Олег Шушаков - Зимняя война
У дверей сидел сотрудник Особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД и проверял пропуски у всех входящих и выходящих. С отметкой в журнале дежурства.
А внутри с увеличительными стеклами в руках день и ночь ползали по планшетам десятки старших и средних командиров - преподаватели и слушатели факультета авиационных штурманов Военной Воздушной академии, штурманы отдельной скоростной бомбардировочной эскадрильи при ВВА, девятой дальней разведывательной эскадрильи ВВС МВО, а также пятого, двадцать первого и пятьдесят третьего дальнебомбардировочных авиаполков Первой отдельной авиационной армии РГК.
Ползали с единственной целью - провести точную идентификацию финских долговременных оборонительных сооружений, упоминаемых в донесениях, докладах, сводках и разведывательных спецсообщениях. Источник поступления информации был не важен. Проверяли все поступающие сведения без исключения.
Главное - найти эти ДОТы и ДЗОТы, береговые батареи и склады боеприпасов, и привязать к ориентирам на местности! Чтобы потом раздолбать тонными и полутонными фугасными авиабомбами вдребезги! А все, что уцелеет добить артиллерией крупного калибра! Морской и сухопутной.
И нашли. И привязали.
Пришло время долбать!
В три часа утра тридцатого ноября на авиабазах Первой авиационной армии Резерва Главного Командования в Монино, Калинине и Иваново заревели авиамоторы.
А через час тяжело груженые ТБ, ДБ и СБ один за другим стали отрываться от бетонных полос, медленно набирая высоту и вставая в круг над аэродромом в ожидании своих товарищей.
На полетных картах у каждого экипажа были указаны конкретные цели. Которые во время митинга они торжественно поклялись уничтожить. И которые теперь будут бомбить каждый день! До тех пор пока не уничтожат! То есть, пока их уничтожение не подтвердит фотоконтроль и доклады наземных войск.
Подвергать бомбардировке населенные пункты, было категорически запрещено. Экипажи, нарушившие приказ, в полном составе, включая воздушных стрелков и мотористов, ждал трибунал. Со всеми вытекающими последствиями.
Собравшись вдоль линейного ориентира - железной дороги Москва-Ленинград, как они не раз это делали в ходе подготовки к первомайским парадам, полки двинулись на север. Истребительное прикрытие (три полка пятьдесят девятой истребительной авиабригады) должно было присоединиться к ним под Ленинградом.
Огромную колонну из трех с лишним сотен машин возглавлял командующий армией Герой Советского Союза комдив Тхор со своим флагштурманом Героем Советского Союза комбригом Данилиным. И его помощниками, которые должны были поддерживать связь со всеми соединениями и строго следить за прохождением контрольных точек.
Комдив вел самолет так плавно, что стрелки приборов застыли на циферблатах как приклеенные. Под крылом проплывали заснеженные леса и поля.
Но мысли его были далеко…
После окончания боевых действий в Северо-Восточном Китае части Первой и Третьей отдельных авиационных армий РГК возвратились в места основного базирования. Личный состав обмыл заслуженные боевые награды, досрочные очередные и внеочередные воинские звания, и приступил к плановой боевой учебе и техническому обслуживанию материальной части. А на подпись командирам и начальникам всех степеней легли длинные списки отпускников.
Обрадованные жены принялись укладывать чемоданы, предвкушая долгожданный отпуск и несколько недель безоблачного счастья. И с трудом справились со слезами, узнав, что все отпуска задержаны. На неопределенный срок.
Военкомы и политработники пытались успокоить встревоженных женщин как могли. Но не очень в этом преуспели. В Европе полыхала война. И тяжелые предчувствия, охватившие женские сердца, развеять было нелегко.
Так или иначе, тщательно уложенные чемоданы были распакованы и снова засунуты в шкафы и кладовки. С глаз долой. До лучших времен…
В середине октября, когда передислокация армии на подмосковные аэродромы была завершена, комдив Тхор смог, наконец, заняться личными делами. Оставив на хозяйстве заместителя, он сел в штабной «Дуглас» и вылетел в Воронеж.
Потому что по информации начальника особого отдела именно там спряталась эта сволочь!! Бывший начальник политуправления Забайкальского военного округа дивизионный комиссар Васильев. С женой. И ребенком.
Его, Григория, ребенком! И его, Григория, женой!!
Бывшей…
Прилетев в Воронеж, он взял «эмку» начальника сто двенадцатой авиабазы и поехал в город. Адресок Васильева у него имелся. Уволившись из кадров РККА, этот мерзавец и на гражданке неплохо устроился! Работал редактором городской газеты и получил отдельную жилплощадь в центре с телефоном.
