Виктор Кривопусков - Мятежный Карабах
– Он Москвой-то в Азербайджан послан, прежде всего, для того, чтобы следить за межнациональными отношениями, развивать интернационализм и сплачивать народы, не допустить проявлений национализма и сепаратизма в республике. Кстати, уважаемый Виктор Владимирович, Поляничко ваш земляк – ростовчанин, из многонационального города Ростова-на-Дону. А что на деле? Из официальных выступлений и заявлений можно сделать один вывод, что товарищ Поляничко самый ярый азербайджанский националист. С его одобрения и под его именем в Карабахе против армянского населения осуществляются все карательные меры. А ведь, должен признаться, мы с Виктором Петровичем были дружны, семьями неоднократно встречались, он даже гостил у меня в Ереване, как и я у него на Урале. У него практически все мои книги имеются. Мои взгляды на
[стр. 41] Мятежный Карабах
проведение Азербайджаном своеобразной национальной политики в отношении армян давно знает. И, как я помню, он, по крайней мере, их не отрицал. Но как только стал в Азербайджане вторым секретарем ЦК партии, перестал общаться, а теперь, очевидно, я для него стал просто врагом. Комендант же Района чрезвычайного положения генерал Сафонов со слепой преданностью служит Поляничко, а значит исполняет любые поручения Баку. Между прочим, известно, что генерал изрядно задобрен азербайджанским руководством дорогостоящими подарками. Глядя на них, стараются не отставать и многие их подчиненные.
Зорий Балаян горячо говорил о чрезвычайной опасности воинствующего исламского фундаментализма в Азербайджане и некоторых других республиках страны. Не только для армянского народа или народов СССР, но для всей планеты. Его адепты хитро и ловко используют отдельные суры Корана, вырывают их из контекста. Особенно опасен ваххабизм. Создается впечатление, что правоверный, убивая неверных, сжигая дома, насилуя женщин, тем самым открывает ct6e дорогу в рай. Громадные массы азербайджанцев, особенно молодежи на всей территории Азербайджана вовлечены в антиармянские бойни и погромы, познали вкус крови и безнаказанности. Задумываются ли над этим сами идеологи-исламисты? Получается, что они вполне осознанно стремятся к достижению таких результатов? И что делать нам? В памяти армян навсегда сохранятся черные дни Сумгаита, Кировабада, Баку… Почему союзное руководство не может понять, как далеко в Азербайджане зашел разрыв межнациональных отношений между двумя народами?
Нет оправдания турецкому геноциду армян, который воскрешен в современном Азербайджане, стремлению привить азербайджанскому народу известный всему миру религиозный фанатизм турок – патологическое рьяное выполнение турецкой толпой любых, даже самых диких, самых бесчеловечных установок начальства. В том числе, религиозную нетерпимость, истребление руками толпы, так называемых, неверных, включая детей, женщин, стариков. Турецкий народ сам является заложником геноцида армян.
[стр. 42] Виктор Кривопусков
Обвинять надо имена конкретных палачей, конкретные организации, выработавшие идеи геноцида армян, и не только армян в Османской империи. При этом мой собеседник не скрывал уважения, скажем, к исламской республике Иран, не приемлющей преступных корней пантюркизма. Я вспомнил, что несколько лет назад читал об этом в книгах Зория Балаяна «Очаг» и «Крылья». Но тогда так остро эти проблемы я не воспринял.
Что еще я вынес из этого ночного разговора, а потом и других встреч с Зорием Балаяном? Те, кто читал книги, статьи специального или собственного корреспондента Балаяна в популярных газетах Советского Союза «Литературная газета», «Комсомольская правда», «Известия», миллионных журналах «Смена», «Новый мир», «Современник», «Дружба народов» помнят его, как острого публициста-аналитика, глубоко исследовавшего внутренний потенциал и нравственные людские качества представителей разных народов нашего многонационального Союза, как писателя, умевшего предвидеть многие актуальные проблемы современности, страстно подчеркивающего самобытность и преданность своей малой родине. Недаром он был лауреатом Всесоюзной премии Николая Островского и премии Союза журналистов СССР. В ту ночь я понял, что он еще и талантливый рассказчик с прекрасным чувством юмора, хорошо знающий русский язык и русский фольклор, плодотворно укрепившийся в нем в рязанские годы студенческой учебы и есенинских паломничеств. Нельзя было не заметить, какая у него великолепная память, какая выразительная и сильная логика убеждения, внутренняя нетерпимость к тем, кто проявлял жестокость, грубость, националистическое высокомерие, нравственную неразборчивость, готов был лгать и угодничать. Балаян остро реагировал на равнодушие, небрежение к вековым народным традициям и в отношении родного Карабаха, и в отношении к России, ставшей ему второй родиной. Он прожил в ней почти четверть века, из них ровно десять лет, работал главным невропатологом областной больницы на далеком полуострове Камчатка. За эти годы он стал еще и известным путешественником, с русскими друзьями на самодельной лодке совершил плава[стр. 43] Мятежный Карабах
ния по внутренним водным путям СССР протяженностью 32 тысячи километров, в том числе по Охотскому, Черному, Азовскому, Балтийскому морям, по озерам Байкал, Ладога, Онега, рекам Амур, Ангара, Обь, Енисей, Кама, Волга, Днепр, Дон, Днестр, Неман и другим. На его счету и четырехмесячный переход на собачьих и оленьих упряжках по камчатской и чукотской тундре до Ледовитого океана, совершенный вместе с известным уже в то время киноактером Никитой Михалковым. Стал мастером спорта СССР, отличником здравоохранения СССР.
