Андрей Посняков - Гладиатор: Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники (сборник)
– Едем дальше, – спрыгнул на коня Кариоликс. – Где там еще удобное местечко?
– Близ серого камня. Там всегда останавливаются на ночлег.
А вот близ серого камня – громадного замшелого валуна, напоминающего положенную набок человеческую голову, – что-то такое имелось, и многоопытный, несмотря на молодость, Кари почувствовал это мгновенно. Словно бы что-то давило, щекотало нервы…
– Смотри, господин! Здесь точно дрались! Вон – сломанный меч… А вот эти шарики – от пращи пули.
– Вижу.
– Хороший был бой! Где-то должны быть и убитые, если их не увезли с собой…
– Посмотрим вон там, в овраге…
В овраге обнаружились слегка присыпанные ветками трупы, часть уже была обглодана зверьем, и у всех не хватало голов. Их, по обычаю войны, отрезали враги, забрав с собой в качестве почетных трофеев. Похоже, опознать хоть кого-нибудь было уже невозможно, тем не менее, Кариоликс внимательно осмотрел погибших воинов, приглядываясь к каждой мелочи. Жаль, что оружие, плащи и доспехи, вообще – все самое ценное – неведомые враги явно забрали с собой. Однако и так кое-что проступало… Вот – панцирь из бычьей кожи, старый, потертый, с местами отвалившимися бронзовыми бляшками… на него не польстились, оставили… а ведь именно такой был у одного молодого амбакта, воина, которого Кари хорошо знал. А вон у того, на плече – татуировка в виде змеи! Тоже знакомый рисунок! И у этого – шрам на запястье…
О, боги, боги, ведь это же… Это же свои! Кто их убил, почему, зачем? И где Алезия – госпожа и сестра, среди убитых ее нет, значит – пленница?
– Господин… – подбежав, Веснушка несмело протянул руку. – Вот это я нашел там, у кострища.
– Ну и что? – Кариоликс рассеянно осмотрел находку. – Обычная шкатулка… раздавленная… Медная… хотя нет, бронзовая. Наверное, в ней хранили какую-нибудь ценную вещь… перстень с драгоценным камнем, золотой браслет или что-то вроде. Драгоценность забрали, шкатулку швырнули наземь да раздавили ногой. Была ли такая у… Нет, что-то я не помню.
– Зато я помню, мой господин, – шмыгнул носом слуга. – Взгляни, здесь на крышке рисунок…
– Да, эмаль… алая лилия… или лотос.
– Такой же я видел на заброшенной вилле Думнокара Римлянина… Не на виду, под камнями… я как раз там прятался, недалеко от эргастула, на камне, в кустах. Ой, смотри, господин – амулет!
– А ну, дай сюда! – Кари быстро протянул руку… рассматривая какой-то непонятный металлический предмет. – Видать, и правда, амулет.
– Господин, можно я оставлю его себе? Вдруг да принесет удачу?
– Чужой-то амулет? Ну, оставляй, если хочешь.
Глава 6. Декабрь 52 г. до Р. Х. Медиолан
Медиолан – «Центр равнины» – так назывался этот город, издалека казавшийся красивым и богатым, а вблизи бросавшийся в глаза скоплением самых убогих хижин и неуютных запутанных улочек, дышащих развратом и смертью. Нет, конечно, были в городе и великолепные храмы, и белоснежные портики, и мраморные дворцы вельмож, окруженные изысканнейшими садами, и тянущийся с самых гор акведук с фонтанами, но… увы, «торговцы кожами» вынуждены были поселиться на самой окраине, на захудалом постоялом дворе, который разве что лживые языки прикормленной российской прессы осмелились бы назвать вполне пригодным социальным жильем.
Беторикс же вовсе не рвался в элитных районах, куда лучше вот так, неприметненько, как и положено провинциалам, да еще везущим столь специфический товар, запах которого, наверное, заставил бы поколдобиться и самого замшелого золотаря.
Хозяин сего «мотеля» чем-то напоминал крысу – вытянутое книзу острое личико, маленькие глазки, небольшой горб, жилистые, вечно елозящие ручки… Крыса и крыса – не хватало только хвоста.
Амбактов не нужно было и предупреждать, чтоб держали ухо востро, да они все и ночевали у своих обозов, здесь, на окраине хватало мерзавцев, готовых польститься на что угодно – даже на плохо выделанные коровьи шкуры. А что? С миру по скрепке – голому кольчуга, как шутил про себя Беторикс. Впрочем, он и не собирался задерживаться в этом городе слишком долго, просто переночевать, слегка перевести дух, да поскорее – в Рим. Уж пришлось завернуть, останавливаться на ночлег на кишевшей многочисленными разбойничьими бандами равнине было бы верхом беспечности, а Виталий вовсе не хотел зря рисковать. Лихие людишки вконец обнаглели и в самом городе, а уж о том, что творилось за его пределами и говорить было нечего, причем творилось все это непотребство с явного благоволения сильных мира сего – Помпея и Цезаря, желавших еще и таким вот образом дискредитировать власть Сената. А что? Каждое лыко – в строку.
