали и стронули с места тяжеленный этот агрегат. Но катилась машина тяжело, трудно и пока оттартали поглубже в лес — чтоб хотя б дорогу не видно было — употели. Только тут Лёха спохватился, что придется за вещами, выдернутыми из багажника бежать, но хитро ухмыльнувшийся Жанаев подмигнул ему узким глазом и потомок успокоился — пока он тут брезгливо тыркал превратившегося в мешок с водой водителя, бурят запихал все обратно в багажник, сообразил.
— Какие у вас планы? — тем временем спросил игрушечный командир у Семёнова.
— Мы выполняем приказ командования — доставить к своим этого старшину ВВС — кивнул невозмутимо на Лёху дояр.
— Вот к своим вы его и доставили. Поступаете в мое распоряжение — приказным тоном сказал юнец.
— Вы не полномочны отдать такой приказ, товарищ лейтенант — спокойно и даже где‑то философски заметил Середа.
— Полномочен — парировал молокосос, оказавшийся лейтенантом.
— Отменить приказ имеет право только командир — или начальник, его отдавший, либо вышестоящий прямой начальник. Вы в нашем случае не являетесь прямым начальником — тем же рассудительным тоном пояснил артиллерист.
— Если военнослужащий, выполняющий приказ, получит от старшего командира новый приказ, который помешает выполнить первый, он докладывает об этом начальнику, отдавшему новый приказ, и в случае подтверждения нового приказа выполняет его. Это если вы решили Устав цитировать. Я вас слышал, предыдущий приказ понятен, в настоящий момент я здесь старший командир — усмехнулся молокосос. Середа открыл рот, желая продолжить светскую беседу, но сказать ничего не успел.
— Эта, мужики, хватит пар пускать, нам нужна ваша помощь, у нас двое тяжелораненых, а машину взять не вышло — хмуро буркнул жилистый.
— Военнослужащий в целях успешного выполнения поставленной ему задачи обязан проявлять разумную инициативу — глянув на Семёнова пошел на попятный Середа.
Лёха только глазами захлопал. Совсем недавно ходил в кино, там как раз бондарчуковский фильм шел и в подобной ситуации советский офицер и по совместительству герой–любовник враз застрелил засомневавшегося в его командирскости постороннего морячка. А тут даже за оружие никто не схватился и разговор велся спокойно. Игрушечный лейтенантик в отличие от практичного Лёхи стал что‑то смотреть в салоне. А вот менеджер тут же снова полез в багажник. На этот раз все прошло куда быстрее, потому как и Семёнов и Жанаев помогали, а вот Середа что‑то с лейтенантиком возился. Когда гора груза была разложена у машины, Лёха обратил внимание на то, что и артиллерист и лейтенант увлеченно рассматривают что‑то, видимо вытащенное из кожаного портфеля, что стоял у их ног. И больше всего это что‑то было похоже на карту. А жилистый, суконец, тоже в багажник лазит — и вроде как этак по–хозяйски.
