Александр Доставалов - По ту сторону
Юлька благополучно нашлась уже на второй день. Сначала она долго откисала в ванной, разглядывая в зеркальных стенах свои исцарапанные ноги, затем решила не расстраиваться, повернула специальный рычажок — восемь разных положений, и стены из зеркальных стали матовыми. Различных комбинаций душа оказалось около десятка. Через два часа, отчаявшись перепробовать весь сервис, Юлька вылезла из ванной — со всех сторон пошел теплый воздух, как будто включился огромный фен, — растерлась ярко раскрашенным махровым полотенцем и подошла к Женьке. Тот лежал на тахте и читал какую-то книжку по местной истории. Рядом стояла бутылка пива. Юлька мрачно буцнула Женьку ногой.
— Что, Евген, не спится?
Тот оторвался от книжки и посмотрел на мокрое еще явление. Настроение у Юльки было конкретное — подраться. Женька отхлебнул пивка.
— Тебе чего, лапушка? — благодушно спросил он. Юлька уселась у него в ногах, небрежно запахнувшись в халатик.
— Это что, студенческое общежитие?
— В общем-то, да.
— Нормальное, обычное студенческое общежитие?
— Ну, не совсем, конечно. Лучший университет России, Москва. Да плюс еще у нас гостевые комнаты, а гостей здесь уважают.
— Все равно, — Юлька вытянула вдоль Женьки ноги, — мы как будто в США приехали.
Женька усмехнулся:
— В здешних Штатах намного хуже. А Россия — сильнейшая в мире страна. Так что гордись, Юльчетай… — Он опять потянулся за пивом, но тонкая рука перехватила бутылку.
— Погоди, Жень. Ты сначала расскажи, почему тут все так хорошо? Понимаешь, о чем я?
Женька задумчиво почесал подбородок.
— Я же не историк. Юля. Мы с Герой вчера Димку навещали, так они мне кое-что порассказали. Вот, даже решил почитать, — он кивнул на книжку. — Кстати, Демьян в больнице свои мухоморы курил, ему хотели запретить, так он только сказал — личное и его оставили.
— Ну и ладно. Пусть курит на здоровье. Ты не отвлекайся.
— Я не отвлекаюсь. Расхождение было где-то в восемнадцатом году. Причем явного, яркого события, как «ночь длинных ножей», не было. Димка говорит, что здесь неправильно легли два снаряда. Два снаряда, выпущенные в Гражданскую войну. Или, вернее, у нас они легли неправильно, а здесь, наоборот, все как и должно быть.
— Непонятно. Что значит правильно или неправильно?
— Понимаешь, в нашей истории очень странно погиб генерал Алексеев. Главнокомандующий Белой добровольческой армией. Его убило в Новочеркасске шальным одиночным снарядом, залетевшим прямо в штаб. Это даже не артобстрел был, просто бахнул кто-то из пушки в сторону города. И все. А здесь Алексеева только контузило; он потом всю жизнь шеей дергал.
— Как Овечкин, что ли?
— Ну, не знаю. Вроде того.
— Ну и что? Что такого мог сделать один генерал, пусть даже командующий?
— Много, Юля. Очень много. Он их объединил, белых-то. Они же не только с красными, они и между собой за власть конфликтовали. Деникин, Колчак, Краснов, Юденич. С Грузией успели даже повоевать, по-моему. Петлюра этот выскочил. Не было общей координации действий. Одна рука бьет, другая в это время защищается. Или, как Шкуро — прошел рейдом, пожег чрезвычайки, нахапал в них золота, и обратно в Новочеркасск. Гулять да церкви строить, грехи замаливать. А уже через год те церкви красные разграбили.
— А здесь?
— А здесь сразу был единый командующий. Трения, конечно, возникали, но намного меньше. И, самое главное, они землю крестьянам дали, понимаешь? Алексеев и дал. Не в двадцатом, как Врангель, когда у него уже один Крым остался, а именно в восемнадцатом.
— И что, народ за белыми пошел? Красные ведь тоже землю обещали.
— Вот именно, обещали. Потому за ними и пер мужик. Вспомни, как у нас Гражданская война шла. С одной стороны казаки да офицерские роты, вся профессиональная армия. Они почти все бои выигрывали. Разобьют одну часть, а за ней уже стоит другая. Они другую разобьют, а за ней свеженьких уже две или три. Красные воевали плохо, но брали числом. Числом, а не уменьем.
— Ну прямо. А с той стороны что, не русские были?
— Юлька, война ведь это тоже ремесло. Если бы соревнование шло в том, кто больше деталей на токарном станке выточит, наверное, офицеры бы отстали от рабочих. А насчет повоевать — уж извини. Белые чехвостили красных постоянно. Вся история о том. И все равно войну проиграли, потому как притока свежих сил у них почти не было.
— А здесь?
— А здесь они, вместо того чтобы по деревням мужиков пороть, землю им дали. И те на мобилизацию шли почти добровольно, да не постреливали в спину из-за кустов. Соотношение сил получилось не один к десяти, а примерно поровну.
— Погоди, а разве не Деникин командовал Добровольческой армией?
