Княжья воля (СИ) - "Константин"

— Куда? Зачем?

— К Жоху. Вировский он. Рык у него жил. Рыка помнишь? Тут не далеко. Погостишь до срока.

— Не хочу я! — ожидаемо вскинулась Младина. — Ни за что не пойду!

— Ты пойдешь, Млада, нельзя тебе здесь. Надорвешься, дите потеряешь. Ты ведь хочешь ребеночка? Да? Здоровенького хочешь? Тут вонь, дым и копоть, не место тут бабе на сносях, понятно тебе?! Понятно? Тогда делай как я говорю — поживи пока у Жоха в избе, он дядька не злой, домишко у него теплый, места хватит. Я навещать стану. Часто. Обещаю. Справимся тут и без тебя, Яромир готовить и стирать уже наловчился. Собирайся.

На ласковые уговоры я потратил часа полтора, в результате чего следующим утром запрягли Лошарика, загрузили дровни узлами и баулами и отправились к Жоху. Ему я наедине обсказал все как есть. Не жена, мол, дите случайное, но бросать не собираюсь, в жены возьму. Просил заботиться и приглядывать пока до весны, а там видно будет.

Он слушал, не перебивая ни словом, ни жестом, лишь шумно вздыхал и понимающе тряс остатками некогда буйной гривы.

— Что ж, такая бабья доля, — нахмурившись изрек хромой собиратель орехов. — Ждать. Пусть живет. Девка, вижу, добрая. Ткать посажу, одежку кой-какую справить требуется, сам я не умею. Тихо у меня здесь, спокойно, пусть живет, мне веселее будет.

— Вот и ладненько, — от облегчения а даже ногой притопнул. — Думаю, вы отлично поладите. Я завтра зерна тебе отправлю, хлеба, еще кое чего да серебра толику. Все, что будет нужно привезу, ты только скажи.

Думал я, что спокойнее мне без нее будет, не деле оказалось тоскливо, первую неделю гонял Лошарика до Жоха каждый день, когда с утра, когда под вечер с ночевкой. На вторую неделю не поехал лишь однажды. На третьей заели дела да и оставлять ежедневно паству без присмотра не гоже, съездил всего два раза.

Прилетели грачи. Первые весенние птицы шумно суетились в кронах, отжимая у ворон и галок старые, насиженные гнёзда, деловито топтались по проталинам, что-то выклевывали из серой прошлогодней травы. Третий день над окрестностями Полоцка ворковал теплый южный ветерок, принося с собой сырость и запахи оживающей природы.

Работы с кораблем оставалось максимум дней на пять. Разбитую корму починили, заменили ненадежные детали такелажа и деревянные конструкционные части. Все самое сложное позади, кроме финишной просмолки днища и бортов. Пройдет еще неделя и корабль будет полностью готов к походу. Корабль будет готов, а экипаж — нет. Потому как никакого экипажа у меня нету и где его брать я не совсем понимаю. В принципе, пятерых матросов из старой команды вполне хватит, чтобы управиться с парусами, кормчий, по совместительству оказавшийся неплохим плотником, тоже имеется, а еще два десятка, способных вращать весла, Джари предложил попросту нанять из числа бездельных варягов находящихся в Полоцке. Надо отдать должное этому достойнейшему представителю мусульманской веры. На золотой кубышке он не сидел и не жал каждую копейку, было заметно, что все богатство, коим обладал сейчас Джари, ему до фонаря. Подавляющая часть из закупленных для ремонта материалов приобретена на спонсорские деньги родственника кордобского авторитета. Он даже пытался всучить мне обратно полученные за корабль средства, чтобы я вернул себе корчму. Насилу я отбрехался, типа, корчма для меня пройденный этап, хочу жить будущим и все такое. В тот же день случилась у нас с Джари долгая и обстоятельная беседа по поводу предстоящего путешествия, где я впервые озвучил его цель — найти своего пропавшего друга. Риск и стопроцентная авантюра, но я твердо вознамерился проверить слова Торельфа и навестить того человека у которого, якобы, гостили Миша с Буром в городке под названием Роскилле. Тут, по сути, недалеко, всего-то пересечь напрямки море и вдоль скандинавского побережья дочапать до нужного фьорда. Так я себе это представлял.

Джари без особого, впрочем, энтузиазма, подтвердил квалификацию своего кормчего, сказав, что на этот раз приведет куда надо, хоть в саму Кордобу.

