Владимир Шкаликов - Колымский тоннель
Такэси, в это время что-то соображавший, было видно, принял решение:
— Не будем откладывать на завтра, — заявил он весело. — Это вас только зря истомит. Я чувствую, что с карточками в кармане вы будете спать спокойнее.
Его товарищи дружно, но не обидно рассмеялись.
— Сразу пойдем в Минспрос, — продолжал Такэси, — запишем вас на работу…
— Потом сразу переоденем, — подсказал Иван.
— Само собой, — кивнул Такэси, — только немного отмоем.
Снова сочувственный смех.
— Красивых-чистых накормим, — продолжал Такэси, — тогда и отправимся в Документарий.
— А успеем? — деловито спросил Краснов.
Сквозь улыбки был ответ:
— Туда можно хоть ночью.
Краснов поймал себя на том, что сам, как Светка, пожимает плечами. Поглядел на нее — она опять была занята пейзажем. Утомленный непонятностями, Краснов потерял охоту разговаривать и тоже сделал вид, будто заинтересовался чем-то за окном. Интересоваться, правда, было особенно нечем. С достаточным однообразием появлялись и исчезали группы ветряков, высокие и невысокие мачты с тарелками, которые Иван назвал ретрансляторами Рескоса. Встречались огороженные строения с просторными дворами, с башнями наподобие силосных, а рядом с ними — немногочисленные жилища с обязательными ветряками, с какими-то неподвижными яркими машинами. Все машины были без колес, но одну Краснов заметил в движении: она, как показалось издали, ползла по траве и тащила за собой платформу, тоже без колес, нагруженную огромной копной сена. Следов за этим составом не оставалось. К машинам Краснов был с детства равнодушен и слегка удивился только абсолютному отсутствию дорог. Но и об этом спрашивать не стал — и так был сыт по горло.
Несколько платформ вагон пролетел без остановки, потому что они были пустые, а на вопрос из-под потолка, нет ли желающих сойти, сидящий у окна Ганс Христиан нажимал белую кнопочку. Рядом с белой была еще красная кнопочка, и Краснов понял, что при желании может нажать ее, сойти на незнакомой платформе, дождаться обратного вагона и… Желание вернуться было, но после некоторого размышления настолько слабое, что не стоило никаких усилий его подавить. Даже вернувшись точно в свой мир и к своему лагерю, Краснов мог ожидать любой пакости, особенно если сбежавший однофамилец оклемался и отправил Кешку на тот свет. Или капитан Краснов не знает своего зама Давыдова или Давыдов сделает все возможное, чтобы связать двух Красновых одной ниточкой и занять место начальника лагеря. Нет уж! Краснов решил раз в жизни хорошо рискнуть. Что-то в этих трех ребятах подсказывало ему, что с ними и здесь — рисковать можно.
У одной платформы машинист (или как его там?) затормозил без спроса, и в вагон вошла подтянутая пожилая женщина с сумкой через плечо, одетая похоже на спутников Краснова. Она от двери сказала: "Привет, хозяева!" и вежливо села в сторонке.
— У вас всех так называют? — спросила Светлана.
— Как? — не понял Кампай.
— Ну, хозяевами.
— Конечно. А у вас не так?
— У нас — товарищи. А было — господа. Еще — граждане.
Трое староверов переглянулись. Ганс Христиан пожал плечами.
— А чем плохо? — спросил сурово Краснов.
— Да нет, — быстро ответил тот. — Называй как хочешь, был бы смысл.
Краснов чуть не рявкнул: "А чем тебе "товарищ" не правится?" Но спохватился и сказал первое, что подвернулось:
— Попить бы. Там воды не осталось?
Иван потянулся было к сетке над окном, куда они забросили сумки, но Ганс его остановил, — что-то нажал под столиком, сдвинул на стене часть панели, и в открывшейся нише обнаружилось несколько ярких баночек стаканного объема. Ганс подал одну банку Краснову и показал, как открыть. Вторую предложил Светлане. Она качнула головой:
— Мне бы… наоборот.
Сидевший с краю Такэси поднялся:
— Пойдем, научу. Там кое-что надо знать.
"Как в буфет повел, — Краснов ревниво посмотрел им вслед. — Небось невелика наука, сама бы разобралась. Поезд и поезд".
Такэси вернулся сразу, потом пришла Светлана и, усмехаясь, пробормотала:
— Да-а, Вася… Вот это поезд…
Краснов вертел в руках пустую баночку из невесомого материала и взглядом примеривался открыть окно, чтобы запустить ею в пространство. Но Ганс протянул руку, поставил баночку на прежнее место и толкнул ее вбок. Что-то там открылось, и она с легким стуком улетела вниз внутри стены.
— Что пил, Вася?
