Фредерик Поол - Торговцы космосом (Операция - Венера)
– Я имею в виду очень грубую и очень грязную игру. Например, вы, случайно, не собирались подстрелить кого-нибудь из ее сотрудников?
– Ну, знаешь ли, Митч!
– Я спрашиваю потому, что вчера в меня стреляли с вертолета, - упрямо продолжал я. - Не представляю, кто бы это мог сделать - разве только Таунтон.
– Таунтон исключается, - категорически сказал Шокен.
Я собрался с духом.
– Фаулер, - произнес я, - скажите честно, вы не получали предупреждения? Возможно, я перехожу дозволенные границы, но я должен знать правду. Речь идет не только обо мне. Речь идет о проекте "Венера".
Румяные, словно яблоки, щеки Фаулера побледнели. По его глазам я понял, что моя карьера и положение служащего высшей категории висят сейчас на волоске.
– Митч, я сделал тебя сотрудником высшей категории прежде всего потому, что считал - ты способен взять на себя такую ответственность. Мне нужно не только умение работать. Работать ты умеешь, я знаю. Но мне казалось, что ты знаешь и кодекс нашей профессии.
Однако я не сдавался.
– Да, сэр.
Шокен сел и закурил сигарету "Старр". После умело рассчитанного секундного колебания он пододвинул ко мне пачку.
– Митч, ты еще молокосос, стал служащим высшей категории совсем недавно. Но в твоих руках теперь немалая власть. Твои несколько слов - и через недели или месяцы судьба полумиллиона потребителей, мужчин и женщин, может полностью измениться. Это власть, Митч, безграничная власть. Ты знаешь старинную поговорку: власть возвышает. Безграничная власть возвышает безгранично.
– Да, Сэр, - снова сказал я. Что-что, а все старинные пословицы и поговорки были мне хорошо известны. Теперь я не сомневался, что он ответит на мой вопрос.
– Ах, Митч, - вздохнул Шокен, мечтательно размахивая сигаретой, - у нас есть права, есть обязанности, но не обходится и без профессиональных неприятностей. Одно немыслимо без другого. Без острой конкурентной борьбы и соперничества вся наша система утратила бы равновесие и полетела вверх тормашками.
– Фаулер, - опасливо прервал я его. - Вы же знаете, я не жалуюсь на систему. Она действует, и это все, что от нее требуется. Знаю, что и конкуренция необходима. И вполне согласен, что мы должны свято блюсти кодекс торговли, даже если Таунтон и затевает что-то против нас. Знаю, что об этом надо помалкивать, иначе вместо того, чтобы работать, заведующие отделами только и будут заботиться о безопасности собственной персоны. Но проект "Венера" у меня в голове, Фаулер. Так мне удобней. Если я стану все записывать, когда же мне работать?
– Разумеется, - согласился он.
– Но, допустим, вы получили предупреждение и, допустим, Таунтон решил первым убрать меня, что будет с проектом "Венера"?
– Ты прав, - согласился Фаулер. - Хорошо, я тебе отвечу. Я не получал предупреждения.
– Спасибо, Фаулер, - воскликнул я искренне. - Однако в меня стреляли. А затем этот случай на аэродроме - может быть, вовсе не случайность. Как вы считаете, Таунтон способен действовать без предупреждения?
– Я не давал ему повода, а ни с того, ни с сего он не решится. Он падок на дешевку, методы его нечестны, но правила игры он знает. Убийство в результате коммерческой конкуренции - это преступление. Убийство без предупреждения - грубейшее нарушение кодекса торговли. А может, ты приударил за чужой женой, Митч?
– Нет, я веду примерный образ жизни. Все это просто непонятно. Должно быть, какая-то ошибка. Мне повезло, что этот парень оказался никудышным стрелком.
– Очень рад за тебя, Митч. А теперь займемся делами. Ты виделся с Джеком О'Ши? - Моя история больше не интересовала его.
– Да. Он приезжает сегодня. Будем работать вместе.
– Прекрасно. Если умело взяться, кое-что от его славы перепадет и нам. Пошевели-ка мозгами, Митч. Не мне тебя учить.
Я понял, что аудиенция окончена.
О'Ши уже ждал меня в приемной. Судя по всему, ожидание не было для него тягостным. Вое девицы из моего отдела плотным кольцом окружили Джека, восседавшего на краешке стола. Грубоватым и самодовольным тоном он что-то рассказывал им. В глазах девушек нетрудно было прочесть: даром что Джек мал ростом, но у него деньги и слава. Именно это мы усердно рекламируем и вбиваем в головы рядовому потребителю. Джек мог выбрать любую из этих девиц. Интересно, сколько их у него было после триумфального возвращения на Землю?
Порядки у меня в отделе строгие, но пришлось довольно громко кашлянуть, прежде чем девицы наконец разбежались по местам.
– Доброе утро, Митч, - приветствовал меня Джек. - Ну как, оправились от потрясения?
– Еще бы. Уже успел пережить новое. Кто-то пытался подстрелить меня. - И я рассказал ему, что произошло вчера вечером Он задумчиво хмыкнул.
