Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров
— И все-таки, Хеллборн?
Контр-адмирал Пудинг (еще не так давно бывший гросс-коммандером) славился своей грубостью и бестактностью. Одно слово — плебей. Оторванная рука, нога, голова — какие пустяки, он бы явился допрашивать Хеллборна в любом случае. Джеймс вздохнул и принялся рассказывать. Не все, разумеется. Избранное. Например, мистеру Пудингу совсем необязательно было знать о сладком ужине титанисов под окнами усадьбы Хеллборнов…
— Интересно, очень интересно, — равнодушным тоном сказал Пудинг. — К сожалению, я так и не понял, почему вы убили английского профессора.
— Об этом я буду говорить с другими людьми, — сквозь зубы процедил Джеймс и откинулся на подушку. — Насколько мне известно, некоторые из них находятся здесь, в Маленькой Исландии.
— Вы забываетесь, Хеллборн, — нахмурился контр-адмирал. То есть не нахмурился, конечно. Об его эмоциях можно было только догадываться. Лицо адмирала Пудинга всегда оставалось стандартно-равнодушным, сонным и холодным. Ранняя лысина и свинячие глазки только усиливали это впечатление.
— Вы мне лучше скажите, где сэр Энтони? Ему удалось спастись из Моноплании?
— Конечно, иначе откуда бы я знал о ваших лондонских похождениях? — неохотно сообщил заместитель шефа. — Но сейчас его нет в Маленькой Исландии, и поэтому вы подчиняетесь мне.
— Как скажете, сэр. Но есть вещи, о которых я не буду с вами говорить, — Хеллборн равнодушно прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Возможно, в другое время и в другом месте Пудинг не отступил бы так легко, но Джеймс догадывался, что сейчас у второго человека в ДСС дел должно быть по горло.
— Хорошо, мы продолжим разговор в другой раз. До тех пор — считайте, что вы под домашним арестом. И чтобы у вас не было иллюзий, ключевое слово — «арест». Я оставлю с вами охрану. Выздоравливайте поскорее, мистер Хеллборн.
«Издевается, скотина», — Джеймс приоткрыл глаза и бросил взгляд на свою левую руку. Дьявол, даже выстрел в голову теперь казался меньшим злом — тем более, что приступы мигрени прекратились как по волшебству, с того самого момента, как прогремел злополучный взрыв. Надолго ли?…
— Джеймс! Это ты?! Как я рад тебя видеть!!!
«О, еще один голос из далекого прошлого».
— И я тоже рад, — промямлил Хеллборн.
— Выше нос, солдат! Тебе повезло гораздо больше, чем другим! Стакан наполовину полон — и ты должен выпить его до конца!
«Сам понял, что сказал? Оптимист хренов».
Полковник Горлинский с грохотом опустился на табуретку, все еще хранившую тепло от задницы адмирала Пудинга.
«Старик совсем сдал, — подумал Хеллборн, рассматривая нового гостя. — Хотя, какой к черту старик? Ему и пятидесяти нет. Сдал ли? Да вроде бы нет. Разве что окончательно поседел».
Тот самый полковник Горлинский, как можно было догадаться или не догадаться по его фамилии, был эмигрантом из советской зоны влияния. Один из сотен тысяч белогвардейцев, проигравших Гражданскую войну и покинувших родину — и одновременно один из нескольких жалких десятков, добравшихся до Альбиона. Все прочие сочли за благо остановить свой бег в далеких и северных (относительно Альбиона) странах. В Академии ВМФ господин Горлинский преподавал русский язык, Istoriyu Gosudarstva Rossijskogо и некоторые основы шпионского дела. Крепко осел, обзавелся знакомствами, друзьями и влиятельными покровителями, но так и остался чужаком для высокомерных пингвинов. Впрочем… Времена меняются, подумал Джеймс.
— Я вижу на вас альбионский мундир, сэр.
— Какой я тебе «сэр»! Меня аттестовали всего лишь на майора, это я тебя должен «сэром» называть! Да, я наконец-то получил альбионское гражданство! — Горлинский просто светился от счастья. — Я был на борту «Утера Пендрагона», когда мы разгромили белголландский конвой!
«Кажется, он знает, за что сражается, — заметил Хеллборн. — Или, по крайней мере, догадывается».
Полковник говорил еще долго, но Хеллборн его уже не слушал.
Спать, спать, спать…
Следующим визитером был лейтенант Реджинальд Беллоди. Хеллборн как раз прогуливался по коридору госпиталя, поэтому фальшивый итальянец полез обниматься.
— Ну-ну, — нахмурился Джеймс, — только не надо розовых соплей. Мы еще всех переживем.
Беллоди торопился, поэтому новостями и секретами обменялись быстро.
— Где Матильда?
— Я оставил ее в Дракенсберге, в надежном месте. И сам должен возвращаться туда. Меня машина на улице ждет.
