Юрий Корчевский - Вещий. Разведка боем
Питирим взошел на пригорок, что указал под строительство, топнул ногой.
– Здесь церковь ставить!
– Быть посему.
Я махнул рукой Андрею:
– Терентия зови, пусть с батюшкой обговорит – где, чего и как делать.
Плотник явился быстро, долго разговаривал с Питиримом, оба чертили прутиками по земле. Видимо, решили все вопросы, и Питирим подошел ко мне.
– С колоколом решил ли?
– Нет еще, а где его брать?
– Сложно, колокол заказывать надо. Льют их всего в трех местах, и заказа год ждать надо.
Я мысленно ахнул. Год! А я хотел после завершения постройки отметить это дело перезвоном.
Видя мое приунывшее лицо, Питирим засмеялся.
– Ладно, помогу тебе в твоей беде – есть у меня знакомцы. Ты часовенку ставь, а там глядишь – и колокол готов будет. Весу-то какого заказывать?
Я растерялся. Кто его знает, какой нужен размер и какой будет вес.
Питирим понял меня.
– Мыслю – пудов на пять, небольшой.
– Ага, – обрадовался я.
– Быть посему.
Возок с отцом Питиримом отправился в город, а я занялся деревней. К слову, Терентий так украсил свою избу резьбой искусной, что я долго любовался. Тем концом пришиты руки у человека!
Глава 8
Однако человек предполагает, а Господь располагает. В один из дней в ворота постучал гонец:
– Боярин, к воеводе!
Пришлось седлать коня и в сопровождении верного Федьки-занозы отправляться к воеводе.
После взаимных приветствий воевода меня огорошил:
– Пришел твой черед, Георгий, Игнатьев сын, службу у засечной черты нести. Место у нашего поместного ополчения давно определено – недалеко от Нижнего, где Волга и Сура сливаются. Ну да не заблудишься, туда же и знакомец твой старый, с кем ты в походах бывал, тоже отправляется.
– Не Тучков ли?
– Он самый. Припасы на дорогу свои берете, а там уж – на государевом прокорме. Быть на месте со своими дружинами малыми надлежит аккурат к Покрову Пресвятой Богородицы.
– Так тут времени всего ничего осталось!
– Ежели враг нападет, ты тоже мешкотно сбираться будешь? Боевой же боярин, видел я тебя в бою, за ополчение не стыдно было.
– Только же домой вернулся, деревней заняться надо, стройку затеял.
Плещеев повысил голос:
– Торговаться вздумал? Не я велю – указ государев пришел, разрядным приказом доставленный, на три месяца, день в день!
Воевода взял со стола пергамент, для убедительности потряс им в воздухе.
Вышел я огорченный. Только в деревне дела закрутились, дома отоспался-отъелся – опять в дорогу. Да и времечко не очень удачное – зарядят дожди, нахлебаемся в дороге грязи. Вещи зимние с собой брать придется.
Постой, постой, на три месяца, начиная с Покрова, с первого октября. Это нас сменят как раз первого января, дорога две недели, значит – домой попаду к Крещению. Хороша прогулка!
Прямо от воеводы я поскакал в свою деревню. Если есть неотложные дела, надо поговорить с Андреем, денег ему оставить на нужды. Поговорили, и я сразу решил посетить Никиту – благо ехать было недалеко. Проезжая по улице, я залюбовался избой Терентия. Мало того, что наличники были резные, так семейство еще и покрасило их. Домик выглядел просто как игрушка. «Молодец Андрей, – мысленно похвалил я своего приказчика, – додельного мастера нашел».
Проскочив мост, мы оказались на земле Тучкова. А навстречу – он сам, собственной персоной скачет в сопровождении двух холопов. Мы остановились и, спешившись, обнялись. Холопы деликатно держались в стороне.
– Слышал новость? В дозор нас определяют на засечной черте.
– Слышал, сейчас только от воеводы. Давай вместе выезжать, все веселее ехать будет.
– Сам предложить хотел, да и воевода посоветовал тебя взять – ты ведь там не был и, где дозоры стоят, не знаешь.
– Истинно так.
– Одежду зимнюю себе и холопам возьми. Менять уже в январе будут – холода там в это время стоят, стужа лютая, снега по пояс. Валенки на всех припасти не забудь, бо в сапогах ноги поотморозите.
