Правила отхода (СИ) - "Ande"

— Если только Хофман в нашей партии возглавит боевое крыло.

— Ну вот же, Питер! Ты же любого Сартра за пояс заткнешь! Озабоченный Карл сформирует боевые отряды из молодых красоток. Вооружит их… ты только представь, какая у нашей партии будет пресса! Фоторепортаж в « Лайф», восторженна статья в «Нью-Йорк Мэгазин», добровольцы со всего мира…

— Ага— ага, а на митингах в поддержку этой нашей партии будет играть группа «Хардбрейкерс»— Хофман закурил— Чердано практически изнасиловал этого мафиозо Готти, с требованием не распускать группу, и продолжить концертную деятельность.

— Подожди, Карл. А что с ФИАТом то?

— Сеньор Аньели вполне договороспособен, Питер. Ты не поверишь, он недавно звонил, и официально проинформировал, что проект строительства автозавода ФИАТ в Югославии окончательно свернут!

Я окуел, и ругнулся про себя.

— А скажи мне, Карл. Среди нападавших, на меня и советскую делегацию, не было ли еще и бывших югославских партизан?

-Откуда ты знаешь?— удивился Хофман.

Я мотнул головой, пребывая в ахуе. Трения между Югославией и СССР, как и в случае с Китаем, начались со смертью Сталина. Но если с Китаем лично мне все ясно, то про ситуацию с Югославией было ничего не понятно.

Зато сейчас я могу смело предположить, что вся возня шла в борьбе за инвестиционно –промышленную благосклонность Европы и Штатов. И тут уж югославы, как я вижу, не стесняются.

Вспомнилось, как я читал про головокружительные шпионские операции в стиле Джеймса Бонда, что устраивала советская разведка. Из-за, как мне казалось, полнейшей ерунды. Из-за того, кто будет в докладе генсека ФКП, в честь годовщины Французской Компартии, в Париже, назван ПЕРВЫМ при перечислении дружественных компартий.

В Москве узнали, что первой будет названа Югославская компартия, потом Китайская, и лишь потом— КПСС. И понеслось. Стрельба, похищения, погони, и вот это все. Но наши победили, КПСС назвали первой. А тут, целый автозавод!

Эти мысли, впрочем, мелькнули лишь краем. Потому что Карл продолжал:

— Питер Готти участвовал в переговорах. И был весьма полезен. Здесь, скорее сложности в паре Готти –Бигот. Джейкобу совсем не нравится отмывать деньги мафии через надежные инвестиционные проекты.

— Тьфу ты! Скажи этому бандиту, что у меня есть идея, нужно будет обсудить…

— Очень приличный парень, Питер — заявил Джо — с ним можно иметь дело. Или ты имеешь ввиду Богота?

— Короче, в ноябре, советская делегация прибывает в Турин.— не дал себя сбить Карл— По приглашению итальянского правительства. Ты, Грин, тоже участвуешь. Синьор Аньели хотел с тобой познакомиться.

— А что за идея? -спросил Джо.

Рассказал то, что уже однажды озвучивал Карлу и Кэт. Что в Испании, к югу от Барслоны, надо бы замутить курортный проект. Роскошные пляжи Коста-Дорада, всякие древности, яхтинг. Всего-то дороги, отели, и парк развлечений по типу Диснейленда.

Я умолчал о том, что и в моей реальности на развитие Коста Дорада деньги давала в основном мафия. Проект родился в недрах франкистского правительства, как раз где то в начале шестидесятых. А со смертью Франко в страну пошли инвестиции.

— Я в деле — кивнул Джо — осталось Карла убедить, он, как фашист с фашистом, поговорит с Франко, и можно будет нанимать проектантов.

— Для начала, Джо, попробуй убедить Кэт — заявил Карл, и они с Джо одновременно встали — что ей это нужно.

Я обернулся, и увидел, что к нам подошла Кэт. В синем платье в горошек, вся такая неземная, вся такая…ну вот когда женщина одевается вовсе не для того, чтоб казаться одетой. И соображения терморегуляции у нее — тоже явно не в приоритете. Когда смотришь на такую, и думаешь — инфраструктура. Ирригация. Эмиссия. Алилуйя, твою мать! Потому что, если не держать себя в руках, и думать что-то осмысленное и связное, то сразу получится мыслепреступление и дикий разврат.

