Фрыц Айзенштайн - АТЫН
— Ичил камлает. Костер развел.
Всё. Приехали. Костер на пластиковом полу меня волновал больше, чем камлания Ичила. Я снял с головы приспособу, пошел смотреть, не пора ли нам эвакуироваться и где здесь огнетушители, кошма и багор. Однако обнаружил картину, достойную кисти Репина. А также холста Репина, мольберта Репина и таланта всех передвижников, вместе взятых. Приплыли. Всё, пипец, крайняя стадия, не приведи господь, обострение начнется. Волхвы поклоняются холодильнику "Розенлев". Ичил расположился напротив кухонного комбайна и что-то подвывает себе под нос. Я решил не прерывать этот процесс, мало ли, может их из транса нельзя выводить, шаманов этих, лучше не рисковать. Тем более что пластик оказался негорючим. Хромоникелевый прибор звонко брякнул и вывалил на тарелку кусок вареного мяса, судя по запаху, баранины.
— Эй, Ичил! — я помахал ладонью у него перед глазами, — алё, редакция!
— Я разговаривал с ним. — Ичил очнулся. — Он понимает меня. Он дал мне еду.
После алкогольных заездов доктора Курпатова, кто не помнит – моего соседа, когда он обвинял кофеварку в скотоложестве, откровения Ичила меня не сильно напрягали.
— Этот только еду делает. Я с другими поговорю, может, что полезное найду…
— Э-э-э, угомонись, окаянный! Вон мяса себе наколдовал, садись, рубай.
Я уже понял, что полезное он имел в виду. Не хватало еще подорваться прямо здесь. А в мозгу у меня возникла мысля, и я её думал.
— Эй, Ичил! Ты где? Иди сюда.
Ичил оторвался от еды и, вытирая руки об полы кафтана, подошел ко мне.
— Дай мне понюхать тот мох, что ты жжешь, когда камлаешь.
Я понял свою ошибку с компьютером. Я делал совершенно наоборот, против того, что надо было делать. Рассредоточиться, а не сосредоточиться, так же, как надо расфокусировать зрение, для того, чтобы рассмотреть стереокартинку из двух фотографий. За щепотку мха подарил, наконец, Ичилу зажигалку. Последнюю. Запалили, я начал вдыхать мерзкий дым, меня сразу повело от легкого прихода. Уже не обращая внимания на то, что я сам начал уподобляться шаману, сел возле компьютера, напялил "наушники" и тут же погрузился в виртуальную реальность. Это были не наушники из бакелита, это оказался мнемотранслятор из эбонита.
Я вышел из диалога с машиной не знаю через сколько времени. Чувствовал себя так, будто на мне черти ездили. Пришлось распластаться в кресле и отдохнуть. Ичил приволок какие-то капли. Лавровишня, наверное, от нервов. Разбодяжил напитком из другого аппарата, дал мне выпить.
— Пей. Это помогает после камлания. Я с другим аппаратом говорил. Он напитки делает. Вот сделал и своего добавил. Он силу дает. Ты зачем так долго камлал? Так нельзя.
— Магеллан, что ты делал? — спросила обеспокоенная моим истерзанным видом Сайнара.
— С машиной разговаривал, которая помогает управлять всей этой большой ярангой, — это я типа пошутил.
Но Сайнара моих шуток не поняла, а просто села за стол и напялила на себя эти недонаушники. Женщины – они практичные, да. Не загромождают голову философическими концепциями. Минут через двадцать она стянула с головы транслятор, откинулась на спинку кресла. Устало провела ладонью по лбу и спросила:
— Магеллан, ты мне говорил слово "синтезатор"? Напомни мне, что это такое.
Я сначала подумал, что она имеет в виду синтезатор "Роланд", поэтому и ответил:
— Это такой музыкальный инструмент. Музыку синтезирует.
— Этот, — она ткнула пальцем в стол, — говорит, что синтезатор делает еду и одежду!
— А, одежду. Ну, значит, он и делает одежду. Синтезирует. То есть, не сеет, не пашет, не шьет из ткани, а сразу делает.
— Как это сразу? Что значит "сразу"?
— Какая тебе разница? Главное – делает.
— Ладно, — Сайнара снова напялила "наушники" и погрузилась в нирвану.
Ей понадобилось ещё двадцать минут, чтобы разобраться в том, что нужно было ей. И никакой мох не потребовался, мне прям завидно стало. Тут ломаешься, ломаешься, ночей не спишь не покладая рук, а некоторым всё даётся сразу и без напряжения. Это возбуждало в голове кое-какие подозрения.
Сайнара развила бурную деятельность. Хозяюшка. Первым делом пообщалась с пищевым комбайном, накрыла нам полноценный стол, с первым, вторым и компотом. Комбайнерша, блин. Да не какие-то питательные брикеты, а вполне себе нормальную пищу: плов, колбаски, отварное мясо и прочее. Когда мы поели, она смела все остатки в корзину, утилизатор, что ли, потому что все объедки, тарелки и стаканы исчезли в ней навсегда. Затем она умелась в другое помещение, где стояли какие-то иные агрегаты, уже размером с платяной шкаф. Оттуда доносились разные звуки типа "динь-донн", и довольное бормотание. Что-то там падало на пол со смачными шлепками. Через некоторое время мимо нас прошла Сайнара, толкая перед собой тележку, нагруженную грудой тряпья. Понятно. Тут, похоже, проблема "нечего надеть, потому что в шкаф не влезает" отсутствовала, как класс. Из наших апартаментов через некоторое время донеслось:
— Магеллан! Иди сюда!
