Влад Савин - Поворот оверштаг
Раздвинулись шторы, и заинтересованным взглядам предстала плазменная панель, со всеми предосторожностями доставленная из кают-компании «Воронежа». Совсем как в романе Беляева «Чудесное око», вышедшем еще в тридцать пятом (там был экран еще большего размера). Ноутбук, с которого управлял процессом Серега Сирый, привлек внимание гораздо меньшее — издали казался обычный пультом с кнопками, видели мы такие!
Идея пришла в голову Григорьичу, с его опытом «акулы капитализма», а значит, всяких там показов и презентаций. Сделать не просто доклад, а иллюстрировать его видеоматериалом, да и просто рисунками, схемами, чертежами — но не на бумаге, а на экране. Продумать сценарий во избежание утомления аудитории, чтобы больше внимания сохранили и ясные головы к концу. Берию это удивило (это кто ж тут посмеет утомиться настолько, что будет плохо слушать?), но он не препятствовал процессу, а помог все организовать (что было, вероятно, непросто, так как плазму Сталин успел забрать в свой кабинет). Надо полагать, Лаврентий Палыч до того уже прочел материалы из нашей «атомной папки», так как в процессе творчества давал указания вполне по делу. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого и в этой реальности поставят на атомный проект.
Часть, или серия, номер один. В большинстве своем неподвижные кадры — рисунки и схемы.
И Серегин голос за кадром, рассказывающий, что такое реакция деления урана. Тридцать восьмой год — ведь уже ясно было в Европе, что вот-вот начнется! А умники из разных стран и разных лагерей, которые вот-вот сойдутся в битве, занимались чистой наукой. Кюри во Франции, Лиза Майстнер в Австрии (бежала потом в Швецию), Ганн и Штрассман в Германии, Нильс Бор и Отто Фриш в Дании, Энрико Ферми в Италии — кто-то поставил первичный опыт, кто-то дал ценные коррективы, кто-то проверил, уточнил, истолковал, сделал доклад. Интернет-сообщество, ей-богу, только без самого Интернета, где все знали друг друга и считали долгом поделиться интересными новостями. И что еще любопытнее, никому из политиков и военных не приходило в голову это запрещать, поскольку теоретическая физика считалась тогда «чистой наукой», абсолютно безобидной, не имеющей особого практического значения!
Ведь еще летом тридцать восьмого никто, даже из светил, не подозревал, что атом может распадаться! Про устройство атомного ядра уже знали, но считалось, что при обстреле его нейтронами эти частицы будут лишь захватываться им, превращая элемент в следующий по таблице Менделеева. Кюри «обстреливают» уран, но никто не может разобраться, что получили в итоге, считая за результат «трансурановый» элемент. Это сумел понять, а главное, обосновать и доказать Отто Ганн, опубликовавший выводы 22 декабря 1938 года, за девять месяцев до начала войны! Майер и Фриш повторяют опыт в лаборатории Нильса Бора. 26 января 1939 года в Вашингтоне Бор делает подробный доклад на конференции. Вдохновленные им, команда из Жюлио-Кюри, Хабмана и Коварски во Франции в марте делают уже количественные расчеты. Поднимается такой шум, что обращают внимание уже Те, Кто Надо. В апреле в Германии проходит правительственное совещание по данной проблеме, где Отто Гану высказывается «крайнее неудовольствие», что он не сохранил открытие в тайне, а раструбил по всему миру. Присоединяются и военные. Первая «атомная команда» была создана в Германии летом тридцать девятого, еще до войны, под руководством генерала Беклера, что из управления вооружений. Причем о существовании ее и мерах секретности тут же стало известно за границей — орднунг, блин! Секреты хранить не умеют, козлы тупые! Ведь именно этот факт, «что немцы УЖЕ работают», был одним из главных аргументов в пользу американского «Манхэттена»!
А что бы было, если бы история промедлила буквально чуть-чуть, на девять месяцев?! Когда война УЖЕ началась, и господа ученые, возможно, отвлеклись бы от исследований, и не могло быть такого обмена информацией, и даже сделанное где-то кем-то открытие уже не вызвало бы такого резонанса, такого шума? Ведь все реально могло замереть на время войны, а в мирное время никто не дал бы миллиардов неизвестно на что! И жили бы мы, очень может быть, в мире с компьютерами и ракетами — но безъядерном. Но «история не знает сослагательного наклонения». Или все ж знает — ведь мы здесь?
Но факт был уже очевиден и понят всеми. Из малого количества урана можно получить невообразимо огромную энергию.
Конец первой серии. Курчатов с Александровым, кажется, скучают. Ну да, надо полагать, многие из этих фактов им уже известны. А Базилевский с Перегудовым, похоже, недоумевают — мы-то здесь зачем? Но явно показывать, кто о чем думает, никто не смеет.
Вторая серия. Тут уже больше видеороликов. Кадры хроники (и нарезка из наших фильмов). Первый реактор Ферми под чикагским стадионом. Лос-Аламос — и первый в истории ядерный гриб. Схемы урановой бомбы, схемы реактора. Американская подводная лодка «Наутилус» на ходу в море — в реальности заложенная в пятьдесят втором. И в завершение — сцены атолла Бикини. Корабли в бухте — линкоры, авианосцы, крейсера. Вспышка — и светящийся шар, поглощающий их, совсем маленькие, как игрушки. После Победы, когда все это станет историей, кто-то из товарищей ученых, наверное, очень удивится, когда сопоставит события, намного более поздние, чем кадры, показанные им в сорок втором. А если он когда-нибудь, в преклонных годах, даст интервью какому-нибудь журналу, вроде «Тайн XX века», возникнет очередная загадка, о которую начнут ломать перья борзописцы. Но это будет потом, сейчас же, в войну, никто не усомнится в достоверности сведений, якобы добытых нашей разведкой.
