Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Среда, 21 августа 1974 года. День

Около границы Новосибирской и Омской областей

Колеса выпевали извечную звонкую песню в честь дальней дороги, а торопливый перестук отчетливо вёл ритм. Иногда он сбивался или в железную мелодию вступали лязгающие сцепки, но минуту долой — и снова протяжный шипящий звон… А за окном, словно заунывный контрапункт жестко темперированному гимну скорости, раскатывались Барабинские степи, нескончаемые и безрадостные.

Покинув купе, Талия медленно шагала мимо окон, иногда касаясь стенки, чтобы сохранить равновесие в качающемся вагоне.

В простеньком спортивном костюме она выглядела шикарно, о чем ее не уставали информировать бойцы стройотряда. Даже войлочные тапочки с опушкой не скрадывали изящества, данного «Марине» от природы…

Вероятно, именно поэтому Ивернева старалась пореже дефилировать по коридору, а за чаем посылала Мишу — Гарин с удовольствием исполнял обязанности «поильца».

Но вот очередь нести вахту «кормилицы» вынудил Талию прогуляться в вагон-ресторан, и дотащить оттуда три судка с горячим. Ну, в ту сторону — ближе к голове состава — она «гуляла» спокойно. Стройотрядовцы занимали места в соседнем — плацкартном — вагоне, где рулил коллективизм, а человек человеку был друг, товарищ и психоаналитик, особенно после третьей…

Ивернева откатила увесистую дверь и шагнула в купе. Негромкий разговор Васёнка и Миши мигом смолк, оба глянули на нее — своя! — и продолжили дозволенные речи.

— Я столько всего узнал… — вымолвил ученик 9 класса без особого восторга. — И как же мне теперь со всем этим жить? Какой интерес, если всё знаешь наперед?

— А вот на этот счет не волнуйся, — с мефистофельской ухмылочкой ответил кандидат технических наук. — Как только ты войдешь в подъезд своего дома, сразу всё забудешь!

— Да⁈ — обрадовался Миша. — Ну, тогда ладно…

— Всё! — решительно скомандовала Талия. — Займите свои ротовые отверстия более насущным делом. Обе-ед!

Выложив на столик съестное, она присела на диван, и в который раз порадовалась, что к ним не подселили четвертого лишнего. Все свои…

— Эх! — Васёнок крепко потер ладони. — А что у нас в меню?

— Толчонка с котлетой! — объявила Наталья, и Гарин прыснул в ладонь.

— Сразу видно — сибирячка! — белозубо улыбнулся он. — Надо говорить: «Пюре»!

— А мне так больше нравится! — Талия показала Мише язык, и принялась за яство.

— И огурчики есть… — проворковал Вася.

Миха первым умолотил свою порцию, и взялся за компот.

— Наташ… — несмело обратился он. — А в Первомайск… мы вместе поедем? Или я один?

— Вместе, — серьезно ответила Ивернева.

Гарин, будущий реципиент, успокоено кивнул, а у Натальи снова испортилось настроение. Теперь она куда лучше понимала тяжкие сомнения того, «химерического Миши», которого любила всю жизнь. Ему, там, в будущем, отчаянно не нравилось то, что их «опергруппе» скоро придется совершить.

«Аутотрансплантация сознания»… «Ментальный перенос»… — выговаривал он, кисло морщась. — Красивые, политкорректные термины! А что произойдет по сути? А по сути, мое сознание — моя личность, душа, как хочешь, назови! — займет место сознания бедного юного реципиента… Разумеется, Миха согласится на эту… процедуру, ведь именно всё так и вышло сорок четыре года назад! Но… Понимаешь, Наташ… Вряд ли он поймет, на что соглашается. Ведь всё мое не святое житие его даже не коснётся, ему ничего не будет дано! Моя душа вселится в живое Михино тело — и всё! А если он поймет, на что идет, то это с его стороны будет самым настоящим героическим самопожертвованием…'

Выпив компот — и выудив разваренные фрукты — Ивернева деловито сообщила:

— В Москве у нас пересадка. Приедем рано утром, а уедем вечером, с Курского вокзала, через Харьков. Так что будет время побегать по магазинам, прикупить гостинцев…

— Здорово! — обрадовался Миха. — А то девятнадцатого у мамули день рождения был… — Он задумался, и выпалил: — Куплю ей подарок!

