Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса
В августе вступление прибалтийских стран в Советский Союз законодательно оформляется, что вызывает негативную реакцию международного сообщества. Поскольку имеются основания считать данное действо аннексией, проявлением имперских амбиций коммунистического государства.
Между тем с установлением новой государственной границы в районе Балтийского моря, линия стратегического развертывания германских войск значительно удалилась от важнейших административно-промышленных центров Советского Союза. Если ранее сухопутная граница страны проходила к юго-западу от Ленинграда всего в 70 километрах, то теперь она отодвинулась на расстояние 670 километров. На юго-западе Сталин кардинально решил вопрос и с передачей земель некогда захваченных буржуазной Румынией. Эти земли отошли к румынам в начале 1918 года, то есть в первоначальный период установления советской власти. После обмена нотами между правительствами СССР и королевской Румынией Бессарабия и Северная Буковина были переданы Советскому Союзу. Гитлер оказал политическое давление на румын, заверив их, что в самом скором времени эти земли будут возвращены. 2 августа 1940 года сессией Верховного Совета СССР был принят закон об образовании Молдавской СССР, а также включены в состав Украины не только территории Северной Буковины, но и части земель Бессарабии, в которых преобладало украинское население. Граница Советского государства была перенесена на запад еще на 200 километров. Сталин присовокупил к огромным пространствам еще свыше 50 тысяч квадратных километров территории с населением около 4 млн. человек.
Фактор падения Парижа
Не оказав Франции существенную помощь, Великобритания осталась одна в своем противоборстве с Германией. Более того, вчерашние союзники в одночасье становятся злейшими врагами.
Одной из статей германо-французского соглашения предусматривалось, что французский военно-морской флот должен быть сосредоточен во французских портах и разоружен под контролем Германии и Италии. Это вызывало особое беспокойство Англии. Присоединение французского флота к германскому и итальянскому, учитывая колоссальную угрозу со стороны Японии, вырисовывавшуюся на горизонте, грозило Англии смертельной опасностью и серьезно затрагивало безопасность Соединенных Штатов.
Английский премьер Черчилль принимает решение об осуществлении акции по сведению до минимума рисков, связанных с существованием французского флота как боевой единицы, что вызывает восторг Гитлера. Однако фюрер напрасно радовался морскому нападению англичан на французов, которым Черчилль наглядно продемонстрировал свою решимость сражаться. Уже 3 июля он принимает решение об осуществлении операции под кодовым названием «Катапульта» — по нейтрализации французского флота, находившегося в пределах досягаемости.
В назначенный день все находившиеся в английских гаванях Плимут и Портсмут французские военные корабли без особого труда были захвачены британцами. В портах Александрия, Дакар, а также во Французской Вест-Индии были произведены не менее эффективные действия по нейтрализации французских кораблей. Гораздо сложнее сложились дела на побережье Алжира.
Главная угроза исходила из небольшой военно-морской базы Мерс-эль-Кебир, западнее Орана. Там дислоцировались лучшие корабли французского флота «Дюнкерк» и «Страсбург», а также ряд других судов под командованием адмирала Жансуля.
К 2 июля английское правительство направило французскому морскому волку четыре альтернативных предложения. Жансуль не оценил положение должным образом и начал стараться выиграть время. Мощная британская эскадра под командованием вице-адмирала Джеймса Сомервелла предъявила, в конечном счете, французам ультиматум, однако последние, очевидно, сомневались, что англичане от слов перейдут к делу.
3 июля в 5 часов 54 минуты Соммервелл, оттягивавший насколько возможно, развязку, отдал приказ с борта своего флагмана, линейного крейсера «Худ», открыть огонь. С расстояния в 10 миль — предел видимости — его линейные корабли выпустили 30 залпов из своих 15-дюймовых орудий. Снаряды весом в тонну каждый обрушились на французские корабли, вызвав страшные разрушения. «Дюнкерк», «Бретань», «Прованс», «Могадор», практически сразу были выведены из строя. Однако главная цель англичан — линейный корабль «Страсбург» — остался цел и невредим. Французы открыли ответный огонь, но он оказался малоэффективен. Самолеты, взлетавшие с английского авианосца «Арк Ройал», также начали ожесточенно бомбить французские корабли. Укрытые пеленой дыма, «Страсбург» и пять французских эсминцев на полной скорости вырвались из гавани, прошли сквозь неудачно расставленные английские мины и устремились в открытое море.
