Владимир Корн - То, что действительно важно
Затем Горднер помрачнел и добавил:
— Особенно с учетом того, что нас стало меньше.
Фер Бренуа мы взяли легко, в лучших традициях партизанской тактики. Деревья, поваленные в подходящем месте на узкой лесной дороге, дружный залп из засады по эскорту, сопровождающему карету барона.
А не хрен шиковать в такой глуши, верхом надо ездить, поди не герцог.
Вот только мне было не понятно, все-таки мы в Империи, стране законности и порядка, даже несколько удивительному для этой эпохи. Когда я напрямую спросил об этом у Горднера, видя наши приготовления, то сказал:
— Мы на окраине Империи, барон. А здесь совсем другие реалии, совершенно другие.
К тому времени я уже успел привыкнуть и не вздрагивал, когда меня называли бароном или Вашей милостью. Я постоянно находился рядом с Горднером и старался перенять его манеру себя держать и манеру разговаривать. Все таки они очень отличались от простонародных, но не настолько, чтобы что-нибудь привело меня в шок.
… Вот тогда-то Горднер и получил свое ранение, хотя выстрел должен был принять на себя Тибор, первым открывшим дверцы кареты. Горднер находился позади него, верхом на жеребце, имевшим непереводимую кличку Сверт и каурую масть.
Вряд ли фер Бренуа промахнулся мимо Тибора и непонятно на что он рассчитывал, ведь убей он Горднера, его непременно убили бы самого. Потому что Тибор, увидев, куда смотрит ствол, постарался прикрыть Горднера грудью, облаченной в такую же кожаную кирасу, как и у всех, а это о многом говорит. Не в том смысле, что кираса кожаная, а в том, что она нисколько не спасла бы его с такого близкого расстояния…
Это удача, что нам удалось найти сухой островок посреди бескрайнего моря болота.
Потому что нам необходимо отдохнуть перед тем, как отправиться в самую его глубь.
Другого пути нет, если продолжать следовать вдоль берега, то упрешься в топи, самые что ни на есть настоящие. Мы уже доходили до них, и Чемир, едущий во главе отряда, решительно повернул назад. Доверять ему можно, поскольку вся его жизнь до того момента, как он попал на службу, а затем и в отряд Горднера, прошла среди подобных мест.
Вот только завтра будет значительно сложнее, потому что люди, преследующие нас, расположились на отдых на берегу, где есть вода, дрова для костра и трава для лошадей. И еще у них есть заводные лошади.
Наши кони весь день брели, проваливаясь в болото, и к вечеру истощили свои силы до такой степени, что только плети заставляли их передвигать ноги. За ночь они немного отдохнут, но нам нечем накормить и даже напоить их.
Когда мы захватили барона, то смогли бы оторваться и бесследно затеряться в лесах, если бы не напоролись на людей, преследующих нас сейчас. Наверное, нам просто не повезло, потому что возьми мы на развилке дороги вправо и наша встреча не состоялась бы. Там мы потеряли еще человека, одного из двух, что ехали впереди дозором.
Теперь оставшиеся восемь бойцов должны были бросить жребий, чтобы выбрать троих, тех, кому придется остаться на острове, чтобы прикрыть наш отход вглубь болота. Непременно, преследователи последуют за нами, вот только обойти стороной островок, на котором мы расположились, будет практически невозможно. С одной стороны топи, в которые мы уткнулись, а с другой каменная гряда, тянувшаяся вдоль берега на несколько лиг. Наш отряд прошел сегодня между грядой и берегом, в одном месте опасно к нему приблизившись.
Все восемь человек сидели с очень серьезными выражениями лиц и даже Тибор, казалось, проглотил свой вечно болтливый язык. Как же, сейчас они сами, собственными руками будут выбирать себе жизнь или смерть. То, что погибнут все оставшиеся в заслоне, факт, не поддающийся сомнению. Вопрос только в том, смогут ли они продержаться достаточно долго, чтобы смерть их была не напрасной. Три человека против почти двадцати — это не серьезно, пусть и стволов у них будет в избытке. Но такое давало остальным крохотный, но шанс.
Кидали кости. Кости были похожи на мне привычные, и других за все мое время пребывания здесь, я не видел.
Две кости, за один бросок. Те, кто выкинут меньше всех очков, остаются. Если выпадет одинаковое число, кости перекинут.
Через пару минут все было закончено. Оставались Крижон, тот черноусый, что был старшим в принятой Горднером троице и еще один, плотный седобородый мужик под сорок, Касишес. Крижон, Осведор и Касишес.