Выходило, он в своей жизни не упустил ничего: в родовую твердость воли и верность Арцаху-Карабаху щедро прибавил российской четырехлетней матросской закалки, многогранность познаний и интерес к различным наукам, особенно естественным. В нем легко угадывалось удивительно гармоничное сочетание разных профессиональных и человеческих качеств и навыков: широкая и многранная практика врача, надежная хватка альпиниста и путешественника, быстрота и четкость мысли журналиста и политика, прозорливость, терпимость, глубокая внутренняя убежденность и праведность мудреца. Все это щедро дополнено мировой энциклопедичностью и многоцветием армяно-русской культуры, высокой интеллигентностью в общении, умением выслушать собеседника, внять его доводам.
Стало ли мне легче ориентироваться в карабахской обстановке после встречи с Зорием Балаяном? Да нет, конечно. И дело было совсем не в том, что в блокноте обозначился длинный перечень новых проблем. Просто сразу принять на веру доводы Балаяна, как человек достаточно осторожный, я не мог. Довлели и московские установки. Но и отвергнуть сказанное Балаяном тоже оказалось невозможно. В одном я был уверен: отправившись на эту встречу, я поступил правильно. Буду думать и разбираться с тем, что узнал, а остальное покажет жизнь и время.
Завершая нашу ночную беседу, Зорий Балаян пошутил, что он оценил мою готовность встретиться с ним, особенно после недавней провокации, когда рижские омоновцы по приказу генерала Сафонова пытались выбить дверь в квартире тещи, чтобы задержать его и передать азербайджанским
[стр. 44] Виктор Кривопусков
милиционерам для расправы. Нам обоим показалось, что наша встреча будет залогом будущих справедливых и доверительных отношений. И, конечно, мне надо чаще встречаться с представителями различных слоев населения Карабаха, побывать в облисполкоме, который решает задачи жизнеобеспечения области. Зорий пообещал в ближайшее время помочь в организации встреч с людьми, участвующими в Карабахском движении, в том числе с моими коллегами по комсомольской работе в прошлом: Сержем Саркисяном и Робертом Кочаряном. По-настоящему я могу рассчитывать и на Маврена Григоряна, которому Зорий доверяет как себе самому.
По дороге со встречи с Зорием Балаяном до гостиницы капитан Григорян, ждавший меня все это время в полудреме в милицейской машине, поинтересовался, как меня встретила тетушка Гоар, и добавил, что она наверняка довольна, так как сегодня Зорий ночь провел у нее. В ответ на мой удивленный взгляд, Григорян рассказал, что Балаяну приходится избегать провокаций, постоянно устраиваемых спецслужбами Азербайджана, иной раз весьма серьезных, с угрозой для жизни. Из-за этого Зорий, теперь редко бывает в доме мамы, а ночует там еще реже. Вообще-то в Степанакерте Зорий Балаян прописан по улице Дзержинского у своей тещи, известного врача-гениколога тетушки Марго. И это ни для кого не тайна. Не были тайной и неоднократные провокации азербайджанцев против ее зятя, неугодного властям. Пришлось в квартире матушки Марго заменить обычную деревянную дверь на железную. А вот где он будет ночевать в очередной раз, и сам Зорий обычно не знает до наступления темноты. Определиться в этом ему каждый раз заботливо помогают друзья по Карабахскому движению. Конечно, бывали случаи, что ночевал у своей мамы на улице адмирала Исакова, либо у главного хирурга областной больницы Валерия Марутяна, друга и родного брата жены. Но чаще всего ночлегом Балаяна становится квартира кого-то из многочисленных сподвижников по Карабахскому движению.
