Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
Дрезина появилась в начале восьмого, кайзерзольдатен быстренько разобрали термосы и ящики, и транспортное средство с эротическим ручным приводом отправилось домой. Гансы собрались было позавтракать, но к ногам усевшихся в кружок вокруг костра караульных прилетела граната. Одновременно часовой заработал свой персональный приз в виде пули в голову. Чтобы долго не мучиться. Минута ушла на то, чтобы добить колбасников, скинуть тела в овраг и прикрыть сверху свеженарубленными кустиками. Пайку забрали с собой, - не пропадать же добру. Еще несколько минут уходит, пока Максим с Савелием возятся со своими химическими запалами, минируют обе пути так, чтобы был двойной подрыв независимо от того, с какой стороны пойдет поезд. На двух рельсах лежат спичечные коробки, из которых тянутся детшнуры к закладкам из трофейных шашек. Теперь, - ждем-с!
Ждать пришлось недолго. Через полчаса вдали раздалось астматическое пыхтение паровоза, затем показался и он сам. В компании десяти вагонов. Ну, давай, милай! Ближе... Еще ближе... Есть! Колесо наезжает на коробок, затем целую вечность кажется, что ничего не происходит, но вдруг замечаю дымок над рельсой. Уподобляясь коту Матроскину, мысленно ору: "Ура!!! Заработало!!!"... Взрыв был не очень громким, но второй вагон пошел в сторону и потянул за собой остальные. Машинисты, гады, умудрились вовремя включить реверс и погасить движение. Состав замер. Вперед! Два выстрела, сделанные охраной, никого не задели. Зато дали законную возможность открыть огонь на поражение, которое незамедлительно последовало. Еще пять немецких трупов отправляются в овраг. Осматриваем пути, - все четыре рельсы изогнуты и покорежены взрывом. Просто праздник какой-то! Подбегают бойцы, шуровавшие в вагонах, докладывают, что там, в основном, какие-то железки, мешки с крупой и ящики с консервами. Берем немного на прокорм, и по старой доброй традиции поджигаем вагоны. Придется вам, немчура, немного попоститься. Зато на том свете есть все шансы попасть в рай. Так что, будем считать, мы еще и доброе дело сделали. Теперь нужно сваливать как можно быстрее. На этот фейерверк однозначно примчаться егеря. Поэтому убегаем версты на четыре отсюда, в соседний лесок. Там и оборудуем новый лагерь. А сюда вернемся через пару дней...
* * *Группа лейтенанта Венцеля вчера добралась до Равы во второй половине дня. Остаток времени егеря готовились к предстоящей "охоте". Рано утром пешком, чтобы не выдавать себя шумом мотора, лейтенант повел солдат к реке. После того, как саперы восстановили переправу, русские появились только один раз - два дня назад. Им удалось подстрелить водителя автомобиля, и грузовик остался неподвижно стоять на понтонах. Все попытки других шоферов завести машину и освободить проезд пресекались редкими, но точными выстрелами. Только когда из остановившегося сзади обоза притащили МГ-08 и стали лупить по всему, что казалось подозрительным на другом берегу, выстрелы прекратились... Чтобы возобновиться с тыла! Пока один меткий стрелок удерживал внимание на берегу, около десятка русских незаметно переправились ниже по течению и, подобравшись поближе к колонне, открыли огонь. Оставшиеся в живых рассказывали о пяти пулеметах, но лейтенант больше склонялся к цифре "три". Во-первых, обозники со страху могли еще и не такое увидеть, а во-вторых, учитывая слова гауптмана фон Штайнберга о делении на группы по пять человек, пулеметов могло быть два, от силы три.
После того, как сопротивление тыловых крыс было подавлено, русские не нашли ничего лучше, чем газолином, слитым из бака, облить сам автомобиль и пару следовавших за ним повозок с патронами, а потом поджечь их. Сделав свое подлое дело, они ушли. И, само собой, никто их преследовать не решился. Сейчас егеря должны были попытаться найти следы русских бандитов, и пройти по ним как можно дальше, а еще лучше - сесть им на хвост и уничтожить всех до единого, Хотя, нет, гауптман просил, если будет возможность, взять живым кого-нибудь из русских, желательно командиров, и доставить в Лович. И он, Отто Венцель, постарается это сделать, поэтому и поставил впереди всех самых опытных следопытов во главе с Густавом "Длинный Нос". Этот тощий, несколько нескладный солдат получил свое прозвище за необыкновенно острое обоняние.