Как высказывались критики «Катапульты», с чисто военно-морской точки зрения операция не завершилась полным успехом. Сия акция привела французов в ярость, вызвала беспокойство в Англии и возмущение во многих странах мира. Особенно нелегко пришлось генералу Шарлю де Голлю, находившемуся в Англии и занимавшемуся набором добровольцев в армию Свободной Франции.
«Катапульта» оказала ощутимое воздействие на ход второй мировой войны. Чемберлен никогда не смог бы решиться отдать такой шаг, на который пошел Черчилль. Немцы в результате принятых им мер уже не могли в своих планах больше рассчитывать на французский флот.
В Мерс-эль-Кебире адмирал Жансуль похоронил более 1200 офицеров и матросов, из которых 210 погибло на его флагманском корабле. Отнюдь не случайно он предан глубокому забвению во Франции. Англия нанесла жестокий удар по своим лучшим вчерашним друзьям, и 5 июля правительство неоккупированной Франции официально порвало дипломатические отношения с Великобританией.
Наиболее важным последствием операции «Катапульта» было ее воздействие на Франклина Рузвельта и общественное мнение в США. Драматическое нападение на французский флот более всего убедило американского президента в решимости английского премьера и Великобритании продолжать войну.
Неизвестно доподлинно о реакции Сталина на морское нападение англичан у Орана на вчерашних союзников, однако нетрудно предположить, что оно не преисполнило русского лидера чувствами доверия к Британской империи.
К тому же, предвосхищая скорый разгром Франции, еще в середине мая месяца англичане делают разворот в сторону России. Английский посол в Советском Союзе Сидс в конце 1939 года был отозван на родину и в посольстве распоряжался де Ружетель, известный своей крайней неприязнью к любым формам социализма, имевшим хоть малейший оттенок красноватости. Дипломатические отношения двух стран были практически временно заморожены. Но в феврале месяце английский политический деятель Криппс по собственной инициативе совершил неофициальный вояж в Москву и встретился с рядом высокопоставленных лиц, включая Молотова. Эти встречи укрепили его уверенность в том, что Советский Союз действительно желает улучшения отношений с Великобританией, и что альянс с Германией был заключен скорее из соображений выгоды, нежели по убеждениям. Воодушевленные докладом Криппса, Черчилль и Галифакс предложили, чтобы он вновь отправился в Москву уже с официальной миссией для достижения всеобъемлющих экономических и политических договоренностей, однако коллеги по кабинету не разделяли их энтузиазма. Личные дипломатические усилия Криппса не произвели никакого впечатления на британское министерство иностранных дел.
Угроза немецкого вторжения вынуждает Форин офис изменить точку зрения. В первых числах июня обе стороны окончательно согласовали статус нового дипломатического посланца Англии. Им становится Криппс, он прибывает в Москву спустя две недели. Вскоре английский кабинет принимает решение о том, чтобы Криппс добивался встречи со Сталиным для передачи послания Черчилля.
Новый посол встречается со Сталиным 1 июля и передает депешу с целью официального зондажа взглядов и намерений советского правительства в свете внезапного нарушения европейского равновесия. Письмо, составленное в изысканных выражениях, содержало гамму чувств, обуревавших английского премьера признававшего и вину Англии за создавшееся ныне положение, и тем самым как бы извинявшегося за недальновидную политику своего предшественника. Посредством Криппса, известного сторонника нормализации англо-советских отношений, Черчилль выражал надежду обсуждения с Советским Союзом любой из огромных проблем, возникших в связи с нынешней попыткой Германии проводить в Европе последовательными этапами методическую политику завоевания и поглощения. Пожалуй, английский премьер не слишком тонко намекал здесь Сталину, что и Россию может постигнуть участь Франции.
Сталин, разумеется, понял намек, но никак не отреагировал. Он был уверен во все возрастающей мощи своей державы. Черчилль, очевидно, думал Сталин, теперь, когда беда нагрянула, протягивает руку с просьбой о помощи. Где же он был, когда Сталин неоднократно и недвусмысленно пытался организовать действенный заслон германской агрессии, и все его усилия оказывались напрасными.
