Константин Сизов - Гомер против Одиссея. Расследование великой мистификации
Так, может быть, эти «сыны Зевса», герои ВСЕЙ Эллады были ВЫШЕ спартанского трона? Потому и пропадали все время в поисках подвигов? С трудом верится! Аполлодор придерживается распространенного мнения, что Тиндарей сделал наследником Менелая только ПОСЛЕ СМЕРТИ своих сыновей [5. III. XI, 2]. Однако и он признает, что старый царь полностью сложил с себя власть ДО БЕГСТВА Елены с Парисом [Там же. Эпитома. II, 16 – III, 1]. А вот гомеровской Елене, которая с волнением высматривает своих братьев с троянской стены, почему-то об их смерти неизвестно [1. III, 236—244]. Выбираем Гомера! Несомненно, Диоскуры были живы, когда Тиндарей передал престол Менелаю.
Вспомним: только лишь для того, чтобы восстановить Агамемнона на троне Микен, Тиндарей выступает против собственных зятя и дочери. Более того, спокойно мирится с гибелью зятя и внука от руки Агамемнона. И после всего этого отдает ему и микенский трон, и дочь? Ту самую, чьих мужа и ребенка Агамемнон только что убил?
И над всем этим грозной тенью нависла клятва, намертво связавшая руки почти всем, кто мог бы попытаться помешать столь странному ходу событий!
Объяснить происходящее можно только одним. Допустить внешнее воздействие на волю спартанского царя. Медленное, но неуклонное. Какое именно: шантаж, хитрое мошенничество, умелое внушение с подавлением воли или даже травки какие тайные использовались – сейчас гадать не имеет смысла. Не вызывает сомнений одно: КОМУ ЭТО БЫЛО ВЫГОДНО.
Скорее всего, законные наследники спартанского трона – сыновья Тиндарея, прозванные Диоскурами – были неискушенными как в дворцовых интригах, так и в «скрытых» способах воздействия. Лук да копье, меч да кулак – в этом они не знали равных. Умерщвлять их? В Спарте?! Ни в коем случае! Это ж такие знаменитости! Еще слухи ненужные пойдут. А вот ненавязчиво, но убедительно «посоветовать» им поискать приключений где-нибудь подальше… А их любимые сестренки Елена с Клитемнестрой: ежели чего – в качестве заложниц.
Но вот Менелай с Агамемноном добились своего. Тиндарей так или иначе мертв [7. 78; 16. VIII, XXXIV, 2]. Поскольку больше не нужен. У них есть власть, есть какие-никакие деньги. С начала авантюры по захвату власти над Спартой и Микенами прошло уже лет десять и, скорее всего, не без новых затей со стороны братьев. Затей не столь явных, чтобы от них остались следы в истории. Просто, не таков характер этих ребят, чтобы сидеть без дела. К тому же, как правило, чем больше власти и денег, тем меньше их «хватает». И они разрабатывают гениальный план, позволяющий и пограбить всласть, и авторитет в масштабах всей Эллады приобрести, и при этом еще себя невинными жертвами представить.
Наивные мальчишки Парис и Эней появляются крайне вовремя: случайно или по приглашению. (Ходили слухи [23. 159, q], что незадолго до того Менелай появлялся в Трое, где и познакомился с «вновь обретенным» сыном Приама. Опытный – к тому времени – мошенник быстро вычислил слабое звено в окружении троянского царя!) Париса ловят «на живца» – красивую прислужницу-рабыню (последнее важно: она должна всецело зависеть от Менелая). Очень вкусная приманка! Ясно одно: и Парис, и Эней, и вся команда их корабля твердо знали – это НЕ ЕЛЕНА СПАРТАНСКАЯ. Последнюю они часто могли видеть с Менелаем. Да, конечно, издали есть что-то похожее. Но не Елена! Они, конечно, наивны, но не полные идиоты, чтобы уводить жену у самого́ Менелая!
Приманка ДОЛЖНА БЫЛА обладать привлекательной внешностью. Возможно, служанка была даже красивее Елены, но только красоту прислужниц никто на весь мир прославлять не будет, а то вдруг хозяек своих затмят. Но, даже если не так, если молодая женщина обладала привлекательной, но в целом обычной внешностью: могли ли окружающие, не видевшие Елену или видевшие только издалека, принять рабыню-служанку за прекрасную царицу? Вполне. Магия рекламы! Все дело в пропиаренной красоте Елены. Мол, «раз все вокруг говорят, что неземная красавица, то, значит, так оно и есть. А если я такой уж неземной красоты не вижу, то, стало быть, чего-то не понимаю».
К тому же она и ДОЛЖНА БЫЛА внешне напоминать Елену. А остальное довершил искусный грим…
И не было никакого бегства, не было ограбления! Было спокойное отплытие домой, в Трою. Ну, приглянулась Парису красивая служанка-рабыня. Ну, подарил ему ее щедрый Менелай перед тем, как «вынужден» был срочно уехать на Крит.