— Деникин. У нас — Деникин. Именно он Алексеева и сменил, а прежде у него в штабе работал. Обычный штабной генерал.
— Понятно, — Юлька задумчиво обняла свою коленку. — Тогда, конечно, авторитет у него был меньше. А второй снаряд?
— Второй снаряд ударил в городе Свияжск, под Казанью. Примерно в то же время. Белая батарея прицельно молотила по наблюдательному пункту Троцкого. Знали, что он там, и надеялись достать. Били плотно, даже огонь корректировали, и аэроплан потом прилетал — бомбить, но толку никакого не вышло. Это у нас. Троцкого только землей присыпало.
— А здесь?
— А здесь его смертельно ранило. Осколком раскроило череп, никакого ледоруба не потребовалось.
— Понятно. Но Троцкий — это же не Ленин. Он там был где-то на вторых ролях.
— Это его потом на вторые роли передвинули, когда его время ушло. И то дальше вторых ролей задвинуть не получилось. А тогда это был равный Ленину человек, и даже сложно определить, кто из них был главнее. Ленин партией руководил, а Троцкий армией.
— А чего он там делал, под Свияжском-то? Это же не столица.
— Пытался остановить колчаковцев. Те уже Казань взяли, когда приехал бронепоезд Троцкого. Сам он, конечно, не воевал, это был организатор, великолепный оратор и организатор. Восстановил дисциплину. Расстрелял много народу, конечно. Но из бегущей массы войск Троцкий вылепил боевые части. У нас. А здесь — не успел. Его просто убило снарядом. И вслед за Казанью Колчак взял Нижний Новгород. А чуть позже, между прочим, на Питер шел Юденич. И Ленин, в нашем мире, считал, что Питер удержать не удастся, нужно проводить эвакуацию. Телеграммы об этом слал. И войска-то были, но никто не хотел воевать, а у Юденича наступали добровольцы. В основном гимназисты и юнкера. И в нашем Питере именно Троцкий наладил оборону, Юденича отбили уже от Пулковских высот. А здесь Троцкого похоронили и обороной руководил Зиновьев, у которого в партии было прозвище «Паника», так что город взяли белые. Сформировали там несколько дивизий, вышли к Вологде, и остановить их, и то временно, красные смогли только у самой Москвы.
— Женя, у тебя получается, что именно Троцкий выиграл для красных гражданскую войну.
— Я же тебе говорю, это был равный Ленину человек. Это главный организатор Красной Армии. До него воевали отдельные отряды. Да что рассказывать-то, вот, вокруг тебе свидетельство. У них вся гражданская война в несколько месяцев закончилась. Только Ленина поймать так и не смогли.
Юлька задумчиво взяла бутылку и отхлебнула, как и Женька — из горлышка.
— И что? Он начал подпольную борьбу?
— Да нет, опять эмигрировал. Тут несколько версий, я же говорю, его так и не смогли поймать.
Юлька встала с дивана и подошла к окну. Прямо под ними раскинулся огромный, красивый город. Сияли золотые купола церквей.
Москва златоглавая.
Гильберпортал взяли под круглосуточную охрану, взвод полицейских перекрыл все подходы, а сам овраг густо оплели колючей проволокой. Любой новый лазутчик попал бы в западню, однако огненное кольцо больше не появлялось. По дипломатическим каналам Россия предупредила все правительства мира о возможных «черных шпионах», что с неизвестной пока целью проникают из параллельной реальности. В прессу информация так и не просочилась, и бойня на шоссе не получила вразумительного объяснения. Впрочем, даже такое событие не смогло бы задержаться на центральных полосах газет.
В мире бушевала Эпидемия.
Образцы вакцин, что привезли с собой скалолазы, ушли сразу в несколько крупнейших исследовательских институтов, где их состав разложили по полочкам, разобрали по мельчайшим составляющим и вроде бы даже поняли, как подобные смеси изготовлять. Ученые, часть из которых уже несла в себе смерть, работали круглые сутки; но пока это были граммы, ампулы, капли, а для того чтобы остановить набиравшую мощь Чуму, надо было налаживать промышленное производство.
Именно этого сделать не успели.
Наполовину парализованные болезнью и паникой государственные учреждения работали слишком медленно; общественный транспорт практически нигде не действовал, вместо него по улицам многих городов передвигались вооруженные толпы людей. Грабежи, поджоги и убийства — это были вчерашние мирные граждане, хлебнувшие крови и знавшие, что завтра они умрут. Войска, в большинстве своем сохранившие верность присяге, безжалостно применяли оружие. Самоотверженная работа до конца, до последних минут; любовь, долг и милосердие — и это тоже были вчерашние мирные граждане, сознающие, что завтра они умрут. Эпидемия не щадила ни подлецов, ни героев. Переполненные церкви. Больные пророки на улицах. Попытки вывезти в горы школы и детские дома. Перевернутые автомобили. Пожары, которые никто не тушил. Егеря, стреляющие в беженцев на границах заповедных лесов, чтобы не пустить чуму в свои сторожки. Трупы, плывущие по рекам. Черный дым крематориев.