— Мой портфель?
— Там же. Но я тебе привез кое-что, — Беллоди протянул толстый пакет. — Как будто чувствовал, что тебя встречу. Оригиналы в портфеле, просто выдался случай и я решил проверить, можно ли в наших условиях проявить нестандартную грифонскую кинопленку. Еще как можно! Вот, можешь полюбоваться. Здесь не все, конечно, я взял на пробу несколько кусков. Все, я побежал. Если что…
— Встретимся на другой стороне.
— Только без пафоса, Джеймс!
Хеллборн заперся в туалете и долго просматривал нарезанные и распечатанные фотокадры. Потом тщательно разорвал их и несколько раз спустил воду. Уставился в запертую дверь и задумался. К реальности его вернул только настойчивый стук медсестры:
— Коммандер, с вами все в порядке? Вы себя хорошо чувствуете?!
— Да, спасибо, я уже выхожу, — пробормотал Хеллборн.
Еще через несколько суток за ним пришли, принесли теплую одежду, посадили в снегоход и повезли в неизвестном направлении.
В отличие от покоренного Фрэнсисберга, в Маленькой Исландии было все в порядке с климатом. Зима как зима — пусть не такая суровая, как в окружающей Антарктике, но заснеженные улицы и дымовые столбы над пирамиддомиками вполне могли соперничать с каким-нибудь канадским или скандинавским пейзажем накануне Рождества. Поэтому снегоход в таких условиях был более чем уместен.
Место, куда его доставили, было Хеллборну знакомо — дворец губернатора. Ну что ж, ожидаемо и предсказуемо. Разумеется, это была еще одна египтянская пирамидальная крепость, неоднократно перестроенная и благоустроенная. В один из роскошных подвальных залов его и отвели. Чуть ли не втолкнули внутрь и осторожно прикрыли за собой дверь.
Джеймс осмотрелся. Все как положено — факелы, огонь в центральном камине, черепа на стенах, трофейные штандарты египтянцев, скелеты титанисов и прочее мракобесие. Вокруг камина — люди в удобных мягких креслах. Некоторые продолжают тихо разговаривать между собой, но кое-кто уже обратил внимание на прибытие Хеллборна.
— Джеймс! Мы рады видеть тебя в добром здравии!
«Еще один мерзавец издевается!»
— Проходи, присаживайся. Вот как раз свободное место.
— Такая честь, такая честь, — пробормотал Хеллборн, хотя нельзя сказать, что он был особеннно взволнован или расстроган. Не те времена на дворе, да и он уже не тот.
Присел. Перевел дыхание. Уложил поудобнее покалеченную руку. Осмотрелся.
Здесь были почти все. Все Люди Второго Круга. И сэр Альфред Кейн, генеральный комиссар полиции; и сэр Гораций Гамильтон, генеральный прокурор Альбиона; и сэр Фредерик Соренсен, маршал Воздушной Пехоты; и, между прочим, вице-адмирал Энтони Гильберт, директор Секретной Службы, и некоторые другие. И даже гросс-коммандер Натаниэль Гренвилль, бывший военный атташе в Лондоне. Надо же, и господин Авраам Вульф, американский посол, тоже был здесь. Вот уж необычный гость.
— Как самочувствие, Джеймс? — участливо поинтересовался сэр Альфред.
«Сговорились они, что ли? Впрочем, все верно, действительно сговорились. Не без моего участия».
— Хреново, — не стал лицемерить Хеллборн.
— Ну-ну, зачем так грубо? Понимаю, тебе нелегко пришлось, но в эти тяжелые времена… бла-бла-бла, бла-бла-бла, и т. д., и т. п., етс.
— Вы совершено правы, сэр, — поспешил согласиться Джеймс, дабы покорее покончить с предисловием и перейти к основной части грядущего разговора. И своей цели добился.
— Итак, Джеймс, расскажи нам, действительно ли ты убил Сайруса Лайнбрейкера — и если да, то почему?
Хеллборн не стал тянуть с ответом.
— Да. Он вплотную подошел к расшифровке египтянских иероглифов — и собирался рассказать об этом всему миру.
— Всему миру? Именно так? — не поверил сэр Фредерик.
— Ну к чему это буквоедство, сэр? — нахмурился Хеллборн. — Да, он собирался рассказать об этом своему другу-врагу, профессору Уильяму Стэнхоупу, и привлечь его к работе. Следующий естественный шаг — привлечение всяких студентов/аспирантов, доклад на кафедре, далее везде. И вот уже целый мир знает, как читать египтянские знаки, а в каждом уважающем себя научном институте лежат огромные архивы альбионских текстов — рисунки, фотографии, слепки, репродукции. Я уже не говорю про ту многострадальную фреску, которая кочует из учебника в учебник по английской истории и украшает главу «Завоевание Нового Альбиона»!