Мы попрощались, уговорившись о дне выезда. Оставшуюся неделю я мотался как угорелый. Одежду у холопов проверил – нет ли худой, валенки на всех купил, Федьку за провизией послал. Груза набиралось изрядно. Не поместится все в переметных сумах, придется пару заводных лошадей под груз брать. А лошадей получалось уже восемь, да на каждую – овса да сена хоть немного. Телегу же брать никак невозможно – с нею месяц добираться будем, да и мороз со снегом если ударит, то уж не телега, а сани надобны. И куда ни глянь – всюду хозяйский глаз нужен. Не догляжу чего дома – так в дозоре не докупишь. В общем, пороха свежего подкупил, свинца. Пистолетов пару на торгу подобрал – раньше все руки не доходили. Так время и пролетело.
Утром я проснулся с мыслью – сегодня выезжаем. Мы не спеша поели, кухарка пирогов свежих в переметные сумы всем положила.
К полудню застучали по улице копыта. Я выглянул. У ворот спешивался Никита, за ним стояла кавалькада всадников. Я вышел из дома, поздоровался.
– У тебя сколько заводных? – спросил я у Никиты.
– Пять – груза больно много, – пожаловался Никита.
– И у меня две.
Я скомандовал своим холопам, они взлетели в седла и выехали со двора. Тучковские ратники встретили их со смехом, с подначками:
– Долго спим, братцы! Мы уже пыль глотать устали, а они вон – принаряженные!
Я попрощался с Еленой, с Васяткой, вскочил на лошадь, и мы тронулись в путь.
Ехали с Никитой бок о бок, сзади – ратники. Только недавно я проезжал этой дорогой из Нижнего и снова возвращаюсь.
– Ты чего смурной, Георгий?
– Дел недоделанных много осталось.
– У меня тоже. Только выбрось все из головы. Теперь три месяца мы на службе государевой – о другом голова болеть должна.
– Ты в который раз в дозоре?
– Четвертый уже. Зимой хорошо – снега по пояс, кони в нем вязнут, татары по зимним лагерям сидят, в юртах, набегов не делают. Вот летом был – беда просто. Мы одно место стережем, а они в десяти верстах рядом просочатся. За каждым кустом ведь ратника не поставишь. Наша задача простая: увидел войско чужое – шли гонца к воеводе. Если шайка малая прорывается – попробуй сам разбить, гонца шли к соседям – они помогут. Вот и вся хитрость. Все остальное время спи да ворон считай. Все равно зимой в деревне делать нечего, так что не горюй. Вернемся – целый год никуда более не пошлют, если только не война. А за дозор на засечной черте государь серебром платит, как за войну.
Так мы и ехали, и всю дорогу Никита меня учил, что да как делать. «Ладно, на месте осмотрюсь – пойму», – решил я.
Через несколько дней на перекрестке дорог воины увидели сожженный постоялый двор, где мы с Федором выдержали нападение татарской шайки. Я взглянул на пепелище. Постройки рядом с домом уцелели, но жители окрестных деревень растащили доски от конюшни и сараев.
– По пьяни, небось, сожгли, – высказал предположение Никита.
– Да нет, дело было так… – И я рассказал Никите о происшедших здесь трагических событиях. Обернувшись, я увидел, что и Федор, горячо жестикулируя, рассказывает об этих событиях дружинникам.
– Бог тебя уберег, – дослушав, заявил Никита.
Через десять дней мы подъезжали к Нижнему. Переправившись на пароме через Волгу – моем бывшем пароме, поскакали дальше.
Вот и Сура. Мы свернули влево, на восход, и вскоре оказались в небольшой деревушке, где и располагался походный воевода.
Встретили нас радушно. А как же иначе – смена прибыла, конец долгому сидению на заставах.
Мне отвели участок засечной черты, за которую я отвечал, – разумеется, со своими ратниками. На заставе была небольшая избушка, по границе проходил маленький ручей. Три версты в одну сторону, две – в другую. Вроде и невелик участок, а пойди его оборони, когда у тебя всего пять ратников.
Никите достался участок по соседству. Пока не было дождей, мы верхом объехали вверенный нам участок. Еще никогда я не чувствовал такой ответственности. Ведь пройдет враг по моему участку – и пойдет грабить и убивать.
Я сразу выставил по одному дозорному – влево от избы на версту, вправо – на две. По крайней мере, если и появится враг, они успеют быстро сообщить. Все ратники были в кольчугах и имели при себе мушкеты.
Осмотревшись несколько дней, решил я наблюдательную вышку поставить. С нее зрить удобно – видно далеко, и ратников в дозор посылать не надо, распыляя силы.
Мы срубили три высоких сосны, обрубили сучья, лошадьми притащили хлысты к избе. Вкопали хлысты в землю, прибили лестницу, соорудили из жердей площадку с навесом. Трудились все, за исключением тех, кто был в дозоре.
И вот вышка готова.
Я залез на площадку. Видно далеко – верст по пять-семь в каждую сторону. Даже крышу избы, где стоял в дозоре Никита, и то видно.