Муниципальные власти Медиолана – квесторы, эдилы и прочие – вели себя ничуть не лучше разбойников, а, пожалуй, даже и хуже, в открытую творя самый настоящий произвол и вымогая взятки.
Один из таких – смотритель местного рынка – как раз и пожаловал на постоялый двор, поинтересоваться новыми гостями – явно с подачи «крысы»-хозяина. Маленький и лысый, похожий на старую сморщенную змею, чиновник явился не один – естественно, в сопровождении стражи – дюжины мордоворотов с мечами и пилумами. Мордовороты, впрочем, пока что вели себя скромно, явно ожидая указаний от своего начальника.
– Это вы – некий торговец кожами по имени Вителий Беторикс? – щуря бесцветные глазки, вкрадчиво поинтересовался смотритель, едва только хозяин постоялого двора привел к нему нового постояльца.
– Это я и есть, уважаемый, – как можно шире улыбнулся Виталий.
– Вы что же, судя по имени… э-э-э… галл?
– По матери. А отец мой – римский легионер, тессарий!
– Да-да… вот так, значит… Стало быть – привезли кожи?
– Уважаемый господин, – Виталий решил сразу взять быка за рога (деньги на взятки у него были отложены в избытке, а тянуть с этим чинушей особенно не хотелось). – Может быть, мы лучше поговорим с вами в какой-нибудь более-менее приличной таверне? Заодно и пообедали бы, чего тут, на дворе, торчать?
Чиновник сглотнул слюну, сразу же догадавшись, что под «приличной таверной» торговец кожами имеет в виду вовсе не ту мерзкую забегаловку, что располагалась на постоялом дворе.
– К сожалению, я не местный и ничего тут не знаю…
– Тут недалеко, в «Ослице», подают неплохую еду, – проворно промолвил хозяин, видать, ожидавший от представителя муниципалитета пусть маленькой, но подачки, и, скорее всего, редко обманывающийся в своих ожиданиях, что и понятно – рука руку моет.
– Да-да, в «Ослице», – охотно закивал смотритель. – Я тоже слыхал про это заведение много хорошего. Владелец его… как бишь…
– Марцеллин Сицилиец, мой господин, – тут же подсказала «крыса».
– Да-да, Марцеллин Сицилиец, весьма достойнейший человек… э-э-э… весьма.
Улыбнувшись во весь рот, Беторикс пожал плечами:
– Так чего ж мы тогда тут стоим, господин хороший? Пойдемте же, прошу. И позвольте угостить вас обедом… нет-нет, не протестуйте, это просто мой долг, как и всякого добропорядочного купца!
– Я вижу, вы – очень любезнейший и приличный молодой человек, – смотритель рынка зябко поежился и поплотней закутался в шерстяной плащ.
– Такой уж уродился, – скромно признался Беторикс. – Так что, идем? А ваши воины… они…
– Они не помешают! – чиновник ухмыльнулся – умей ухмыляться старый заезженный конь, он бы ухмылялся в точности так. – Они знают, что их начальник – всадник Квинт Клодий Кариск – человек честный и неподкупный, об этом вам на рынке всякий расскажет, а кто не расскажет, того… Впрочем, хватит зря болтать. Поговорим за обедом.
Оба – смотритель рынка и молодой торговец кожами – вышли из ворот постоялого двора едва ли не под руку. Мордовороты-стражники послушно затопали шагах в двадцати сзади. Шли недолго, корчма с небрежно намалеванной над входом ослицей в греческом лавровом венке располагалась не так уж далеко, в нескольких стадиях ближе к центру города, и своим видом, как внешним, так и внутренним, отнюдь не напоминала «приличное заведение». Как и ее хозяин – здоровенный, похожий на пирата, бугай с красной косынкой на голове и руками, что грабли. Впрочем, гостей он приветствовал весьма почтительно:
– Рад видеть тебя, любезнейший господин Клодий. Давненько что-то не захаживал, уж не знаю, чем и обидел?
– Ничем, ничем, Марцеллин, – мелко захихикал чиновник. – Просто… э-э… всякие были дела. То да се, сам понимаешь, нам, муниципальным служащим, скучать некогда.
– Понимаю, – кабатчик скупо кивнул. – Как не понять? Этот достойнейший молодой человек, как я понимаю, с тобой, дражайший мой господин?
Клодий снова засмеялся. (Ишь, развеселился, зараза, дать бы тебе кальцеей под зад!):
– О нет, нет, это я – с ним. Веди-ка нас в верхнюю залу, любезнейший Марцеллин.
