Юрий Корчевский - Атаман царского Спецназа
Сверху на татар обрушился ливень стрел и камнепад. Понукаемые начальником, размахивавшем саблей, татары упорно били тараном в ворота. Глухие удары сотрясали ворота, и даже наша башня слегка вздрагивала.
Пушкари навели пушку в самую гущу наступающих – выстрел. Сноп картечи выбил просеку в нападающих. Я выглянул из башни – со стены отстреливались лучники, татар на стене не было. Заскочил в башню:
– Переносим пушку к боковой бойнице, вдарим по татарве с тараном!
Все дружно ухватились за пушечный лафет, волоком потащили к боковой бойнице. Тяжеленная, хоть и с виду невелика пушечка. Забили в ствол порох и картечь, выцелили – выстрел. Татары с криками попадали, таран упал тоже.
– Перезаряжай быстрее, пока не очухались!
Пушку перезарядили, одно вышло мешкотно – порох сыпали по старинке – шуфлой, этакой лопаточкой, а не порциями, развешенными заранее в шелковые мешочки, руками отмеряли и картечь.
Пока возились, таран снова подхватили, и раздался удар в ворота. Сейчас мы вас угостим. Канониры навели пушку на таран. Выстрел! Все окуталось дымом. Когда стало хоть что-то видно, оказалось, что уцелевшие татары убегают, таран валяется на земле, рядом убитые и раненые татары. Хорошо попали, да и промахнуться со ста метров картечью мудрено.
Татары притихли, не иначе – обедать сели или готовятся к новой атаке. После часового затишья штурм возобновился снова. Татары с маниакальным упорством били тараном в ворота. Их в первую очередь выбивали лучники; мы не успевали перезаряжать пушку, непрерывно охлаждая ее в коротких перерывах водой с уксусом. От ствола валил пар. В башне от порохового дыма было нечем дышать. По обе стороны от тарана лежали уже груды убитых крымчаков. Если так пойдет и дальше, живые будут прикрыты убитыми, как щитом.
Близился вечер, на сереющем с востока небе появились первые звезды. Татарская атака снова возобновилась; ворота не выдержали под ударами тарана. Одна половина, оторванная от железных петель, рухнула прямо на осаждающих, вторая, разбитая в щепы, еле держалась. Хорошо, воевода вовремя приказал завалить арку за воротами камнями. Хлынувшие к сорванным и разбитым воротам татары так и не смогли прорваться, но наше положение осложнилось.
Совсем стемнело, и татары отошли. О том, чтобы исправить ворота, и речи быть не могло. Татары против ворот, метрах в пятидесяти, поставили укрытие из перевернутых телег и обстреливали из луков любую тень, выпускали тучи стрел на любой звук или шорох от ворот. Как же, столько жизней положили не для того, чтобы мы за ночь отремонтировали ворота.
Воевода собрал старших – десятников, сотников – и приказал выставить лучников и поставить их полукольцом с внутренней стороны арки, за пятьдесят шагов от нее. Также снять пушки с других башен и установить их прямо напротив ворот.
Всю ночь пушкари снимали с башен, опускали на веревках лафеты и стволы, устанавливали пушки метрах в пятидесяти от ворот, подносили к ним порох и картечь. Ядра не брали – что от них толку против пеших, а бомб у нас не было.
Наконец работа завершена, и ратники и канониры без сил повалились на землю. Хоть бы дождя не было – порох намочит.
Утром на стене взревел рог – тревога! Мы встали у пушек.
Лучники наложили стрелы на тетивы. С той стороны стены раздавались крики, шум, но какие-то необычные. Пока с этой стороны ворот тихо, я бросился на Ивановскую башню, посмотреть, что же там происходит. Вот уроды! Татары согнали пленных – женщин, стариков, мужиков – всех, кого захватили в окрестных деревнях, и кнутами и силой заставили их разобрать каменный завал в арке ворот. Непослушных рубили саблями, стегали кнутами. Наши ратники стояли в растерянности – не стрелять же в своих.
На стену прибежал воевода, которому донесли о происходящем. На лице его явно читалось замешательство. Что делать? Стрелять в своих? Негоже, на то он и воевода, чтобы своих защищать. Не стрелять – русскими руками завал будет разобран, и на их плечах в крепость ворвутся татары. Наконец воевода принял решение – самых метких лучников – на стену. Когда приказ был выполнен, молвил им:
– Выбивайте татар, тогда пленные будут работать медленно. С этой стороны прокричите им – пусть уберут камни сверху, сделают лаз и через него ползут в крепость.
Лучники стали выцеливать в толпе татар и пускать стрелы, крымчаки ответили тем же. Работа по разбору завала почти прекратилась.
Вдруг, как по команде, стрельба с татарской стороны прекратилась и татары бросились в переулки города. Это что еще за трюк? Чего они удумали?