Спартиаты исправно несли свою службу. Воинский долг был для них священным. Клятва, присяга – обязательными к исполнению. Не могла охрана царского дворца столь позорно не выполнить свои обязанности, позволить мальчишкам-троянцам умыкнуть царскую жену и царские сокровища! Как не могла эта охрана ВСЯ участвовать в спектакле Менелая. Стражу использовали «втемную». И единственное объяснение поведению охраны: НЕ БЫЛО БЕГСТВА троянцев и не было с ними НИ ЕЛЕНЫ, НИ СОКРОВИЩ. Попробуем представить: Парис, Эней и вся их команда, сгибаясь под тяжестью корзин, мешков и ящиков, пыхтя, сопя и обливаясь потом, шествуют на корабль. Возможно – не один раз. А беспечные спартанские воины с улыбкой наблюдают это представление. Наиболее услужливые помогают донести сокровища. «Что грузите?» – «Казну вашу украли…» – «Шутник!» Можно, конечно, предположить, что сама Елена Прекрасная отдала приказ: «Пропустить!» Но тогда это не бегство! Это законная спартанская царица пожелала куда-то отбыть! «А тебе что за дело до того, Менелай, беглый микенский царевич, муж нашей Елены?» Не проходит такое предположение! Неожиданное появление Менелая и его еще более неожиданное заявление, что троянцы УКРАЛИ из-под носа у опытных воинов и царицу, и сокровища, были для спартанцев как гром среди ясного неба. Именно «украли нашу Елену», а не «Елена сама пожелала отбыть, с вещами». И сам Гомер не раз отмечает, что спартанцы отправились под Трою спасать свою царицу [1. II, 161, 356, 589]. Так что не отдавала Елена приказов! Иначе, какое же это похищение!
Скорее всего, к тому времени уже отправил Менелай настоящую Елену к своему подельнику, простите… деловому партнеру – правителю Египта Протею. А с ней и спартанскую казну, пусть и невелика. Отправил Менелай ту и другую с надежными людьми. Да, видно, проболтался кто-то из них – и пошел гулять слух о призраке Елены!
А может, все было еще проще – и гениальнее! Менелай попросил тайно отвезти незнакомку с небольшим грузом в Египет… самого Париса! Мог ли тот отказать Менелаю, да еще после такого подарка – прелестной рабыни! А в Египте двое слуг таинственной незнакомки сбежали и… Дальнейшее мы уже знаем.
Ну, а пока – с пустотой царицыной светлицы и дворцовой сокровищницы не поспоришь. К тому же смутно вспоминалось спартанским стражникам, что – да, чем-то рабыня рядом с троянскими негодяями напоминала Елену. Чувство вины в сочетании с ненавистью к троянцам составило чудесный коктейль – великолепный стимул для воинской отваги. Целых шестьдесят кораблей спартанских воинов, желающих спасти Елену, набралось [1. II, 581—590]. Кстати, «стимул» – это изначально палка-погонялка для быков.
Аполлодор довольно подробно описывает путешествие Париса (Александра) в Спарту и обратно, сравнивает разные версии, даже упоминает корабела Ферекла, построившего его корабль [5. Эпитома. III, 1]. Поэтому мы не сразу обратили внимание на место в «Илиаде», где предводитель троянского войска Гектор размышляет, не отдать ли ахейцам «все совершенно богатства», что Парис привез в Илион на своих кораблях [1. XXII, 111—121]. То есть кораблей было по меньшей мере два! Но… сенсации не состоялось! Что-то насторожило нас в том, что Гектор хотел вдобавок отдать ахейцам под честное слово старейшин города все троянское золото. Если старейшины отдают золото, в чем они должны клясться!? Такое возможно лишь в одном случае: если золота заведомо не хватает и нужна клятва, что это всё имеющееся пока в наличии золото, но они обещают… Трое не хватает золота?! В размере спартанской казны?! Конечно, можно все списать на войну, на разграбление окрестностей Трои ахейцами. Окрестностей! В сам укрепленный город с начала войны золото должно было стекаться, как раз, чтобы уберечься от разграбления. Никто и мысли не допускал, что ахейцы сумеют захватить город!
Поэтому мы решили обратиться к Гомеру. Оказалось, Гектор хотел отдать золото Трои не вместе, а вместо сокровищ, «стольких же в точности, как в СЛУХАХ об Александре [Парисе], корабли с полными трюмами приведшем в Трою» («παντα μαλ ΟΣΣΑ τ Αλεξανδρος κοιλης ενι νηυσιν ηγαγετο Τροιηνδ» [3. χ, 115—116], перевод наш, при всем уважении к Николаю Гнедичу, переводчику «Илиады»). ЭТО СКОЛЬКО ЖЕ ЗОЛОТА ПО СЛУХАМ УКРАЛ У СПАРТАНЦЕВ ПАРИС?!! И, судя по всему, на переговорах Менелай с Одиссеем затребовали с троянцев эту сумму! Один из приемов ведения финансовых переговоров: «Требуй больше, вдруг получишь!» Прием имеет в русском языке красивое греческое название «понт».