– Может, вам обзавестись телохранителем?
– Я уже думал об этом. Но, пожалуй, не стоит. Это какое-то недоразумение.
– Как и тот случай на аэродроме?
Я ответил не сразу.
– Не будем говорить об этом, Джек. Мне и так не по себе.
– Ладно, не будем, - широко улыбнулся он. - Займемся лучше делами. Итак, с чего мы начнем?
– Прежде всего нужны слова. Нужны такие слова о Венере, чтобы они задели людей, встряхнули их, заставили мечтать о переменах, о космосе и новых мирах. Надо, чтобы люди вдруг почувствовали неудовлетворенность и им захотелось бы чего-то нового, захотелось представить себе, какими они могли быть. Нужны слова, которые заставили бы их гордиться тем, что они умеют мечтать, а отнюдь не стыдиться этого. Слова, которые должны пробудить у них чувство гордости за то, что существуют "Индиастрия", "Старзелиус" и "Фаулер Шокен" и негодование по поводу того, что есть на свете "Юниверсал продактс" и "Таунтон".
Джек уставился на меня, разинув рот.
– Вы это серьезно? - наконец вымолвил он.
– Теперь вы с нами, Джек, - ответил я прямо. - И вам следует знать, что мы работаем именно так. Ведь и вас мы заполучили в потребители только таким образом.
– Не понимаю.
– Вы, кажется, носите костюм и обувь фирмы "Старзелиус". Значит, нашей рекламе все же удалось вас поймать. С одной стороны, вас пытались обработать "Юниверсал Продактс" и "Таунтон", с другой - "Старзелиус" и "Фаулер Шокен". Вы выбрали "Старзелиус". Мы исподволь проникли в ваше подсознание и убедили вас, что есть что-то особенно хорошее в товарах фирмы "Старзелиус" и что-то особенно скверное в товарах "Юниверсал продактс".
– Да я никогда не читаю рекламных объявлений! - запротестовал Джек.
Я улыбнулся.
– Лучшей похвалы нашей работе не придумаешь.
– Даю слово, - воскликнул Джек, - как только вернусь в гостиницу, выброшу все свои пожитки в мусоропровод.
– И чемоданы? - спросил я. - И чемоданы фирмы "Старзелиус"?
Он испуганно взглянул на меня, потом твердо сказал:
– И чемоданы. А по телефону закажу себе все новое у фирмы "Юниверсал". И вам не удастся мне помешать.
– А мы и не собираемся, Джек. Нам это только на руку. Слушайте, что произойдет потом. Вы закажете себе полный комплект одежды у фирмы "Юниверсал". И чемоданы тоже. Какое-то время вы будете носить вещи и пользоваться чемоданами марки "Юниверсал". Но вас не будет покидать смутное чувство неудовлетворенности. Оно пагубно отразится на вашей мужской полноценности, ибо наша реклама, хотя вы и утверждаете, что игнорируете ее, давно убедила вас, как небезопасно для настоящего мужчины пользоваться товарами любой другой фирмы. Ваше самолюбие будет ущемлено, где-то в глубине души вы будете знать, что пользуетесь не самым лучшим. И наконец, вы подсознательно решите, что больше так продолжаться не может, и вдруг начнете "терять" одну за другой вещи, проданные вам фирмой "Юниверсал". Случайно вы обнаружите, как трудно попасть ногой в штанину брюк, купленных у фирмы "Юниверсал", а ее чемоданы покажутся вам невместительными и неудобными. И тогда у вас вдруг отшибет память, вы помчитесь в магазины и снова купите себе полный комплект одежды и чемоданов нашей фирмы "Старзелиус", черт возьми.
Джек О'Ши растерянно улыбнулся.
– И всего этого вы добились при помощи слов?
– Слов, графических изображений. Воздействуя на зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Но прежде всего при помощи слов. Вы читаете стихи?
– Боже сохрани, конечно, нет! Кто в каше время их читает?
– Я не имеют в виду современные. Здесь вы безусловно правы. Но стихи Китса, Суинберна, Уайли - великих поэтов-лириков.
– Почитывал в свое время, - осторожно признался Джек. - Ну и что из этого?
– Я хочу предложить вам провести несколько часов в обществе одной из величайших лирических поэтесс современности. Тильди Матис сама не подозревает, что она поэтесса, и считает себя простым сочинителем рекламы. Не разубеждайте ее. Зачем делать человека несчастным?
Ты, непорочная невеста тишины,
Приемное дитя Молчания и медленно текущих лет.
[Китс, "Ода греческой Урне"]
Вот и она могла бы писать так, если бы не жила в век рекламы. Что поделаешь, расцвет рекламы - это закат лирической поэзии. Прямая зависимость. Людей, способных находить слова, звучащие как музыка, волнующие сердца, не так уж много. Когда работа в рекламном агентстве стала делом прибыльным, поэты ушли туда, а лирическую поэзию отдали на откуп бездарным писакам, которые вынуждены кривляться и кричать, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание.