— Фантастика, — тихо говорит Александров, — комбинированные съемки, как «Космический рейс».
Кинофантастика в то время? Хотя смутно помню, был такой роман то ли у Беляева, то ли у кого-то еще. И вроде фильм по нему — еще черно-белый, с куклами и макетами — о полете нашей ракеты на Венеру.
— Да нет, товарищи, не фантастика! Это все — есть!
Сталин сидит в заднем ряду. Как и когда вошел? Вид у «товарищей ученых»…
— Сидите, сидите!
Он проходит, занимает место в «президиуме», рядом с Берией.
— Продолжайте, товарищи. Третья серия?
На экране — наш «Воронеж». Или кадры из видеороликов про атомарины «проект 949». Фото «Воронежа» с самолета, рядом, для масштаба, эсминцы, К-22, Щ-422. И «Шеер».
— Это и есть К-25, ставшая уже знаменитой, — говорит Сталин, — о подвигах ее вы слышали уже в сообщениях Совинформбюро, но, смею заверить, не все. Она стоит сейчас в Молотовске, куда вы очень скоро отправитесь. Увидите ее вблизи, осмотрите изнутри, может, даже выйдете на ней в море, чтобы убедиться, что это не фантастика! И эта лодка ходит на атомной энергии. Надеюсь, вам, товарищи, не надо объяснять, что значит для корабля иметь такой вот «котел», не нуждающийся ни в атмосферном воздухе, ни в запасах топлива — однократной его заправки хватает, чтобы корабль ходил годы, не заходя в порт!
«Это он загнул, — думаю я, — техобслуживание никто не отменял. И что будет с „Воронежем“, когда он выслужит все сроки? Дай бог, чтобы уже создали Атоммаш!» Но, естественно, молчу — не поправлять же Вождя?
— Да, эта подлодка оснащена, товарищ Базилевский, единым двигателем, который работает, товарищи Курчатов и Александров, на основе энергии, выделяемой при цепной реакции распада атомов урана 235. Кроме того, на борту К-25 находятся восемь зарядов уникальной силы: две боеголовки для торпед мощностью, эквивалентной двадцати тысячам тонн тротила, на основе реакции распада элемента плутоний 239, и шесть боеголовок ракет мощностью по пятьсот тысяч тонн тротила, использующие энергию синтеза легких элементов. Вы видели, товарищи, что будет от этого с целой эскадрой! А вот ее командир, товарищ Лазарев, и инженер-механик, товарищ Сирый, и военком, товарищ Елезаров.
Вид у «товарищей ученых» окончательно ошалевший. Сомневаться в словах самого товарища Сталина? Но ведь начнут, обязательно. Почему обо всем этом никому не известно? За четыре года всего такой размах?
— К сожалению, у нас есть только этот корабль, обученный экипаж и некоторое количество документов. Так вышло, что товарищам пришлось уходить в крайней спешке, забирая с собой все. А там не осталось никого и ничего. Так что состояние дел у рейха, Англии и Америки соответствует тому, что вам показано. У них — лишь работы с пока не очевидным для них результатом. У нас есть великолепный результат, но мы не можем сейчас его воспроизвести. История этого корабля есть тайна Особой Государственной Важности Советского Союза — и товарищи моряки не ответят на ваши вопросы без моего на то дозволения! Вам также не советую задавать их во избежание последствий. Зато вам будет доступна вся информация по конструкции самого корабля, его реактора, его оружия. Есть мнение, что необходимо создать в Молотовске отечественную судостроительную базу для нашего атомного флота. Потому ваша первая задача — просто оценить, сколько на это потребуется сил, средств и времени. Возможно, мы не успеем до завершения войны. Не страшно — атомный флот понадобится нам после, году к пятидесятому. Противостояния капитализма и социализма никто ведь не отменял? По вашей части, товарищи Базилевский и Перегудов. При строительстве данного корабля использован сборочно-секционный метод, когда целые куски, «заплатки» корпуса делаются на многочисленных предприятиях, даже вдали от моря, а на верфи лишь собираются, что дает огромное ускорение периода постройки. На американских верфях именно так строят транспорты, танкеры и даже авианосцы, когда от закладки до спуска проходят не годы и месяцы, а недели! А в Германии этот метод сейчас широко внедряется в строительстве субмарин. Лишь мы отстаем, и это абсолютно недопустимо! Однако же метод требует намного более высокой культуры производства, и особенно качества сварки. Тут можно подключить товарищей с Уралмаша — он сейчас, помимо всего прочего, выпускает тяжелые и средние танки, осваивая автоматическую сварку корпусов и башен по методу Патона. Изучайте, развивайте, отрабатывайте эту технологию — она будет очень востребована при строительстве кораблей! По вашей части, товарищи Курчатов и Александров. Вам надлежит проанализировать, чего не хватает нам, чтобы сделать реактор и оружие. Какие технологии потребуются, материалы, оборудование, кадры? В какие сроки это возможно? Ясно, что пока «все для фронта, для победы», но Правительству СССР надо знать, сколько новый проект отвлечет сил и средств? По возвращении из Молотовска жду от вашей комиссии подробный доклад, чтобы принять решение. Чисто техническое — потому что политически и стратегически оно уже принято. Атоммашу — быть! Вот так, товарищи. Вопросы есть?
