Михаил Сухоросов - Игра на слух
— Ладно, — не будем, — согласился я. — Ладно, я вышел на твои источники энергии, ты меня обнаружил, определил-классифицировал… Но уж разделаться со мной — при твоих-то возможностях! — для этого фехтовальщиков по мою душу посылать не стоило.
— Просто еще одна небольшая проверка. Перейди ты на мою сторону сразу, мне, скорей всего, пришлось бы тебя уничтожить.
— Это, кстати, ты давно сделать мог.
— Мог, — кивнул он. — Но не хотел.
— И почему же?
— Причина проста: ты мне нужен.
— Для чего? — разговор, кажется, пошел по кругу…
— Довольно сложно объяснить на словах.
— Попробуй на пальцах.
Волк усмехнулся одними губами, за стеклами очков мелькнул и пропал некий опасный огонек. Дэна он мне напоминает, вот кого! Не то что бы внешне, просто определенное сходство в манере поведения…
— А что ты вообще знаешь о себе? — он одним глотком допил коньяк, потянулся за следующей порцией.
— Ты хочешь сказать, ты знаешь больше?
— Просто кое-что в контексте исторической ситуации.
— И это кое-что как-то связано с тобой? Ты из Института?
— Не совсем, — он облокотился на стол, нацелившись в меня сигаретой. — Сдается мне, ты не очень-то понимаешь происходящее. И, соответственно, свою роль в нем. Налей себе еще кофе, садись поудобней. Постараюсь тебя немного просветить.
Философия в будуаре — семечки… Ладно, сейчас лучше отвлечься от мысли, что светская беседа происходит в середине становища кочевников. Это далеко не самое странное в ситуации.
Я налил чашечку кофе (кофейник, кстати, оказался горячим, словно только что с огня — из мелких фокусов, улучшающих жизнь Чародея…), взял сигарету. Лично мне табак всегда помогал утрясти все в черепушке. не знаю, сработает ли на этот раз…
Собеседник благосклонно кивнул мне, потом осведомился:
— Тебе известно, что будет война?
— Слыхал. Мне это как-то не слишком нравится.
— Мне тоже, — рассеянно согласился Волк, глядя куда-то сквозь меня. — Но тут уж не нам решать.
— А кому?
— Есть такое понятие, как необходимость.
Опять знакомые песни…
— И в чем конкретно она состоит?
— Причин тут можно найти множество: Запад есть Запад, Восток есть Восток, Империи нужна свежая сперма, при отсутствии прогресса в технике намечается регресс в работе с Силами… В принципе, все это верно, но не главенствует. Суть вот в чем: со многими Силами можно работать безграмотно, как это делал ты до сих пор, а можно и извлекать из этого пользу.
— Это предложение чуть подучиться?
— В каком-то смысле…
— А орденские Чародеи чем тебе мешают?
— Отчасти тем, что стоят между мной и выходами на вышеупомянутые энергии. Но с другой стороны, пожалуй, они мне даже полезны.
Что-то сути я никак уловить не могу…
— Погоди-ка… Если имеет место быть чародейская разборка, то при чем тут обычные люди?
— А при чем тут этика?
Мне даже головой пришлось встряхнуть от неожиданности. И только потом я оказался способен задать вопрос — что греха таить, идиотский:
— А ты сам-то человек, или как?
Вопреки ожиданиям Волк задумался:
— Хм-м… Наверно, все-таки больше «или как». А ты сам уверен, что ты человек?
Ба-бах! Эпоха великих открытий… И при том как-то уж очень совпадает с тем, что Дэн про меня ребятам трепал.
Для компенсации душевного равновесия я плеснул себе еще коньячку:
— Знаешь, как-то привык себя таковым считать.
— Тем не менее, мозги тебе хорошо прочистили.
— Не жалуюсь, — сухо отозвался я. — А ты располагаешь иными данными?
Он проигнорировал вопрос, нарочито неторопливо размял и закурил следующую сигарету:
— Попробуем подойти к делу с другого конца. Тебе что-нибудь известно о проекте «Изумруд»?
— С институтскими проектами, тем паче секретными, связан не был.
Он только иронически глянул на меня. Я поволок из пачки сигарету, силясь унять легкую дрожь в пальцах:
— Ну а если и был… Сделай одолжение, просвети дурака.
— С удовольствием. По моим данным, ты не только был, но и в настоящее время являешься участником этого самого проекта «Изумруд». Официально, кстати, закрытого давным-давно.
— В чем этот твой проект заключается, и как это я в нем участвую, ничего не зная?
— Целых два вопроса, и оба сложные… Начнем со второго: почему ты не знаешь? Ты наверняка догадался, что кто-то пытается тебя использовать в своих целях. Но совместить данные не можешь — это называется отсутствием исходной информации.