На улицах, в отдалении послышался шум битвы. Его нельзя было спутать ни с чем. Крики, звон сабель. Воевода прислушался:
– Никак великий князь московский Василий Иоаннович помощь прислал? – На лице его смешались радость и сомнение. А ну как это хитрость татарская – бросятся русские из крепости на подмогу своим, раскрыв ворота, а татары ворвутся в крепость? Такие случаи уже были.
– Воевода, дозволь на вылазку сходить? – обратился я к нему.
– А, это ты. Лазутчик знатный да удачливый. Давай, милый, узнай – игру опасную затеяли крымчаки или на самом деле наша рать к нам пробивается? Иди с Одоевских ворот, они не завалены каменьями. Туда же и вернешься.
Сопровождаемый сотником, я подошел к Одоевской башне и, обвязанный веревками, опустился со стены. Белым днем, один, с внешней стороны стены, я чувствовал себя неуютно.
Пригнувшись, я стремглав бросился к избам – по крайней мере здесь можно не опасаться стрелы спрятавшегося лучника. Петляя между избами, перепрыгивая через заборы, направился к месту битвы. Только вывернул из переулка, как попал в гущу боя.
Рядом со мной, буквально в трех шагах, трое татар бились на саблях с русским ратником. Ему приходилось тяжело – татары заходили с боков, а тот, что был в центре, непрерывно вертел саблей, не давая русскому отбивать нападения с флангов. Участь боя была бы предрешена, не вмешайся я. Выхватив саблю, я всадил ее ближайшему татарину в спину и для верности провернул ее, выдернув оружие, с разворота ударил второго снизу под подбородком, снеся голову; третьего прикончил сам ратник. Тяжело дыша и утирая обильный пот, струившийся по лицу, ратник с перерывами вытолкнул из пересохшей глотки:
– Спа…си…бо.
– Не за что. Это что за войско? Я воеводой тульским послан лазутчиком.
– Передовой полк великого князя московского Василия Иоанновича; мы в Коломне были, когда гонец туда прискакал от вашего воеводы. Мы сразу на коней – и выручать Тулу.
– Вовремя поспели – мы уже думали, последний день наш сегодня. Где у вас главный?
– На той улице, – ратник махнул рукой, – маловато нас, всего две тысячи.
М-да, не густо. Но удара даже и одного полка хватило, чтобы татары ослабили стальную хватку крепости. Теперь надо пробиться к их воеводе.
Перебегая между избами, я стал пробираться к нужному месту. Осторожно выглянул из-за угла. Спиной ко мне, стоя за высоким крыльцом, татарин со скоростью пулемета доставал из колчана стрелы и пускал их в невидимую мне цель.
В два прыжка я долетел до него. Он еще успел повернуть голову, но это было последнее движение в его жизни. Куда это он так увлеченно пускал стрелы? Ага, вот оно что! В конце переулка русские дружинники, составив щиты, построили нечто вроде римской «черепахи», защищая кого-то от стрел. Поверх щитов был виден лишь позолоченный шлем. Мне как раз туда.
За избами я пробрался к ратникам, по дороге срубив еще одного татарина. Зашел с тыла и, крикнув по-русски, чтобы не стреляли, вышел. Не хватало в пылу боя получить стрелу от своих.
За щитами дружинников стоял воевода – незнакомый мне, дородный, густо заросший бородой, в золоченом шлеме и таком же панцире, в синем плаще. Ага, стало быть, не князь. Тех сразу можно узнать по красным плащам. Поклонившись, я доложил, что являюсь лазутчиком тульского воеводы. Послан из крепости, чтобы узнать – не провокация ли татарская и надо ли чем помочь.
– Надо, сам видишь – татар много, пусть ударят им в тыл.
Я кивнул и помчался в кремль. Где можно, пробегал вокруг изб, где было затруднительно – проходил сквозь стены.
Меня уже ждали. На стене крепости маячил сам воевода с ратниками. Не успел я обвязаться веревкой, как меня споро втащили.
– Ну, чего вызнал?
– Наши, передовой полк из Коломны. Их всего две тысячи. Жаркая сеча кипит. Просят помочь, ударить татарам в тыл.
Лицо воеводы просияло:
– Добрая весть!
Воевода начал отдавать распоряжения, и вскоре все ратники – дружина, стрельцы – были готовы к выступлению. Ополченцы и горожане остались в крепости.
Выйдя из ворот, наша рать разделилась на три колонны, и каждая своим переулком быстрым шагом направилась к месту сечи. Хотелось быстрее, но бежать – плохо; сорвешь дыхание – в бою не восстановишь.
Мы с ходу ударили татарам в тыл, почти одновременно из всех переулков. На бывшей торговой площади образовалась суматоха – вперемешку наши, татары. Над площадью стоял звон оружия, крики на русском и татарском. Крымчаки оказались в клещах – впереди передовой полк, сзади – ратники из крепости. Внезапного удара сзади крымчаки не выдержали.