Насчет Кордобы мы еще посмотрим, а пока что мне сильно надо в Данию.

Как несравнимо более опытный мореход, Джари посоветовал отложить выход пока не утихнут весенние штормы. Болтаться на черных волнах в неспокойной Балтике кайф ниже среднего для любого просоленного моряка, коим я не являлся и моря никогда не видел. Было еще кое что, отчего мне хотелось как можно плавнее провести путешествие — я планировал взять с собой Младину. Чувствовал, если оставлю ее здесь, больше никогда не увидимся. Да и сама она вряд ли воспылает желанием остаться. Придется брать как ни крути. Пока же нужно озаботиться сбором запасов в дальнюю дорогу и закупкой товаров на продажу в придачу к тому, что осталось из нераспроданного у мавров. Зачем идти порожняком? Меха, шкуры, воск, ткани здесь у правильных торгашей можно купить по дешевке, а в Дании загнать за две-три цены. Мы же не в военных поход собрались, а, так сказать, в исследовательский, поэтому легенда о торговцах с Руси пожелавших привезти товары на рынки скандинавии будет более чем правдоподобной.

Через неделю после этого разговора начал стремительно таять снег. Дни стояли солнечные и звонкие. Лед на Полоте изноздрился, но дороги еще не развезло, так как по ночам стояли морозцы.

— Стяр, там мытарь пришел, — в один из таких пригожих деньков известил меня Яромир.

— Зачем? — продолжая натирать ветошью и без того блестящий шлем, бездумно спросил я.

— Мыто с нас взять.

— А-а, ну так дай ему мыто, — отмахнулся я, поудобнее устраиваясь на гребной скамье. — Хотя, стоп! Какое еще, нахрен, мыто?! Рогволд там опупел что-ли совсем?

Смотрю я внимательно в озабоченное лицо Яромира и понимаю, что нарисовывается подлое кидалово. Вернее, не кидалово, а обдиралово. Годовой налог на бизнес в пользу Рогволда я уже платил в том году, еще при живом Дикане. Не кисло так из казны отлетело, но что поделать — таково уж местное законодательство, самый распоследний углежог платит налог на содержание князя с семьей и дружиной. Я же не прокопченный от пуза до макушки углежог, а целый корчмарь, предприниматель, коммерс. Таких стригут покороче, но меру соблюдают, мера устойчивая и, на взгляд князя, справедливая. Так было раньше, а потом случилось, то, что случилось. Корчмы у меня нет, стало быть и дохода нет никакого.

— Княжий человек говорит — сарай стоит, надо платить! — ладит свое Яромир.

Я глубоко вздохнул и отшвырнул тряпицу.

— Пригласи-ка княжьего человека за стол, Яромир, сейчас мы с ним решим этот неприятный вопрос.

— Не получится, Стяр.

— Это еще почему? Что-то я не понимаю тебя, Яромир.

— Ты лучше сам выйди.

Да чтоб тебя! Неужели трудно зазвать человека на базар так, чтобы он не смог отказаться? Пора Гольца возвращать, хватит ему у Дрозда на побегушках.

Накинув на плечи полушубок, я выхожу из прокопченного зева сарая и натыкаюсь на группу конных, вооруженных гавриков, состоящую из трех особей скандинавской наружности. Впереди этой троицы, важно выпятив сокрытое под тяжелой шубой пузо, подбоченился в седле боярин Минай собственной персоной.

Что ж, договориться, действительно, не получится, но сволочь эта не унесет отсюда и обгрызанного сухаря. Это дело принципа.

— Быстрей тебе подохнуть, хозяин! — вместо приветствия озорно и громко вскричал Минай. — Соскучился?

— И тебе околеть поскорее, боярин! — на полном серьезе пожелал я. — Зачем приперся, да еще своих спиногрызов притащил?

Я мгновенно исчислил расклад. Невул с Мадхукаром и Джари убыли на охоту еще до зари, когда вернутся — неизвестно. Торельф с тремя маврами отправился за хворостом с час назад. Со мной из воинов здесь только Вран с Яромиром. Расклад выходил прескверный, если учесть, что выскочил я без оружия. Надо тянуть время, авось кто появится…

— Ты чего такой мрачный? Случилось чего? — повесив на рожу участливое выражение, с издевкой спросил Минай. — А меня князь наш Рогволд, долгие ему лета и слава великая, главным мытарем назначил. Остальные бояре на совете его поддержали, так что оскорблений не потерплю!