Я поплёлся смотреть, что ж там не так. Сайнара, оказывается, нахапала одёжек и теперь не знает, что делать с нижним бельём, и, в частности с бюстгальтером. Я помог поправить ей всю эту женскую сбрую, потом мы отвлеклись немного на снимание, потом на душ, потом снова на одевание. Наконец, окончательно разобрались с комбинезонами, липучками и карманами. Никаких сверхсложных нарядов цеховая портняжная машина не давала. Только необходимый минимум: спецовки, ботинки и всё такое. Для выхода в свет имелись кое-какие шмотки степного крестьянско-купеческого образца. Видать местной публике приходилось вращаться и в таких кругах. Но всё это добро было удобным и практичным. Мне вообще-то хотелось откинуться и поразмыслить, что я нарыл в компьютере, но Сайнара решила иначе. Надо вас, дескать, приодеть, а то ходите тут, оборванцы.
Вот Сайнара-то, а? Вот тебе и тихоня. Нет, я, конечно, знаю, что она девушка любознательная, но чтобы вот так, на раз-два разобраться с космической техникой! Это, видать, тяжкое наследие продажной девки импереальзьма – генетики. Кнопки на оборудовании – это для недоразвитых дикарей, вроде меня и Ичила. Для развитых дикарей – прямое мысленное управление. Что предполагается для недоразвитых цивилизованных людей, я даже боюсь представить, не говоря уже о развитых цивилизованных людях. Меня это серьёзно напрягало, потому как Сайнара никак не хотела понять, что надо заниматься системой, а не тряпками со жратвой и ванной с шампунями. Прямой пример того, к чему приводят Скатерть-самобранка, Вечный Халат и Сапоги-скороходы, полученные на халяву в условиях отсутствия этических ограничений. Прямой путь к деградации. Надо будет провести с ней воспитательную работу. Сказочку, например, рассказать, про Золотую Рыбку.
Я отказался переодеваться. Меня вполне устраивали мой полукафтан, кожаные штаны и мягкие сапожки. Ичил тоже помялся, но потом согласился приобрести комбинезон. Просто из интереса. Свои шаманские одежды, обвешанные шнурочками, косточками и прочими фенечками он отдавать категорически не захотел. Сайнара не понимала, почему мы отказываемся от такого количества добра! Да еще и забесплатного.
— Ты, зайка, куда насинтезировала эту кучу барахла? — спросил я её. — Кто это все будет таскать на себе?
У неё, видимо, угар уже прошел, и она рассмотрела этот Эверест тряпок и ботинок. Но сдаваться не хотела.
— Погрузим в машину! У нас же есть повозка, которая возит по воздуху. На ней и повезем.
— Куда повезем? Кому повезем? Для чего?
Наверное, это всё-таки необходимый этап в жизни человечества. Сайнара не дура, поддавшись первому порыву, нахапала пока дают. Сейчас она очнулась и начала понимать, что всё это ей, действительно, не нужно.
— Ладно. Уговорил.
С видимым сожалением она оставила себе минимум и ещё чуть-чуть, упаковала в баул, который тут же и наколдовала. В основном трусы и бюстгальтеры. Этого-то точно в степи нет. Прихватила тройку махровых полотенец. На этом споры между материализмом и эмпириокритицизмом закончились. Я тоже не остался в стороне. Трусов и маек у меня сейчас нет и взять негде. Пришлось воспользоваться. Сайнаре и Ичилу сказал:
— Давай, в химчистку – наши кожаные вещи, иначе после стирки мы их не разогнем. А остальное постираем и погладим. И завтра тронемся в путь. Нас ждут великие дела.
После этого я объявил технологический перерыв, пока мозги на месте. Мне нужно было отдохнуть от этого шквала информации, уложить его в голове. Вычленить главное, забыть ненужное. Это сооружение – не более и не менее, чем ремонтный завод пришельцев. Для обслуживания, модернизации, среднего и капитального ремонтов всевозможной техники. Я между делом по диагонали пробежался по ТТД всевозможных механизмов и даже изучил инструкцию по эксплуатации той стильной машинки, на которой мы летали. Она оказалась типа разъездной скорой помощи, а есть еще целый букет всяческих машин. На рембазе находятся два эвакуатора, для того, чтобы таскать тяжелую технику на ремонт. Такие летающие краны, а площадка у них своя, и ворота. Только всё это хозяйство в стороне, я там подозреваю, что выходят они к лесу задом, а лицом – в совершенно другое ущелье. Где-то в недрах скалы скрыто еще одно помещение, где есть молекулярный сборщик с узлом проектирования и управления. Такой аппарат предназначался для изготовления нестандартных деталей и всякой мелочи. Очень нужная в хозяйстве вещь, но оставлю её на потом. Но не всё я узнал. Кое-какие связи в базах данных вели в никуда. То есть, на месте какой-то информации зияли черные дыры. И не поймёшь, то ли нет связи с чем-то, то ли информация потёрта. Во-вторых, я понял, что ничего, как и прежде, из ничего не бывает. Синтезаторы подключены к системе энергоснабжения и жрут от неё вполне прилично. Во-вторых, к ним подводится труба из газового хранилища, и, в-третьих, в них ещё вставляются сменные картриджи с порошочком. Наверное, катализаторы и всякие микроэлементы. Так что скатерть самобранка не получается. Конечно же, это не полевой синтезатор "Мидас", который из опилок клепает золотые монеты с профилем Пица Шестого, а нечто более приземлённое. Мобильные варианты хавали любую органику, но на выходе ничего, кроме пищевых брикетов не предлагали. Кстати о брикетах. Вполне себе сбалансированный комбикорм, с полным комплектом жиров, белков и углеводов, биологически активных веществ и витаминов.
