Влад Савин - Поворот оверштаг
— Знаете, Александр Эмильевич, был такой человек, Курчевский, который после каждого провала точно так же клялся, что вот следующая модель будет выше всех похвал. Вы знаете, чем он кончил? А вы считали, какой вред он нанес нашей обороноспособности, да еще перед войной? Сколько ресурса и времени ушло на тысячи его «шедевров», годных лишь в металлолом? Государство не может позволить себе щедро оплачивать творческий поиск, пусть даже и очень талантливых личностей, не получая за это ничего. Вы можете поручиться, что в следующей модели, предъявленной в названный вами срок, вы добьетесь результата? Если нет, то эта бумажка сейчас же отправится в корзину, а вы работайте, как раньше, но навсегда забудьте о каких-то гранатометах. Если да, то вам дадут такую возможность. Но если не справитесь, то уж не взыщите. Выбирайте сами свой путь. Итак, что?
— Я выбираю… Да, товарищ нарком.
— Почему? Вы понимаете, что вполне можете отправиться вслед за Таубиным?
— Я думаю о наших бойцах, которые на фронте тоже рискуют жизнью. А могли бы — меньше, будь у них лучшее оружие. Это и моя война, Лаврентий Павлович. Позвольте и мне исполнить свой долг.
«Убежденный, — подумал Берия, вспоминая биографию Нудельмана в той истории. — Будет возглавлять свое ОКБ-16 еще пятьдесят лет. С его чертежей пойдут авиапушки для реактивных истребителей, о которых мы сейчас не можем и мечтать. И „Стрелы“ — пехотные ракеты против самолетов, тоже будут его. Интересно, в той истории, при этой беседе, меня и его, какое решение я принял там? Но я знаю и другое: АГ-3 так и не появился. Значит, или этого разговора не было вовсе, или там он сказал „нет“. И в любом случае потерять такую голову, такого конструктора будет большой потерей для СССР. И в этой войне, и в той, третьей, несостоявшейся».
— Я вам делаю встречное предложение, Александр Эмильевич, которое вы, надеюсь, примете. Что вы скажете про это?
Описание гранатомета АГС-17, «Пламя». Чертежи, схемы, фотографии. Описание патрона. Наставление по эксплуатации. Наставление по боевому применению. Хорош все же поиск информации у потомков. Меньше чем за час, узнав о предстоящей беседе, быстро найти нужное, распечатать, скопировать, скомпоновать. И сделать это самому, не посвящая лишних.
— Я верю, Александр Эмильевич, в ваш талант. И ценю вашу уверенность. Однако же улучшенного АГ-2 пока еще нет в природе. А это вот — было. И стреляло. Работало отлично, без нареканий.
— Откуда это?
— А вот об этом, Александр Эмильевич, вы никогда спрашивать не будете. Потому что никто вам не ответит. Создатели этого великолепного оружия были вредительски уничтожены врагом народа Ежовым вместе со всеми материалами, кроме сохранившихся, очень немногих. Так как, беретесь?
«При том что с тебя снимется ответственность, если не сумеешь, — подумал Берия. — Год принятия на вооружение — семьдесят первый, двадцать девять лет тому вперед. Может быть, с нашим производством, из наших материалов задача не имеет решения вообще. Но попытаться стоит. Так что тебя никто не будет винить — но тебе лучше пока об этом не знать, чтоб стимулировало».
— Я берусь. Конструкция выглядит достаточно проработанной. Явно мастер проектировал. Я… его знал?
«Не знал, — подумал Берия. — Корняков Александр Федорович, других данных нет, ни биографии, ни даже года рождения. Может, он малец еще, а может, уже в армии. Если так, надеюсь, в нашей, уже измененной истории он останется жив».
— Нет. Этого человека вы знать никак не могли. Надеюсь, вы понимаете, что основную задачу ОКБ, вооружения для наших ВВС, с вас никто не снимает? Справитесь? Может быть, вам люди нужны, оборудование?
— Ну, если только помещение побольше. Да, и из оборудования кое-что. Если еще немного людей, а то бывает, нам своими руками делать образцы приходится, и даже хозработами заниматься — совсем великолепно.
«Одессит! — подумал Берия. — Своего не упустит никогда».
— Заявку, пожалуйста, со списком — что, в каких количествах, в какой срок. Проследим, чтоб выделили. Еще что-нибудь?
— А… от тех, кто делал вот это, осталось еще что-нибудь?
— А вы уверены, что сейчас это вам чем-то поможет? Конкретно в этой поставленной и далеко не легкой задаче? Хотя у вас перед всеми другими конструкторами есть одно очень серьезное преимущество.
— Какое же? Куда мне равняться с такими, как Федоров, Дегтярев.