— Ты что — хочешь мне ее дать?
— Само собой. Это первое условие нашей совместной работы, буде она состоится.
Я выжидательно уставился на него, а он выпустил дым из ноздрей:
— Попробуем начать по порядку. Итак, что такое Институт в нынешнем его виде? После открытия принципа перемещения — это, кстати, само по себе история крайне увлекательная, но к нам с тобой отношения не имеет — технология временных перемещений распространилась очень быстро и широко. Сам понимаешь, открылось новое широкое поле для культурных связей, дипломатии — а так же для продолжения оной другими средствами. В общем, обычная история: кажется, сбылась вековая мечта человечества, или как там еще все это называется, и получилось как всегда. О двух попытках вторжения ты слышал.
— Конечно, — поспешно кивнул я, чтоб не казаться совсем уж непроходимым невеждой.
— На всех перипетиях останавливаться не будем, просто отметим, что в результате возник Союз Пяти Миров — союз политический, военный, технологический. И начал формироваться в своем нынешнем виде Институт Экспериментальной Истории — сохранив первоначальное название, он сейчас к истории как таковой — к изучению прошлого — отношения фактически не имеет. Если упростить ситуацию, Институт трансформировался фактически в развитую технократию, своего рода трест — научный и, опять же, военный, для отражения агрессии извне.
— Я не совсем понял: мы ведь о конкретном проекте говорим, так? А чего ж ради ты меня дешевыми антиутопиями кормишь?
— Дешевыми, говоришь?.. Может быть. Но чем дешевле, тем вернее. А к конкретике я тебя еще подведу. Итак: захватив в свое распоряжение все сколько-нибудь перспективные научные разработки и контроль за перебросом, Институт, как я уже сказал, развился в мощную технократию. И, как любая достаточно сложная и многоступенчатая система, утратил гибкость. Официальная линия руководителей — сохранение статус-кво. «Пусть все идет, как идет».
— А что в этом плохого?
Он опять пропустил мой вопрос мимо ушей:
— Мы потихоньку подходим уже к интересующему нас проекту… Из истории хотя бы твоего мира известно о большом количестве массовых кризисов — в масштабах континентов или целого мира, так? Но ведь никакой кризис сам по себе не возникает. Ты слышал, конечно, выражение: «Идеи носятся в воздухе»? Теперь попробуй представить все это буквально: в воздухе, словно чума, носятся войны, массовые экзальтации, самоубийства… И все это накапливается, накапливается, накапливается под спудом, под оболочкой пресловутого статус-кво — чтоб потом обернуться массовым выплеском наружу в непредсказуемой форме. Только среда распространения и накопления… ну, скажем, взрывчатки для кризиса — не воздух, а то, что ты именуешь Запредельем. И чем дольше сохраняется статус-кво, тем больший запас накапливается. Наконец все это находит выход в массовом, неконтролируемом выбросе стихийной энергии, носителями которой являются люди. И, кстати, кризис никогда не происходит в «одном отдельно взятом» мире… — он прервал свои пророчества и потянулся за новой сигаретой. Этак у него, наверно, пачки по четыре в день выходит…
А он продолжил уже более спокойным тоном — тоном лектора:
— Когда-то давно я жил в горах… Так вот, знаешь. там для того, чтоб предупредить массовый сход лавин, с помощью взрывчатки и ракет заставляли их сходить раньше — до того, как накопится критическая масса. А это, сам понимаешь, вмешательство в естественный ход вещей.
Я помалкивал, задавленный глобальной теорией. Говорит он, конечно, хорошо, и система у него выстраивается впечатляющая, но решать судьбы миров… Нет уж, увольте, в такие игры я не играю!
Подняв глаза, я обнаружил, что Волк пристально разглядывает меня сквозь тонированные стекла очков, и все же решился спросить:
— А при чем же тут я?
Волк удовлетворенно кивнул:
— Наконец-то мы подходим к сути. Сам понимаешь, контакт с Запредельем лучше всего находят люди, обладающие паранормальными способностями — здесь их называют Силой. Мутанты, вроде меня или тебя. В какой-то мере само их существование находится в противоречии с привычными установками любой жесткой системы — опять же, с «естественным ходом вещей». И подсознательно человечество всегда это чувствовало: отсюда и страх перед непонятным, и охота на ведьм… Даже здесь, в мире. где таких вот мутантов больше, чем где бы то ни было, Чародея воспринимают не как человека. Как защитника от напастей — да, как высшее существо — возможно, но не как человека. Сверхъестественное, непонятное всегда вызывало страх и враждебность.