Григорий прямо с аэродрома позвонил в редакцию и попросил пригласить товарища Васильева. Ему ответили, что Георгий Андрианович уехал в горком на заседание бюро, вернется вечером, а кто его спрашивает?
- Комдив Тхор, - ответил Григорий и повесил трубку.
Когда боец довез его до места, комдив достал из кобуры ТТ и вынул обойму. На всякий случай. От греха.
- Ждать здесь! - приказал он шоферу и вышел из машины.
Поднявшись на верхний этаж, Григорий постоял на лестничной площадке. Пытаясь унять бешено бьющееся сердце. И хоть немного успокоиться. А потом постучал.
Послышались легкие шаги. И сердце замерло в его груди…
Потому что это были ее шаги!
Наталья открыла дверь. И ахнула. И отшатнулась, прижав ладошку ко рту.
Она стояла перед ним в домашнем фланелевом халате. Стройная и полногрудая. Черная коса небрежно заколота на затылке. Огромные синие глаза смотрели на него в упор. Медленно наполняясь слезами…
Григорий шагнул к ней. Обнял. И припал к губам.
Она всхлипнула, обвила его за шею руками и ответила на поцелуй. Григорий, не глядя, притворил за собой дверь и задвинул засов. А потом подхватил ее на руки и унес в комнату. На кровать…
Какое-то время спустя, когда они пришли, наконец, в себя, Григорий встал, молча оделся и отошел к окну. А она уткнулась лицом в измятую подушку и расплакалась…
Вдруг скрипнула дверь. Он обернулся и увидел детскую мордашку, осторожно заглядывающую в щелку. Наталья проглотила слезы, села и быстро набросила халат.
- Мамочка! - пролепетала малышка, подбежала и залезла к ней на колени. - А кто этот дядя? - громко прошептала она, уткнувшись в материнское плечо и косясь на Григория. - Почему ты плачешь? Этот дядя плохой, да? Это он тебя обидел?
У комдива так защемило сердце, что из глаз брызнули слезы.
Потому что это была его дочь! Которую он не видел два года. И для которой теперь был чужим дядей.
- Это не дядя, Машенька, - сказала Наталья. - Это твой папа.
- Нет! - крикнула девочка. - Это не мой папа! Мой папа - герой! Его убили на войне! Ты сама говорила!
Григорий вытер глаза тыльной стороной ладони.
- Меня не убили, - он подошел и присел на корточки перед дочуркой. - А только ранили. А все подумали, что убили. И мама тоже. А я вернулся. Так иногда случается…
- А как тебя зовут? - недоверчиво спросила малышка. - Моего папу зовут Гриша. А тебя? Ты тоже герой?
- Тоже, - грустно улыбнулся он.
За дверями послышался детский плач. Наталья встревожено посмотрела на Григория. Посадила девочку на кровать и вышла из комнаты.
Он зажмурился… У нее был второй ребенок. От Васильева.
- Дядя-папа, - тихонько подергала его за рукав дочка. - Тебе плохо? У тебя что-то болит, да?
Он открыл глаза и покачал головой, а потом взял ее на руки.
- А это ордена? - спросила она. - А они настоящие?
Григорий кивнул.
- Это Сашка плачет, - сообщила Маша. - Он еще маленький. А мне скоро будет уже четыре годика! - похвасталась она. - А они золотые? А можно их потрогать?..
В спальню вернулась Наталья. С годовалым малышом в ползунках и распашонке. Подошла и села рядом с Григорием. Который глядел на ребенка во все глаза.
- Мамочка! - закричала Маша. - Смотри, как дядя-папа похож на Сашку!
Они и, правда, были похожи как две капли воды. Оба скуластые, курносые, темно-русые и сероглазые.
- Мой? - прошептал Григорий, не смея в это поверить.
- Твой, - прошептала Наталья.
- Но, как же так? - спросил он.
- Машенька, - сказала Наталья, поднимаясь. - Давай ты поиграешь немного с Сашей. А мы с твоим папой поговорим. А потом мы все вместе поиграем? Ты же у меня совсем большая девочка! И все понимаешь. А нам с папой надо поговорить.
- Ну, что с вами поделаешь, - вздохнула малышка, совсем как взрослая. - Пойдем уже, - она взяла мать за руку и повернулась к Григорию. - Только ты никуда не уходи, ладно? Не уйдешь?
- Не уйду, - сказал он.
А когда они вышли, обхватил руками голову и застонал.
Что же делать? Что же теперь делать?!..