Остающиеся в заслоне на глазах изменились в лицах. Нет, никто из них не стал бормотать, обижаясь на судьбу, лишь Крижон пробурчал себе под нос, что в кости ему никогда и не везло. Просто у них появилась какая-то отрешенность, как будто они уже попрощались с жизнью.
Крижон, надеявшийся заработать на собственную харчевню. Он всегда подробно расписывал, как харчевня будет выглядеть, что у него будет в меню, и кто станет поставщиком продуктов.
Осведор, не успевший потратить хотя бы часть из выданного ему Горднером аванса.
И Касишес. Все, что я о нем знал, только то, что мечтой у него было стать пасечником.
Те, кто удачно миновал суровый жребий, тоже не радовались, по крайней мере, вслух. Они вели себя так, как будто бы были виноваты в том, что такая доля их обошла.
Притихли все. Только фер Бренуа высказался в том плане, что и остальные их долго не переживут. И предложил свой план: немедленно освободить его, а он позаботится о том, чтобы всех убили не больно.
Очень хотелось встать и заткнуть ему пасть, угодив носком сапога под подбородок. Но я не могу себе такое позволить, как бы там ни было, фер Бренуа дворянин, и поступить таким образом значит оскорбить его без того, чтобы он смог получить сатисфакцию. Не я придумал все это и не мне рушить.
Я сидел и думал, мог бы вот так, одним движением руки, решить свою судьбу и как бы себя вел после этого. Боюсь, что совсем не так, как они. Или быть может так. Но еще больше мне не хотелось этого проверить.
Посреди суши разожгли небольшой костерок. В нем не было особой необходимости, но от его пламени становилось немного уютнее на душе. Завтра предстоит бесконечный день в удушающей духоте гниющего болота. Если конечно все мы переживем хотя бы его половину.
Преследующие нас люди не отстанут, но им будет легче следовать за нами по проложенному пути, ведь если прошли мы, они уже не провалятся.
Потом они нас догонят или зажмут в таком месте, где мы не сможем даже толком обороняться. Сейчас они нападать не станут, к чему им лишние жертвы, когда стоит всего лишь немного подождать.
Завтра мы вытянемся цепочкой, как же еще иначе идти по болоту, и они начнут отстреливать по одному, начиная всегда с последнего. Вполне возможно придется остаться еще нескольким из нас, чтобы задержать преследование. Вот тогда у меня и появится возможность узнать, что сейчас думают эти трое, Крижон, Осведор и Касишес. Потому что фер Бренуа необходимо доставить туда, куда следует. Иначе к чему все это и зачем все наши жертвы.
Я посмотрел на болото, уже плохо различимое из-за наступающей темноты. Вот если бы судно на воздушной подушке…. И тут же себя одернул, что за детский сад, ты еще о вертолете помечтай.
Затем в голову пришла следующая мысль, вернее, я вспомнил о прочитанной небольшой заметке в какой-то газетенке, считающей себя журналом. Что характерно, прочитал я ее там, где мы обычно читаем, чтобы не терять времени даром.
Относительно этого у меня также имеется собственная теория. Потребность читать в этом месте возникает из-за того, что тело покидает такая же субстанция, что и информация, которой нас постоянно и старательно пичкают. Они идентичны, эти две субстанции, одна из которых материальна, а другая вовсе нет. Но потребность организма восполнить ее во втором случае настоятельна и приходится читать все, что попадется под руку.
Так вот, в этой короткой заметке было рассказано о наших предках, применявших для косьбы на заболоченных местах мокроступы, одевая их на копыта лошадей.
Стоп. Что я об этом помню? Там не было никакого рисунка, всего лишь заметка в несколько строк.
"Закругленная дощечка длиной двадцать, двадцать пять сантиметров с перекинутым посередине нешироким ремешком. Копыта продеваются под ремешок, и благодаря этому нехитрому приспособлению лошадь не проваливается в топь". О ширине дощечки не было не сказано ни слова. Сработает ли это здесь? Какая разница, здесь, там. Только не совсем понятно, какая именно топь имелась в виду.
Но попробовать стоит. Вдруг это тот самый шанс. Дощечки я найду, в поклаже единственной у нас вьючной лошади их несколько штук и все они примерно метровой длины. Откуда они там взялись? Это Осведор загрузил их туда, заявив, что много места и веса они не занимают, а вот ему эти дощечки жизненно необходимы, потому что они из того дерева, черного, с яркими красными прожилками, что пошло на изготовление бочек черейнтов. Для чего они ему, Осведор сообщить не соизволил, и все сочли это его блажью. Наверное, их бы выкинули еще днем, если бы на это было время и желание. Не было бы их, не проблема и самому сделать, и дерево подходящее есть. Взяв одну из них, я всего лишь сэкономлю время.