«И этот туда же, — подумал Берия. — Если б не прокол тогда с Таубиным, на месте Симонова должен был бы быть ты. Но — нельзя. И коллеги не поймут, те же маститые „мэтры“, если ты будешь им задачи ставить с правами замнаркома. И что еще серьезнее, товарищ Сталин не одобрит. Так что не быть тебе посвященным в тайну, но на своем месте ты точно сможешь больше потянуть. Особенно при поддержке».
— Высшее образование. Мне кажется, вы сами не понимаете, насколько это важно. К примеру, опытный старый рабочий легко может заткнуть за пояс молодого инженера. Он «на глаз» знает, что в данной печке при данном режиме данная сталь должна иметь такой цвет, а если не имеет, то надо проверять то-то и то-то. А если заменить печку, сталь или режим обработки? Что будет делать даже очень хороший практик без теоретической базы? Не понимаете? Хорошо, объясняю подробно, что я от вас хочу. Отчего-то вы, конструктора, сочиняя, совсем не думаете о технологии. К чему, если высококвалифицированные рабочие КБ вручную сделают опытную партию? А потом понять не можем, отчего это цена зашкаливает и массовый брак идет. Например, у ППД коробка цилиндрическая, но точить ее на токарном станке или взять готовую трубу нельзя: воедино с коробкой сделан целик — прямоугольное «седло» на цилиндре. Значит, помимо токарных, еще и фрезеровка — лишние станко-часы, повышение стоимости. Отчего так сложилось? А подумайте, отчего мосинка требует больше человеко-часов, чем ППШ? Полвека назад станков было мало, и они были дороги, зато рабочих рук много, и дешевых, — и образцы, спроектированные тогда, изготовлялись соответственно, напильник и тиски. И что еще важнее, никто не задумывался об объемах — когда в короткий срок требуются миллионы штук. Во всем мире это поняли лишь после той войны и стали думать о технологии: не просто гениальная конструкция, но и требующая минимальное число операций. Но у нас — Гражданская, разруха, кадры растеряли. Перед самой войной лишь выправились: станков, как и подготовленных рабочих, стало достаточно. А вот образцов — нет. И сейчас лишь начали понимать, что еще при техзадании надо требовать не одни ТТХ, но чтобы оружие было технологичное, дешевое, с минимумом дефицитных материалов.
«Как смотрит! Сейчас, ей-богу, рот откроет в удивлении, — подумал Берия. — Не ожидал услышать такое от меня, здесь! Что ж, это прибавит ему уважения к руководству».
— Так что, Александр Эмильевич, учтите это. И учитесь у Грабина. Вот он первым, насколько мне известно, в штат КБ технологов ввел. Добившись, между прочим, увеличения выпуска пушек в разы — с тем же оборудованием и людьми. Создавайте не просто оружие, а оружие нового поколения, считая, что малая стоимость столь же важна, как, к примеру, дальнобойность и скорострельность: это означает больший тираж, два, три, десять штук на фронт — вместо одной.
«Доверительности прибавим. Вроде как коллеги. Мне от него результат нужен, а не страх».
— Александр Эмильевич, неужели вы не знали, что когда-то я был инженером? Диплом защитил в девятнадцатом. Мечтал строить, а вышло — вот, работаю в органах.
— Я понял, Лаврентий Павлович. Но… все-таки еще что-нибудь есть?
«Вот так, — подумал Берия, — к ним по-хорошему, а они сразу на шею. А впрочем, почему бы и нет?»
— Есть. Александр Эмильевич. Для начала — вот это.
«Наставление» по пулемету Корд-12,7. Единый пулемет, но крупного калибра.
— И — задача, которую придется решать всем нашим оружейникам через год-два.
Фотография. Немецкие солдаты со «штурмгеверами» (сделана вообще-то в Будапеште в сорок пятом, но это сейчас указывать совсем необязательно).
— Вы знаете, Александр Эмильевич, что сейчас в вооружении пехоты всех стран есть серьезная брешь. Винтовки дальнобойные, но не скорострельные, да и эффективность винтовочного огня на дальности метров в пятьсот невелика. Пистолет-пулеметы бесполезны на дистанции свыше двухсот метров. Пулеметы сравнительно малочисленны, один на отделение. Как известно, стандартная тактика немецкой пехоты строится именно вокруг пулемета. А теперь представьте, что будет, если все пехотинцы врага будут вооружены таким вот автоматическим оружием, стреляющим по-пулеметному, на большую дальность? Крымскую помните? Как англичане из штуцеров наших безнаказанно расстреливали?
— Простите, Лаврентий Павлович! Технически невозможно сделать такое оружие. Или оно будет слишком тяжелым, как американская винтовка Браунинга девятнадцатого года, по сути, ручной пулемет, девять килограммов! Или ненадежным, как наши АВС и СВТ, переделанные под автоматику: греется ствол, ломаются механизмы. Как немцы сумели это обойти?
