Новый Маляренко - Часть 1
'Ну, Снусмумрик!'
Больше всего Ивану хотелось просто убить их всех. Чмо. Диверсанта. Конвоиров.
'Млять!'
– Лукин!
Иван пересчитал женщин. Вместе с пленницами выходило пятнадцать голов. Пополнение, честно говоря, Маляренко сильно порадовало – женщины были не старые и не уродливые. За исключением четырёх китаянок, остальные все были белыми.
'Мелкий' протянул список – напротив половины имён стояли галочки.
– Фууууд?
– Игорь, Франц! Пятнадцать корзин сюда тащите.
Иван посмотрел пленного и его жену.
– Хрен с ним. Четырнадцать.
Питер сидел на песке, обняв любимую, и смотрел вслед уходящему кораблику. Рядом крутился Коротышка Ло, пискляво командуя носильщиками – русские честно расплатились за женщин. Их капитан, перед уходом посмотрел Питеру в глаза и, сунув ему в руки несколько мятых листочков, на корявом английском языке попросил о помощи.
'Хорошо. Жизнь. Там. Еда. Много. Дружба. Посмотри имя. Список. Уговори. Пожалуйста!'
Линда, наконец, успокоилась и затихла. Питер осторожно поцеловал любимую и, косясь на могилу замученного арабами литовца, сунул список себе в карман.
'Я осторожненько…'
Глава 12.
В которой Иван отдаёт долги и затевает новое путешествие.
Привезя первую партию невольниц, Маляренко впервые столкнулся с открытым бунтом. Драки между 'женихами' за желанную добычу и делёж понравившихся женщин постепенно переросли в откровенную агрессию по отношению к Хозяину. Богатой и комфортной жизни Маляренко завидовали все. Но молча и внутри. А тут, что называется, прорвало.
Иван собрал ополчение и задавил бунт в зародыше, выцепив из толпы заводил и смутьянов. Оставшиеся мужики опомнились, растеряно почесали репы, мол, и чего это мы в самом деле и, похватав в охапку своих женщин, разбежались по своим хуторам. Каждому из таких 'опомнившихся' Хозяин презентовал по комплекту камуфляжа и пару ботинок.
Таня ругалась, указывая на то, что таких комплектов почти не осталось, Маша вставала на защиту семейных припасов всей своей большой грудью, но Иван был непреклонен – этим людям, а особенно прибывшим с севера женщинам, срочно требовалась одежда и обувь.
Двух особо дерзких смутьянов казнили в Юрьево, собрав в назидание всех неофитов из Севастополя и его окрестностей. Еще двоих отвели в Бахчисарай и там, на центральной площади городка, Андрюха жестоко высек их кнутом, а потом объявил, что эти два индивидуума на веки вечные становятся рабами и поступают в полное распоряжение владельца лесопилки. 'Опричники' шустро нацепили на бедолаг колодки и уволокли их к месту работы.
Так в Крыму появилась ВЛАСТЬ.
Лукин задумчиво посмотрел на свежеповешенных придурков и решительно направился к Боссу.
– Когда пойдём к Спиридонову?
Маляренко, закончив шептаться с Юрой, с интересом уставился на прапорщика.
– Дозрел, наконец? Сам видишь, дела у меня. Может, через недельку?
Выйти в поход получилось только через месяц.
Сказать, что Ваня сомневался насчёт похода к Спиридонову, значит – ничего не сказать. Маляренко не просто сомневался, а вообще идти туда не хотел! Лукину Иван верил. Верил, но не доверял. Конечно, всё то, о чём ему рассказывал Игорь, было правдой. Иван в этом был абсолютно уверен. А ещё больше он был уверен в том, что о многом Лукин умолчал. Да и времени прошло… два года, как-никак. Мало ли.
А ещё Иван боялся. Просто боялся. Уйти и сгинуть. И оставить здесь в одиночестве своих женщин и своего ребёнка. Чем больше Маляренко обживался, обрастал хозяйством, тем страшнее было его терять.
'Мля! Вспомни, баран, как шарашился по степи, с ножиком и с водяным колесом! Ты ж ни черта не боялся!'
Настр был, прям скажем, не очень. Маляренко прикидывал так и сяк. По всему выходило, что эти люди ему вовсе не нужны. И делать там нечего. И вообще, можно запросто всё там и потерять. Даже жизнь.
'Что-то я чересчур подозрительным становлюсь. А ладно! Была не была!'
Но перед тем как уйти, надо было сделать ещё кое-что.
Лукина, на всякий случай, отправили с мужиками на 'сафари'. Подальше в степь и на две недели. В это время Маляренко разослал во все стороны гонцов и провёл в Севастополе учредительное собрание.
Собрались все, кто хоть что-то значил в крымском обществе. Мужчины и женщины, старые и молодые, богатые и бедные.
Огромный лодочный сарай был забит под завязку. Ваня оглядел притихших людей и судорожно сглотнул. На него выжидающе смотрели десятки человек.