Он кивнул Гансу, и тот подал ей полную баночку. Краснов уже опытной рукой помог открыть, она отхлебнула и сказала тем же тоном, что о походе в туалет:
— Да-а, ребята… Хорошо вы в Америке питаетесь.
Немного обидно напомнила Краснову его допрос возле тоннеля. Или это он просто устал? Трое хозяев, и она вместе с ними, засмеялись совсем без злобы. Вообще они были даже какие-то слишком беззлобные ребята. В любой момент были готовы простить. За все могли извиниться. Не было в них привычного Краснову стремления любой ценой оказаться сверху. Они слегка напоминали ему некоторых интеллигентов, с которыми пришлось возиться в городском кабинете до войны. Но с теми было ясно, те просто робели перед органами, перед грозной формой НКВД, а эти-то вообще такие… Какие они? Мягкие? Кем-то запуганные? Хитрые и коварные? Их техника выше нашей. Каково-то они допрашивают? Краснов еще раз поглядел на красную кнопку: сойти и вернуться, среди своих уж как — нибудь… Но в эти секунды вагон окружила целая роща ветряков, и он понял, почуял, что ближайшая станция — Магадан.
5. Столица Колымского края
Машинально Краснов запел тихонько, глядя в стол:
По курсу вставал Магадан,
Столица Колымского края…
Светлана толкнула его в бок:
— Вась! Эта тетка на меня пялится.
И закуталась покрепче в ватник.
Пожилая пассажирка — видимо, из женского любопытства — села так, чтобы видеть Светлану, и теперь откровенно ее разглядывала.
— В этой фуфайке, — Краснов усмехнулся, — ты сама рядом с ней — тетка.
Светлана насупилась и отвернулась к окну, в которое уже вползал город.
Краснов, конечно, ожидал увидеть не тот Магадан, который знал по редким посещениям, но действительность ошеломила и подавила его несходством. Если бы даже сам нарком, то есть уже министр, самый грозный из всех министров[2], потребовал от капитана дать описание увиденного, Краснов лучше дал бы себя сразу расстрелять за молчание, чем потом мучиться на допросах ("Чьей разведке ты продался?") и кончить жизнь в сумасшедшем доме. Улицы-сады, дома-свечи, дома-грибы, дома-пирамиды, дома — невесть-что-такое, бесшумные яркие автомобили без колес, неописуемое разнообразие одежд у совершенно невероятного, разноцветного разнолюдья… И это только мельком, на лету.
Его тронули за плечо. Это подошла пожилая попутчица.
— Пожалуй мне свою спутницу, если можно. Очень прошу.
Она просила вежливо и весело улыбалась. Когда Краснов толкнул Светку и та оторвалась от окна, тон женщины сделался почти заискивающим:
— Хозяечка, боюсь не увидеть тебя больше, я не в городе живу. Отойдем на женский разговор.
Светлана пожала плечами, выбралась в проход и, вертя головой от окна к окну, отошла с женщиной.
Староверы переглянулись, усмехнулись, и Иван сказал:
— Конечно.
Скорость вагона быстро падала. Краснов увидел, как Светлана прошла мимо и остановилась у двери, спиной к нему. Другая села рядом, толкнув его бедром к окну. Тогда он понял:
— Махнулись куртками! Ну, бабы!
— Она просила адрес, — объяснила Светлана. — Хотела снять выкройку, чтобы сшить себе фуфайку. Говорит, на ферме удобно очень. Я и предложила сменяться: адреса-то не знаю. Да и глазеть на улице не будут… Зато она пригласила в гости, вот!
Светлана сунула Краснову под нос карточку пожилой дамы: "Ольга Селянина. Оленеферма. Оротукан".
Вагон остановился. Дверь сдвинулась. Под веселый потолочный голос: "Приехали, хозяева, здравствуйте!" счастливая женщина в фуфайке приветливо махнула рукой и исчезла. "Через десять минут обратно", — сообщил машинист. В вагон начали входить новые пассажиры. Женщины оглядывались — на фуфайку, мужчины выкрикивали: "Привет!".
На платформе пятеро подпольщиков задержались. Вид с высоты эстакады стоил внимания. Светлана ахала объяснениям хозяев и не забывала коситься на шикарную обнову, отделанную и утепленную натуральным лисьим мехом. Шепнула: "Вася, я в ней изжарюсь!" и терлась голыми коленками друг об дружку, потому что в Магадане оказалось гораздо холоднее, чем в полутора тысячах километров к северу.
— Пойдем, — сказал ей Краснов. — Верх изжарится, а низ отмерзнет.
— Ценю ваше беспокойство! — Светлана прыснула. Но вниз не спешила, а повернулась к хозяевам: — Мальчики, что такое Слияние?