А она еще и улыбнулась мне так, что я сам себе позавидовал, и понял, что прав Карл. Я, похоже, пропал.

Она, уселась рядом со мной и примирительно погладила по правому предплечью. Дескать, перестань уже дурить.

— Надеюсь теперь ты понял, Грин,— ухмыльнулся Карл, — что не стоит обращать внимания на то, что говорит девушка в гневе. Это как Вагнер — звучит страшно, но ничего не значит.

— Откуда такие познания, Карл — поинтересовалась Кэт — или у тебя появилась подруга?

— Это эмпирический вывод на основе наблюдений.

— А как же Дороти Дэндридж?— хмыкнул Джо.

— Ошибки молодости.

— Это было пару месяцев назад!— заметил Джо, и все засмеялись

— Пойми, Карл.— сказал я— Когда два человека с железной волей тесно общаются, нет-нет, да и услышишь лязг железа.

— В твоем исполнении, Грин, это больше похоже на плач котенка, которого понесли топить.

-Перестаньте, мальчики — официант принес Кэт кофе, и она подвинулась к столику — лучше скажите, сколько мне еще торчать в Мюнхене?

— Я разговаривал с герром Эрхардом. Он сказал, что следствие завершено, и мы все можем делать что угодно.

При воспоминании о прокуроре, я невольно поежился:

— И он так просто нас отпускает?!

— Что тебя не устраивает Грин? Ну, хочешь, я подкуплю кого надо, и ты посидишь в тюрьме пару месяцев? Кэт, ты будешь ходить к нему на свидания?

— Карл, я тебя не узнаю. Ты опустился до коррупции…

— Давай, Питер, говорить честно. У меня нет выхода. Ты увел у меня невесту. Мой отец постоянно приводит тебя мне в пример. А этому англичанину Биготу— совершенно на меня плевать. В отличие от тебя.

— Ему дико обидно, что без миллиарда, с жалким десятком миллионов можно совершенно счастливо жить.

— Слушайте — оживился Джо — давайте слетаем на Тортолу? Джейкоба там как раз не будет…

— Нет, мальчики — Кэт поставила кофе на блюдце — мы с Питером улетаем в Париж.

— Отлично! — воскликнул Джо — я с вами. А Карл пусть сидит здесь, плюется ядом.

— Мне грустно, что вам не мила великая Германия. Одумайтесь.

— Лучше заканчивай здесь и прилетай.— сказал Кэт. — какой то русский сказал однажды, что грандиозное лучше оценивать издалека.

— Конечно прилечу, Кэт. Вот в Москву слетаю, и прилечу. Грин, не хочешь со мной? Ты будешь не бесполезен.

Я покачал головой. Потом мы простились с ребятами, и пошли к машине. Кэт взяла меня за руку, и заглянула в глаза.

А я размышлял о том, что в этой реальности отец с матерью только познакомились. Эти хроновыверты…

Мама и папа работали на Всесоюзной Комсомольской Ударной Стройке. Как водиться, работали в основном зеки, и комсомольцы. Место было в жопе мира. И маме с отцом после свадьбы выделили место в семейном бараке.

К тому времени, когда я чуть подрос, родителям дали квартиру на единственной улице. Как они мне много позже рассказывали, с развлечениями тогда была беда. Даже клуб в поселке построили после того, как родители переехали в другой город.

И главным поселковым развлечением было, почти про Куприну, вечерами гулять по единственной улице на вокзал, встречать проходящий московский поезд. Он стоял целых пять минут. И родители ходили, что бы бросить письма в почтовый вагон. Так они доходил до адресатов много быстрее. Это одно из моих первых воспоминаний, как мы, всей семьей, идем на вокзал.

Даже ставший вполне циничным Хофман, и то помянул величие, хотя, казалось бы…Вот и двадцать первом веке, куча народу, вспоминая свое детство и молодость в СССР, сбивались на пафос.

А я, слушая и читая их, думал, что это какая то ерунда. Ведь в моих первых воспоминаниях важно не какое-то там величие. А то, что папа держит меня на руках, а мама, такая молодая и красивая. И что в стене вагона щель, в которую нужно затолкать конверт, с письмом бабушке и дедушке.