Егеря шли по обоим берегам в пределах видимости друг друга. Скорее всего, русские, отступая, уходили по воде, но ведь где-то они должны были выйти на берег. Это место скоро нашлось. Среди двух кустов, полоскавших свои длинные ветви в воде, был небольшой проход, где на влажном песке отчетливо отпечаталась подошва сапога. Группе, шедшей по противоположному берегу, лейтенант приказал возвращаться к переправе и ждать там. С ним оставалось пятнадцать солдат. Этого, наверняка хватит для внезапного нападения, если удастся все же выследить противника. Отто Венцель скинул с плеча свой любимый и ухоженный маузер с оптическим прицелом, дослал патрон в патронник, пробрался в голову колонны, оставив перед собой "Длинного Носа" и толстяка Бауэра, и скомандовал выдвижение...
Прапорщик Оладьин еще до восхода солнца разослал почти весь свой отряд на свободную охоту, которая, как и предполагалось ранее Гуровым, приносила свои плоды. Смысл ее состоял в том, что "пятерка" находила удобное место, где лес подходил близко к дороге, ждала какую-нибудь колонну, обстреливала первую и последнюю повозку, или автомобиль, чтобы притормозить движение. Потом пулеметчик выпускал пару магазинов по остальным гансам, и группа уходила, не дожидаясь, пока противник начнет преследование. Немцы несли небольшие, но постоянные потери, график перевозок срывался, на дороге образовывался на какое-то время затор, который группа могла использовать для такого же нападения в километре-другом от первоначального места. Несколько прицельных выстрелов по лошадям и ездовым, при удачном раскладе - бросок гранаты и отход. Если гансы бросались вдогонку, с фланга стучал пулемет, заставляя самых азартных моментально одуматься.
В лагере кроме прапорщика осталась одна "пятерка" и снайпер-сибиряк в качестве резерва. Трое сидели в охранении, остальные готовили на всех "легкий завтрак" - чай, заваренный на брусничном листе и разогретые консервы с сухарями. Сергей Дмитриевич подумал, что пора бы уже разжиться провизией, раздраконить какой-нибудь обоз с продуктами. Германский "железный паек", конечно, похуже качеством, но выбирать не приходится...
Шедший впереди по еле заметной тропке "Длинный Нос" вдруг остановился и нагнулся к земле. Получилось это до того неожиданно, что лейтенант Венцель даже не успел удивиться странному поступку, солдата. Который уже поднялся и, упреждая праведный командирский гнев, протянул ладонь, на которой лежал какой-то предмет. Новый, блестящий медной гильзой, патрон от винтовки Маузера. Еще одно доказательство того, что егеря на правильном пути, кроме русских бандитов некому было его тут обронить. Знакомое ощущение охотничьего азарта охватило Венцеля. Точно такое же состояние бывало у него на охоте каждый раз, когда удавалось выследить зверя, и до победы нужно было только выйти на дистанцию выстрела. Скоро они обнаружат логово этих московских "медведей" и поставленная задача будет выполнена. Лейтенант махнул рукой, поторапливая подчиненных...
Гордей Ступкин, сибиряк-охотник, поначалу обижался на обращение "снайпер", неизвестно почему присвоенное командиром роты каждому из их "охотницкой артели". Это потом уже ему объяснили, что так называют метких охотников, способных сбить мелкого и шустрого бекаса. Невелика заслуга - малую пташку уронить на землю. А вот с первого выстрела завалить сохатого, или выйти один на один с Хозяином тайги, - тут и сноровка нужна соответствующая, и особое охотницкое везение. Начиная с двенадцати годков ходил Гордей со своим дедом и отцом на промысел, многие хитрости и ухватки перенял. Знал тайгу, и тайга его тоже знала, привечала, как своего. Здесь-то лес - не ровня ей, так, редколесье. Да только и охота другая идет у них. Не на зверя, на человека. Германец, он хуже будет. Зверь в тайге убивает, чтобы наесться, сытым быть, а энтие - и живут, вроде как говорили, получше мужика русского, а все одно, воевать лезут. Не иначе, от жадности. Вот и воюет уже второй год Гордей с пришлецами... Ухо охотника, сидящего в охранении, привычно отметило возмущенное стрекотание сороки. Неспроста лесная сплетница-болтушка всполошилась. Кто-то спугнул...
Сибиряк поправил свежие ветки на капюшоне лохматки, и замер, превратившись в почти настоящий куст. Глаза рассеянным зрением медленно осматривали свой сектор. Это тоже подпоручик придумал. Мол, так чужое движение быстрее замечается. Проверили с мужиками, - а, действительно! И винтовку обмотать полосой от рогожного мешка, вот как сейчас, тоже он надоумил. И ведь правда, сам Гордей прошел мимо Семена, лежащего в "засаде", и не заметил. А еще...