'Родные мои…'
– Гхм! Так! Я собрал вас всех здесь, этим летом, первого июля четвёртого года…
'Как же я вас всех люблю…'
… чтобы объявить о том, что сего дня, здесь. В городе Севастополе…
'Вы уж меня простите за всё…'
… я объявляю, – голос Ивана звенел, – о том, что время становления закончено! И настал момент, когда ВЫ ВСЕ должны принять решение о создании здесь и сейчас ГОСУДАРСТВА.
Мы прошли долгий путь. От землянок и голода, от бунтов и бандитизма до налаженной, сытой жизни. Жизни безопасной и стабильной.
'Я не могу больше…'
Пришло время подумать о будущем. О будущем наших детей и внуков. Убеждён, что только сильное и справедливое ОРГАНИЗОВАННОЕ общество равноправных и независимых людей сможет дать нашим детям будущее. Дать знания, безопасность и уверенность! Спасибо за внимание.
Маляренко выдохнул и украдкой вытер со лба пот.
'Ну не оратор же я!'
Коленки снова задрожали и Ваня поспешно сел на лавку. Народ ошеломлённо молчал. Маша безмятежно улыбалась и смотрела в потолок. Олег озадачено чесал репу, а Стас и мама Надя одинаково подперев голову правой рукой, задумчиво изучали дрожащие Ванины коленки.
Первой взяла слово, к немалому удивлению Ивана, Алина Ринатовна, пришедшая на собрание вместе с мужем – зажиточным мастеровым.
– Ох и дурак ты, Маляренко, хоть ты и вождь, а – дурак!
Плотину молчания прорвало. Люди разом зашумели, загомонили и принялись орать на Босса, мол, нечего сваливать с капитанского мостика, когда тебе все доверяют и так далее и тому подобное.
Маша всё так же улыбалась, глядя в потолок и мечтательно накручивала на палец свой золотистый локон, а Таня смотрела на любимого с каким-то искренним сочувствием.
'Ему надо отдохнуть. Как это будет по-русски? Отпуск! Ja!'
Ваня понял, что он так ничего до сих пор и не понял.
Да, очень многие его боялись и ненавидели, но ещё большее число людей, лучших людей, его искренне уважали и любили.
Маляренко встал, поклонился людям в пояс и ушёл, оставив позади себя оглушительное молчание.
Глотки драли три дня. Каждый вечер, в том же самом сарае, за тем же самым столом, устраивали пирушку и пьянку, а на утро споры начинались заново. Иван на собраниях не появлялся, копаясь на огородах Юрки, пока тот, в числе остальных 'делегатов', решал судьбу крымского общества, и отсыпаясь в своей старой палатке.
Утром четвёртого дня за ним пришёл очень серьёзный Звонарёв.
– Пошли. Люди хотят тебя видеть.
Ваня с надеждой зевнул.
– Может, попозже?
Спина, после вчерашней прополки, болела неимоверно.
– Вставай. Они хотят тебя видеть немедленно!
Руководителем он уже, де-факто, являлся.
Пятого июля четвёртого года Иван Маляренко стал Главой Крыма де-юре.
– А если я не вернусь?
Маша перестала улыбаться и, уткнувшись носом мужу в грудь, принялась сосредоточенно откручивать пуговицу.
– Ты вернёшься. Я знаю, ты вернёшься.
– А если…
– Тогда Я соберу новое собрание и они изберут нового Главу!
Глаза женщины смотрели твёрдо и зло.
– Дать бы тебе по шее, любимый, за твои идеи с походами! Но… не могу.
Женщина снова прильнула к груди мужа.
– Ты знаешь, что делаешь.
Она всхлипнула.
– Только вернись.
Глава 13.
В которой Иван улыбается и машет.
'Военный, а нам оружие дадут?'
К-ф ДМБ
– Да где-то здесь.
– Где 'здесь'? Ты уже тридцать раз мне это говорил.
– Да точно – здесь! Ну, или, может, чуток…
Лукин растеряно замолк. Берег был однообразным и никакими признаками цивилизации не блистал.
'Блин! А если промахнулись?'
– Кэп, давай до вечера пройдёмся, а? Точно здесь должен быть посёлок.
'Если он ещё существует…'
'Беда' уверенно шла на запад вдоль берега. Места, проплывавшие в полукилометре по правую руку, были точной копией того берега, куда выбросило Ваню больше трёх лет тому назад. Восхитительная степь покрытая разнотравьем, впрочем, уже довольно выгоревшим на солнце. 'Клумбы' кустов, да торчащие там и сям кривулины, которые и деревьями то назвать было нельзя. И солнце, и синее безоблачное небо, и жара. Море было спокойным и если бы не заноза неизвестности, в которую они шли, Иван счёл бы это путешествие приятной курортной прогулкой. Весь экипаж (Франц и Игорёк), кроме вперёдсмотрящего Лукина, залез под тент и лениво перебрасывался в картишки. Ваня, стоя за штурвалом, потихоньку начал клевать носом.