— Правильно! — бодро поддержал Васёнок.

— Духи купи, — подсказала Наталья. — Так… Всё съели? Молодцы. Давайте, посуду отнесу…

— Может, я? — вызвался Миша.

— Нет-нет, я сама. Разомнусь хоть…

Улыбаясь и погромыхивая пустыми судками, она вышла и закатила дверь. Улыбка ее сразу угасла, а на переносице пролегла складочка. Тайные операции всегда оставляют несладкое послевкусие…

Глава 14

Четверг, 29 августа 1974 года. Раннее утро

Около границы Кировоградской и Николаевской областей

Доехать поездом до родного для Миши Первомайска в конце августа — из Москвы! — делом было нереальным. Это, если ехать прямым и коротким путем — через Киев. А вот, если сделать крюк — пересесть в Харькове на поезд до Одессы — то всё складывается, как простенький паззл. Хотя и не самым лучшим образом. Сходить надо будет на станции Помошная, откуда до Первомайска останется еще час пути — на автобусе. Однако первомайцы давно были в курсе всех этих логистических причуд…

…Состав подкатил к перрону, и затих, словно задремал — было ясно слышно, как в соседнем купе звякает ложечка в стакане.

— Постель сдали? — осведомилась Наталья ясным спросонья голосом, и Миша с Васёнком дружно кивнули. — Вперед…

Громко лязгнула подножка, поднятая дебелой проводницей — перрон тут низкий, надо спускаться по лесенке из трех дырчатых ступеней.

Вася слез первым и подал руку Талии, но женщина легко справилась сама, не забыв благодарно улыбнуться.

— За мной! — призывно кликнул Миша. На одном плече он нёс модный вещевой мешочек-торбу, над другим покачивалась гитара Васёнка. Ивернева шагала, свободная от ручной клади, но и «безразмерный» Васин рюкзак изрядно усох. Обвис, скукожился, как воздушный шар, испустивший теплый воздух.

Пройдя мимо большого виадука, высоко поднятого над путями, и маленьким вокзальчиком, стройотрядовцы выбрались к совсем уж крохотной автостанции, возле которой «дремал» лобастенький «пазик», белый с синим.

— Занимайте места! — скомандовал Миша на правах местного. — А я билеты куплю!

Талия не стала капризничать, и вспорхнула в салон, где уже ворочались, зевая и воздыхая, четверо или пятеро селян. Шофёр и сам почивать изволил, скрючившись на сиденье и прикрыв лицо кепкой.

Васёнок занял сразу два места, устроив рядом свой рюкзачище, поэтому Миша разделил диванчик с Натальей, чему был рад, как нежданному подарку.

Оглянувшись и успокоившись насчет колхозников, он тихонько спросил, по инерции соблюдая правила конспирации:

— Марин, я одного не пойму… А зачем, вообще, такие сложности с этой… аутотрансплантацией сознания? Ведь и Васё… Василий мог бы остаться в прошлом, как Глеб Бауэр, и сделать всё то же самое? — Тут Миша немного стушевался: — Ну… да, стать отцом самому себе он точно бы не смог, и вместо Инны Дворской пришлось бы ему другую девушку искать…

Васёнок усмехнулся, и покачал головой.

— Не всё так просто, — снисходительно молвил он, унимая бас. — Мы с «Мариной» — ксенохронарные объекты и, если наши коллеги из НИИВ четко пеленгуют нас в прошлом с помощью пятимерных преобразователей пространства, то Гомеостазис Мироздания нас и подавно «видит». И терпит лишь потому, что наши действия не нарушают реальности. Но стоит только «Глебу Бауэру» предпринять что-нибудь, оказывающее существенное влияние на привычный ход событий, как Гомеостазис от «дяди Глеба» мокрого места не оставит…

— «Глеб» маленько очеловечивает физику, — мягко улыбнулась Ивернева. — Гомеостазис всего лишь, как пишут в учебнике, «согласованное сочетание основополагающих законов, определяющих эволюцию вселенной»… Правда, «Глебу» от этого не легче!

— Да уж! — насмешливо фыркнул Васёнок. — А вот ты — свой. Даже с «подсаженным» сознанием из будущего, твою ксенохронарность можно заметить разве что на квантовом уровне, но Гомеостазису этого не дано.